– Но вы-то не знаете. И я обычно не сопровождаю никого, кроме… невест. Вы увидите мою тайную сущность.
– А… – Я на миг растерялась. И стало грустно. Значит, он, несмотря ни на что, все еще рассматривает Тирру как свою невесту. Эк его приспичило с женитьбой! – Спорим, что это будет Ворон?
Сероглазый лорд неожиданно рассмеялся:
– Вы мне нравитесь, Тома. Не знаю, какова ваша внешность, но ваша душа мне нравится. Вы интересны.
С этими словами Ворон коснулся стены, преграждавшей коридор, и из-под его пальцев заструилась светящаяся вязь узора.
А я даже обиделась. «Вы интересны» всего лишь. Как необычная зверушка. Нет чтобы сказать «вы прекрасны». Или хотя бы «вы умны».
В следующий миг мне стало не до глупостей: стена растворилась, и лорд, подхватив меня под локоть, шагнул в огромный, ослепительно светлый зал. Если бы не повязка, я бы осталась без глаз.
В центре высоченного зала с исчезавшими в перламутровой дымке сводами парил необъятный прозрачный кристалл бриллиантовой огранки. Его грани переливались невозможными цветами и оттенками, отражая то ли себя, то ли лившиеся откуда-то солнечные, закатные и звездные потоки света.
Он был невероятно прекрасен. Так, что у меня захватило дух и брызнули слезы от его невозможной, феерической красоты. Я знала, Лаори-Эрль, что ты именно такой. А твоя оправа – это то, что наверху. Весь замок, весь Орияр-Дерт.
Как завороженная, я обошла хрустальное сердце, вспыхивающее всевозможными цветами, а потом мой взгляд опустился, и я увидела Ворона.
Это был словно удар под дых. Я забыла дышать, а сердце биться.
Нельзя быть таким. Вот нельзя – и все. Это бесчестно по отношению к несчастным смертным девушкам, совсем не богиням.
Забудьте все, что я говорила об изысканной утонченной красоте и харизме Леголаса-Артана. И если я восхищалась силой и мужественностью генерала Шармеля, то лишь по неведению. Мне не с кем было сравнивать.
Сейчас на меня взирало божество.
Освещенный ярчайшим светом, Ворон казался совершенной скульптурой, вылепленной из белоснежного мрамора и ярко-черного антрацита. Если кто-то возразит, что черный цвет не бывает ярким, это нонсенс, тот не видел блистающих распахнутых крыльев Дэйтара Орияра. Они источали мрак. Они ослепляли. Они казались острее бритвы и смертоносней урагана.
Если Тиррина хоть раз видела Дэйтара таким, я понимаю, почему она свихнулась от любви. До того, как я увидела Ворона, я не понимала, что такое мощь, заключенная в совершенное мужское тело. И что такое мужская красота.
Особенно когда эта красота взирает не с ожидаемой снисходительностью, а с немым восхищением на такую невзрачную, скромную и совсем небожественную экономку.
Но чем больше я восторгалась, нарезая круги вокруг замершего лорда, тем сильнее он хмурился, а сияние его глаз омрачалось.
– Послушайте, мэйс, – не выдержал он наконец. – Я не чучело, чтобы смотреть на меня с таким выражением, словно собираетесь ощипать. И даже не боевой петух.
Очень даже боевой.
– Вы лучше, – кивнула я, пытаясь потрогать опасное перо в потрясающем крыле.
Оно судорожно отдернулось, а на пальце остался легкий порез, хотя я могла поклясться, что между ним и пером оставалось еще сантиметров десять.
– Осторожно! – запоздало предупредил Ворон. – Их нельзя трогать. Ну вот, порезалась!
И статуя пришла в движение, заиграв каждой искрой на перьях. Сильная рука перехватила мою и осторожно поднесла к губам. Ласковый язык слизал алую капельку, а в серебряных глазах мелькнула алая искра. Царапина мгновенно затянулась, а мягкие губы поцеловали исцеленный палец. Боже, почему только какой-то палец! Я хочу попробовать его губы на вкус. Я хочу почувствовать под ладонью его литые мышцы и…
С трудом отведя глаза от его вспыхнувших, словно он читал мои глупые мысли, очей, я попыталась отойти, но Ворон не пустил. Я решительно высвободила руку.
– Я вам неприятен, Тома?
Крылья слегка поникли.
– Вы волшебны, милорд. Но у меня… – чуть не сказала привычное «обет», но вовремя спохватилась. – Я не признаю мезальянсов. Вы – второе лицо в королевстве и сильный маг. Я – простая девушка с Земли. Даже не маг. У вас есть все, у меня – ничего, даже тела. Вы сейчас поцеловали мою руку, но это не моя рука, а Тиррины. Сама мысль об этом меня ужасает, если вы можете это понять.
– Причина вашей холодности только в этом? Вас не пугает мой вид?
– Восхищает, – честно призналась я, слегка удивляясь, с чего бы такому шикарному мужику напрашиваться на комплименты.
И Ворон весь как-то сразу потускнел.
– Это в вас душа Тиррины говорит, – поморщился он. – Только ее приводили в восторг безобразные когти и ужасные смертоносные крылья. А еще шлем в виде клюва, когда я надеваю боевые латы.
