— Несомненно. Но мы не позволим.
— Но почему? — Кинне даже просветлел лицом, — нам же даже ничего делать не придется!
Шеддерик только еще раз вздохнул: брат был воином, а не убийцей. Он не сможет в этой ситуации просто наблюдать. Что бы сейчас ни говорил.
Вариант со свадьбой был внезапным, казался красивым и мог дать братьям столь необходимую отсрочку — до того, как стихнут весенние шторма, и связь с островами снова наладится.
Тогда ему действительно так казалось.
— И все-таки. Как ты себе это представляешь? Отлучаться из города мне нельзя. Незаметно свадьбу тоже не подготовишь. Да и с чего ты взял, что невеста согласится?
Шедде промолчал. Он знал, что невеста будет против, но надеялся найти правильный аргумент. А что до организации церемонии — об этом можно будет подумать позже.
Кинрик даже улыбнулся победно, решив, что все-таки смог убедить брата. Не тут-то было.
Светлый лорд, мрачно усмехнувшись, сказал:
— Напишешь письмо в монастырь. Как только увидят, что у них есть возможность вернуться в старые городские святилища, они отнесутся к твоему предложению с надлежащим почтением…
— Моему предложению?..
— Именно. За невестой отправлюсь я сам. Это не отнимет больше десяти дней. Это-то время я надеюсь, ты продержишься. Гун-хе займется твоей охраной…
— Я сам могу…
— Можешь. Но я надеюсь по возвращении застать тебя живым…
— Ты не собирался оставлять мне выбор, так? Все было решено заранее. Шедде, зачем я тебе? Из тебя получится хороший наместник. Отец тебя признал, тебя опасаются, и ты умеешь командовать людьми. И можешь угадывать поступки врагов. А что, это выход.
Шеддерик приподнял брови:
— Ты знаешь, почему. Но и это не вся правда.
— Да ну?
— Я надавал слишком много необдуманных обещаний. Например, поклялся твоему отцу, что буду тебе всячески помогать и поддерживать.
— А без клятвы не стал бы…
Шедде окинул брата оценивающим взглядом. Ему было смешно.
В первую очередь потому, что настоящая причина была далека от всего выше перечисленного. О, если бы он был наследником только наместника Хеверика! Тогда, может, в речах Кинрика и был бы смысл. Но кроме отца у Шедде была еще мать.
А у матери — хитрый и умный брат.
Который счел именно чеора та Хенвила идеальным вариантом наследника совсем другой короны. Той, которую уже лет триста называют шлемом со звездой. Сколько лучей у звезды — столько колоний у Великой Ифленской империи…
Шеддерик надеялся, что Император о нем не вспомнит еще долго. Но по слухам, прилетевшим недавно с островов — Императрица этой зимой должна родить. А это значит, что в следующую навигацию ему придется вернуться на острова. Так или иначе.
Темершана та Сиверс
Сестра Ориана молчала, лишь пристально разглядывала Темершану. На коленях у Темери лежало письмо ифленского наследника, в котором действительно было много выгоднейших предложений монастырю. Составлено оно было притом уважительно и кратко, словно автору было чуждо само понятие политической интриги.
На место смятению пришла апатия. Прошла ночь, потом утро, наступил день. Темери не собиралась встречаться с ифленцами, не собиралась давать им никакого ответа. Снова убийцы с островов пришли ломать ее жизнь — а с убийцами переговоров не ведут.
Они сидели в одной из комнат для общения с покровителями. Здесь было полутемно, аскетично и прохладно. Между промозглым зимним днем и комнатой оставалось лишь окно в частом переплете. Большие стекла в производстве слишком дороги, транспортировать их трудно, так что многие окна в монастыре и вовсе обходятся ставнями. Света едва хватало, чтобы разглядеть Ориану.
В окно виден кусок хмурого неба и одинокая птица где-то далеко-далеко, у самых туч.
Наконец Темери сказала:
— Письмо было доставлено почти неделю назад. Я о нем не знала.
— Знали лишь старшие сестры. Нам нужно было подтверждение, что у этого юноши есть официальные полномочия вести такие переговоры.
— До Тоненга далеко…
Темери поймала себя на том, что уводит разговор в сторону, подальше от неприятной темы. Дороги — это безобидная тема.
— Пешком или каретой — действительно и далеко и небезопасно. Но не морем. Золотая Мать была к нам благосклонна, наши посланцы достигли Тоненга за один переход и успели вернуться с новостями. Это действительно писал сын наместника Танерретского, и он действительно считается наместником. И будет таковым до того момента, как откроется весенняя навигация и ифленский император или утвердит или отменит этот выбор. Причин подозревать, что император выберет кого-то другого, нет. Юноша из знатной семьи, хорошо образован, красив, если тебя это заботит.
— Сестра, мне все равно. Я не приму это предложение.
— Темери. Тебе придется хотя бы поговорить с посланником. Мы не знали, что они приедут за ответом так скоро, иначе непременно предупредили бы тебя, но сейчас-то…
— Нет.
