Как ни удивительно, Гарри побледнел ещё сильнее – лицо его сделалось серым.
– Даже если бы я вправду желал титула, это не какая-нибудь безделушка, которую можно отдать кому угодно, – хрипло выдавил он.
Жак поджал губы, с горечью вспоминая своё детство на задворках французского высшего общества. С юных лет Жак понимал, что сын простого скульптора, даже такого талантливого, как Жан-Люк Жерар, не может равняться с изнеженными щёголями, гордо фланирующими по парижским улицам.
– Правила наследования мне прекрасно известны, – прорычал Жак. – И я сделаю всё, чтобы во Франции с этой нелепостью было покончено.
Гарри отмахнулся:
– Во Франции делай что хочешь, а в Англии с этим строго.
– Вот как? Не знал!
– Не могу же я заявиться в палату лордов и потребовать, чтобы меня объявили следующим графом Эшкомбским – мол, Габриэл куда-то подевался. – Гарри взволнованно зашагал по комнате, на лбу выступил пот. – Умершим его признают только через несколько лет. Сам знаешь, как с ним носятся. Ещё всенародный траур устроят, вот увидишь. И ещё несколько лет пройдёт, прежде чем мне патентную грамоту предложат.
– Вовсе ни к чему дожидаться, чтобы твоего брата признали умершим, – заверил Жак.
Остановившись, Гарри поглядел на Жака с таким презрением, что у того руки зачесались влепить нахалу оплеуху.
– Думаешь, если сообщу о его преждевременной кончине, мне на слово поверят?
Жак с мрачным видом выпрямился.
– Поверят. Если тело предъявишь.
– Т-тело? – сморгнул Гарри. Доходило до недоумка долго, а когда наконец сообразил, о чём речь, сразу челюсть отвисла. – Н-нет…
– Ради бога, Гарри, избавь меня от неумелого притворства. Хватит изображать праведный гнев, – протянул Жак.
Гарри захлопнул рот и уставился на Жака в бессильной ярости.
– Ах ты мерзавец! Какое уж тут притворство?
– Конечно, притворство, – выгнул брови Жак. – Не мог же ты в самом деле не понимать, что, раз Габриэл узнал о твоём предательстве, от него придётся избавиться. – Жак помолчал. – А если не понимал, значит, ты ещё больший идиот, чем я думал.
– Ты же его в плен захватил. Габриэл не представляет для нас угрозы.
– На собственном горьком опыте я убедился, что твоего брата недооценивать не стоит. Пока граф Эшкомбский жив, он представляет угрозу для нашего дела. – Жак поморщился. – Кроме того, как ты сам только что верно заметил, тебе трудно будет получить титул, если похороны предшественника не пройдут чинным, законным порядком.
Гарри нахохлился – как обычно, не желал понять, что за удовольствие надо платить.
– Вовсе не обязательно становиться графом Эшкомбским, чтобы найти нового информатора в министерстве внутренних дел. Я вернусь в Лондон и сразу…
– Non.
– Что?
Жак нетерпеливо вздохнул:
– Неужели забыл, какой скандал устроил? Бросил невесту у алтаря, присвоил её приданое…
Гарри не соизволил даже притвориться виноватым. Просто махнул рукой:
– Ничего, всё уже улеглось. Габриэл ведь женился на Талии.
Жак устало закатил глаза. Гарри всерьёз верил, что умный старший брат, как обычно, всё уладил.
– И как же ты намерен объяснить его загадочное исчезновение?
Совершенно закономерный, разумный вопрос поставил Гарри в тупик. Впрочем, как и любой опытный прохвост, он за пару секунд состряпал готовый ответ.
– Слугам Габриэла наверняка известно, что Талию похитили вы и брат отправился во Францию вызволять жену, – проговорил Гарри. – Ничего и говорить не надо – все решат, что Габриэл до сих пор её не нашёл. Или угодил в руки врага.
– И тогда по моему следу пустят всех британских солдат во Франции, – покачал головой Жак. – Ну уж нет, благодарю покорно.
Гарри досадливо поморщился. Как Жак и предполагал, его судьба не волновала «союзника» ни в малейшей степени.
– Тогда скажу, что они с Талией вернулись и сразу уехали в шотландское имение, прийти в себя после пережитого.
– И взяли с собой лорда Ротуэлла в качестве дуэньи? – фыркнул Жак.
Гарри нетерпеливо вздохнул, гадая, что бы ещё предложить. Не будь Жак так хорошо знаком с этом эгоистичным пустозвоном, решил бы, что Гарри и вправду небезразлично, что станется с братом.
– Можно же что-нибудь придумать. Обществу много не надо.
– Не хочу рисковать нашей миссией. Могут возникнуть подозрения, а тебе и так уже не доверяют. – Жак невесело усмехнулся. – И вообще, в качестве графа Эшкомбского ты принесёшь намного больше пользы, чем будучи беспутным младшим сыном.
Гарри снова начал метаться из угла в угол – челюсти плотно сжаты, по худому лицу градом стекает пот.
– Чёрт возьми, не нужен мне этот титул, – прорычал Гарри.
– Шутить изволишь? – Прищурившись, Жак следил за метаниями Гарри. – Да ты же всю жизнь ему завидовал.
– Признаюсь, меня и правда задевало, что на фоне безупречного братца меня никто не замечает, но это ещё не значит, будто я стремлюсь занять его место, – пробормотал Гарри. – И тем более не желаю Габриэлу смерти.