Ногти действительно слегка длинноваты, но только на больших пальцах, и это еще не когти. Когтями неудобно меч держать, а клинок висит у Ворона на поясе. И почему мне не показали клюв? И получается, лорд Дэйтар уже приводил сюда Тиррину. А так как она не вассал и не служанка, привести он ее мог только в качестве невесты.
И еще получается, что, какую бы истину ни показывал Лаори-Эрль, каждый все равно увидит только то, что сможет или захочет увидеть?
– Вы поэтому отказались на ней жениться, что увидели ее сущность?
Лорд кивнул, рассыпав по плечам черные перья волос.
– Да. И позвольте мне не рассказывать, что я увидел за ее прекрасным лицом. Но Безумная башня – отражение ее сущности.
Что ж, понятно. После этого отказа девчонка и сорвалась. Гордость не выдержала.
– Но ведь ей еще не было пятнадцати!
– Это был предварительный сговор. У магов считается, чем раньше произойдет наречение, тем лучше для адаптации магии.
– Но я не вижу ни клюва, ни когтей, – призналась я. – Крылья действительно смертоносны, но я всегда любила холодное оружие. У папы целая коллекция старинных мечей, и на некоторых есть похожие рисунки, как на ваших стальных перьях.
– Они не стальные. Я не смог бы взлететь с такой тяжестью, – усмехнулся Ворон. – Нам пора возвращаться, мэйс Тома. И пусть для других пока все останется по-прежнему. Вы – Тайра Вирт, экономка и любительница боевых петухов.
И, похоже, боевых воронов.
– А какой вы увидели меня? – осмелилась спросить я, когда мы уже вышли из зала и начали подниматься по лестнице, той самой, где меня свалил приступ откровения.
– Я обязательно вам расскажу все в подробностях. Потом. А пока признаюсь: это было завораживающе, и я готов смотреть на вас вечность, – ответил граф, и голос его улыбался, и мне почему-то стало так тепло, что я перестала бояться завтрашнего дня, королевского суда и расселения душ из нашего коммунального тела.
Глава 18Детективная
На ужин я не пошла – отрубилась, стоило моей голове коснуться подушки. Единственное, на что меня еще хватило в этот вечер, – принять ключи у горничной Ании, страшно оскорбленной отставкой, и отдать их Белинке, пребывающей на седьмом небе от счастья. И все.
Ночью мне снился генерал Шармель, отбивающийся от стаи воронов, и я сочувствовала бы герою, если бы он не тащил за руку упирающуюся меня и не орал слоган бразильского сериала:
– Тайра, любимая, только смерть разлучит нас!
Черные птицы загнали нас в болото, и мы начали бесславно тонуть.
Проснулась я от жуткой вони.
Так как шторы я поленилась задернуть, а новая горничная еще не была обучена своим обязанностям, алый рассвет словно залил комнату кровью. Жуткое зрелище, учитывая светящихся под кровавыми лучами инкрустированных скелетиков на мебели. Вышитые черепа на балдахине тоже светили глазницами и радостно скалились. Все. Решено. Пока меня не казнили, приведу этот склеп в божеский вид.
Но откуда такой мерзкий трупный запах?
Накинув халат на сорочку, я распахнула плотно закрытую дверь, вышла в гостиную и обомлела: роскошные белые лилии покрылись дурно пахнущими черными пятнами.
– Белинка! – позвала я и бросилась раскрывать окна настежь.
Девчонка спала на диванчике тут же в гостиной. Вчера мы решили, что она поселится в комнатушке, отведенной под гардероб секретаря, ведь моя пара платьев поместится и на вешалке в спальне, а у девочки появится собственная комнатка с окном. Переезд был намечен на сегодня.
Но девочка не откликнулась, ее голова была обморочно запрокинута.
Я вылетела из помещения, как была, в халате поверх сорочки, растрепанная и босая, и бросилась в покои дворецкого. Какое счастье, что он живет в этом же крыле! На стук дедушка Энхем открыл не сразу.
– Что случилось? – зевая в кулак, спросил старик, завязывая пояс на халате. Его бакенбарды забавно топорщились, как у кота.
– Белинка в обмороке! Скорей! – выпалила я и потянула старика за рукав. – И еще там цветы дохлые!
Бряк! На пол выпал амулет в виде черной звезды. Я наклонилась поднять, но жесткие как гвозди пальцы впились в мое плечо.
– Не трогать! – рявкнул дворецкий отнюдь не старческим командирским тоном. – С ума сошла, хватать все, что упало из рук мага!
Он сам подобрал амулет, как-то хитро нажал на звездные лучи, и по замку прокатился тревожный гул.
Через минуту в моей гостиной было не протолкнуться от лекарей и магов-охранников, перевернувших мои покои вверх дном в поисках злодейских амулетов. Цветы унес лично его невыспавшееся сиятельство, и выражение его недовольного лица стало весьма злым, когда он, скользнув взглядом по моей полураздетой фигуре, жавшейся у стеночки, прорычал:
– Оденьтесь, мэйс! У вас обет!
Это не Ворон, это звероптиц!
Я запахнула халат на груди поплотнее и все равно не ушла – дождалась, когда маг-целитель Эмилус с облегчением выпрямился и сказал:
– Ничего страшного. К счастью, это не проклятие сомнамбулы. Всего лишь простое сонное заклинание. Наверняка для того, чтобы девочка не помешала цветочки испортить. Выспится она, и никаких последствий не будет, кроме жажды. А вот на цветах, мэйс, было очень нехорошее проклятие. Надеюсь, вы их не трогали?