— То, что новости обрушились на тебя внезапно, вина сестер, а не ифленских послов. А они ведь… они могли просто прислать сюда несколько гвардейских отрядов. Как делали много раз до этого. Ни покровители, ни сама Ленна, ничего не смогли бы им противопоставить.
— Они привыкли брать то, что им надо, не спрашивая. Так вы решили мной откупиться? Это хотя бы можно понять…
Ориана поджала губы и встала из-за стола, показывая, что разговор окончен:
— Я позову посланника. И ты с ним поговоришь. Если через два дня твой ответ останется отрицательным, он уедет.
Темери ушам не поверила. Уедет? Так просто? Да не может быть.
Посланника она встретила на ногах. Положила посох-эгу поближе, лишний раз убедилась, что одежда нигде не помялась и выглядит строго.
Ифленец вошел, остановился у входа, внимательно, словно старался запомнить на всю жизнь, осмотрел комнату. Он мало изменился с прошлого визита. Прямые светлые волосы едва скрывали шею, холодные глаза смотрели словно сквозь нее. Левая рука его осталась затянутой в черную перчатку, с правой перчатка была снята.
Впрочем, дорожную одежду он успел сменить на темно-синий бархатный жилет и морского кроя длинные штаны из черной ткани. Белый кружевной ворот сорочки был заколот брошью из агата. Этот агат почему-то сразу бросился в глаза и запомнился лучше, чем все остальное.
Следом вошли две наставницы Темершаны — все же сестры не бросили ее перед неведомой опасностью, — и гвардейский офицер в черном кафтане, какие носили солдаты ифленской армии в дни завоевания. Темери была готова к такому, видела солдат на дворе. И лишь потому не вздрогнула.
Офицер оставил оружие в гостевом доме, но нес в руках резную шкатулку.
Ифленец безупречно поклонился.
Темери на поклон не ответила — она не желала этой встречи. Лишь выше подняла голову.
— Нам с вами уже доводилось встретиться, чеора та Сиверс, — ровным тоном сказал ифленец. — Но мы не были представлены. Хочу исправить это.
Короткий жест, и офицер быстро вложил в протянутую руку гостя небольшой свиток.
— В этой грамоте написано, что мое имя — светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил, и что я старший сын покойного наместника танерретского Хеверика и брат нынешнего наместника — светлого лорда чеора Кинрика та Гулле. Я здесь, чтобы от имени моего брата и по его поручению сделать вам предложение. Предложение стать его супругой и разделить бремя власти в Танеррете.
Чеор Хенвил протянул грамоту Темершане, и та ее приняла, хоть и не стала читать. Сестры все уже проверили. Он не может оказаться никем другим.
— Мой брат просит так же принять от него дары.
Шкатулку офицер поставил на стол и тут же быстро вернулся на свое место. Интересно, что в ней? Что-нибудь из тех украшений, что ифленские разбойники когда-то украли у ее матери? Верней, сняли с тела… перед тем, как сжечь… вместе с другими.
Проверять она не собиралась.
Воспоминания, непрошено подкатившие к горлу, никак не давали сосредоточиться на словах чужака. Все виделась разгромленная гостиная, смеющиеся, испачканные кровью ифленские солдаты, запах гари и ужас от понимания того, какая судьба ее ждет…
— …если вам нужно время для размышлений, — закончил речь ифленец, — то я готов ждать, сколько понадобится.
— Я должна бы поблагодарить вас, — голос звучал хрипло, но достаточно ровно, — за столь щедрое предложение. Но я не стану. Пройдя обряд речения, я простилась с прежним именем, но не с памятью, благородный чеор. Я прекрасно помню, каким образом оказалась под этим кровом и кто виновен в том, что случилось с моей семьей… и моей страной. И конечно я не стану женой вашего брата. Какие бы выгоды этот брак ни сулил мне… или монастырю.
Сказала и выдохнула. Все. Конец. Это последнее слово.
Ифленец поклонился. Но вдруг обратился к сестрам:
— Прошу вас оставить меня наедине с рэтой. Всего на минуту. Клянусь, что не трону ее и не обижу ни словом, ни делом.
Сестры переглянулись. На короткий миг Темери показалось, что кто-нибудь из них да возразит… но нет. Поклонились и вышли.
— Ваши клятвы… — выдохнула Темери, отступая к окну.
— Темершана та Сиверс… вы и вправду думаете, что у вас есть выбор?
Прищуренный взгляд, голова склонена на бок. Темери подумала, что с таким же выражением он стал бы рассматривать пятно на скатерти или дохлого жука.
— Я думаю, выбор есть всегда. Вам меня не напугать.
— Даже не собирался.
А получилось, подумала Темери, глядя на его расслабленные руки. Но выход действительно есть всегда. Яд или нож, высокая скала или…
— Вы молоды, хороши собой. Вас помнят в городе и среди малькан вы всегда нашли бы поддержку. Однако вы предпочли оставаться здесь.
— Это спасло мне жизнь.
— Не спорю. И все же вам придется принять наше предложение.
Он приподнял руку, останавливая любые возражения.
— Танеррет на грани большой войны. Страну рвут на части землевладельцы и политики, но пострадают в ней опять — мирные люди. Кровь обязательно прольется, если ничего не делать.