Жак с отвращением фыркнул:
– Звучит весьма убедительно. Может, я даже поверил бы, если б не слышал столько раз твоё пьяное хвастовство.
Гарри внезапно застыл, лицо его приняло испуганное выражение. И было с чего. Любой, кому приходилось проводить вечер в обществе Гарри, вынужден был выслушивать утомительные жалобы, насколько несправедливо обходятся с ним люди в целом и старший брат в частности.
– Какое ещё хвастовство?
– Говорил, что такой унылый педант недостоин титула графа Эшкомбского и, вообще, Габриэла надо было ещё при рождении утопить, – саркастичным тоном процитировал Жак. – Зато ты подходишь на эту роль намного больше, просто судьба сыграла жестокую шутку…
– Пьяный и не такое ляпнет, – возразил Гарри. Лицо его жалобно сморщилось.
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Нет. Я не хочу. – Гарри потянул за смятый галстук, словно тот душил его. – Ты просишь слишком многого.
– Я не прошу, Гарри, – поправил Жак вкрадчивым тоном. – Просто ставлю тебя в известность о своих намерениях.
Пришедший в страшное волнение Гарри с трудом сглотнул.
– Ты же не сможешь заставить меня силой, – выпалил он. – Убьёшь Габриэла – не поеду в Англию!
Жак только хмыкнул.
– Вижу, ты не готов всенародно покаяться в своих грехах. Хотя подобная угроза заставила бы меня изменить планы, ведь это спутало бы все карты. Однако в таком случае тебе пришлось бы держать ответ за свои преступления. – Глаза Гарри помутились от страха. Жак был доволен – кажется, поставил болвана на место. – А для этого ты всегда был слишком труслив.
– Говори что хочешь, не буду я графом Эшкомбским, – предупредил Гарри, но его слова звучали не как угроза, а как нытьё маленького ребёнка.
Жак приблизился к Гарри и, схватив того за грудки, испепелил суровым взглядом:
– Берегись, mon ami, как только перестанешь быть мне полезен, мигом пулю в тебя всажу. – Жак улыбнулся, слушая сдавленное, прерывистое дыхание Гарри. – С удовольствием избавлю мир от такого никчёмного типа.
Бледные глаза сверкнули ненавистью.
– Будь ты проклят.
Жак оттолкнул Гарри к двери. Неприятный разговор ему надоел.
– Иди, гуляй по притонам, пока настоящие мужчины занимаются делом, – распорядился Жак. – Позову, когда понадобишься. – Жак дождался, пока Гарри доковыляет до порога. – И вот ещё что… – окликнул он.
Опершись о косяк, Гарри обернулся и бросил на Жака исполненный злобы взгляд.
– Что?
– Далеко не уходи.
Гарри вздрогнул, будто получил оплеуху.
– Ограничиваешь мою свободу?
– Кале окружён французскими солдатами, жаждущими английской крови, – ухмыльнулся Жак. – Нужно быть дураком, чтобы рисковать.
Глава 17
Дождавшись, когда за Гарри захлопнется входная дверь особняка, Жак с тяжёлым вздохом покинул кабинет.
Он собирался вернуться в библиотеку и покончить с неприятным делом, которое его там ожидало. Нужно спешить, лорд Ротуэлл вот-вот придёт в себя. Следует действовать быстро, иначе могут возникнуть осложнения.
Чем скорее Жак избавится от свидетелей, тем раньше Гарри возвратится в Лондон и разузнает, что затевает британское командование.
Однако ноги отчего-то не слушались и понесли Жака вовсе не на первый этаж, а в личные покои.
Впрочем, весьма предусмотрительное поведение, твердил себе Жак, пытаясь найти подобной вольности оправдание. Нужно проверить, надёжно ли заперта дверь в спальню. Хуже всего, если Талия каким-то образом сумеет выйти и станет свидетельницей расправы над мужем.
Ей и без того тяжело придётся, ведь бедняжка вот-вот станет вдовой.
Однако от удручающих мыслей о реакции Талии Жака отвлекло громкое хлопанье ящиков за дверью спальни напротив.
Нахмурившись, Жак заглянул в комнату и увидел, как София с атласным платьем в руках стремительными шагами пересекает пространство между гардеробом из вишнёвого дерева и кроватью с пологом, на которой лежал саквояж. Туда София и метнула наряд.
Рассудив, что опасно врываться к разъярённой женщине, под рукой у которой целый арсенал хрустальных флакончиков с духами и массивных серебряных подсвечников, Жак осторожно прислонился к косяку.
– Недовольны отведёнными вам покоями?
Тихонько ахнув от неожиданности, София повернулась к нему. Синие глаза полыхали гневом.
– Отнюдь, ведь это я приказала всё здесь переделать по моему вкусу, – произнесла София, окинув беглым взглядом эффектную комнату в чёрно-золотистых тонах, призванных оттенять экзотическую красоту хозяйки. Даже камин был выложен чёрным мрамором, контрастирующим с искрящимся золотистым пологом.
Жак вспомнил, как радовалась София, когда рабочие завершили отделку спальни и как они в порыве страсти тут же обновили широкую кровать. Потом Жак долго не мог найти галстук, болтавшийся на позолоченной люстре, и брюки, закинутые на подоконник.
Жак подавил вздох. Sacre bleu. Как же это было давно… Жак в сотый раз пожалел, что взял Софию с собой в Кале.