Да, это было надежней. Было бы. Но вот незадача — слухи о мальканке в доме та Дирвила уже пошли гулять по цитадели. А значит, нет времени на проверку.
Разве только, оставалось предусмотреть все варианты событий и максимально защитить «Каракатицу» от возможных нападений.
Поставить своих людей, где только можно. Оставить экипаж через квартал от крыльца…
Мальчишку-наблюдателя на крышу…
Да полно, никто не знает о встрече кроме тех, кто в ней будет участвовать. Наблюдателей можно стряхнуть по дороге, меняя экипажи и устроив пару-тройку обманных ходов…
Вот потому-то и нужно выехать раньше. К сожалению, просто теперь уже не будет — решение принято, отступать…
Отступать теперь уже точно поздно.
Понятно, что всех врагов сосчитать ему пока не удалось и вряд ли удастся, а как только Темершана Итвена будет представлена обществу, сразу проявят себя новые враги. Права она была тогда, в лесной избушке, когда говорила, что ее могут узнать те, кто участвовал в штурме и последовавших за ним издевательствах над пленными. Могут узнать, и либо — попытаться довершить начатое десять лет назад, или попытаются избавиться от нее, как от потенциальной угрозы. И это тоже предстояло крепко обдумать, и может даже — обсудить с теми, в чьей верности сомневаться не приходится — с Ланнериком та Дирвилом, с Гун-хе… с немногими другими верными людьми…
Шеддерик еще раз просмотрел бумаги. Вытянул из стопки конверт, подписанный лично Гун-хе.
Конверт был тощим, но возможно именно он станет важным аргументом на предстоящей встрече. А может быть — окажется пустышкой. Донос, дрянной карандашный портрет, отчет об одном дне наблюдений.
Кажется, больше ничего узнать из этих записей уже не удастся. Засунув конверт за голенище сапога, он забрал со стола свечку и мелко порвал оставшиеся листы. Отнес обрывки к пустому камину и поджег. Отряхнул ладони. Ну что… видимо, придется отвлечь благородных чеор от увлекательного занятия — выбора фасонов и тканей для будущих нарядов. До полуночи еще достаточно времени, но это время понадобится все без остатка, чтобы подготовить встречу.
Шеддерик попросил служанку передать благородной чеоре та Сиверс, что он ее ожидает.
Был почти уверен, что ждать придется не менее четверти часа, однако ошибся. Темершана вошла почти сразу — ей понадобилось ровно столько времени, чтобы спокойным шагом преодолеть расстояние от своей комнаты до облюбованной им гостиной.
На ней было другое платье — не то, широкое, утянутое в боках шнурками, которым ее одарила Тильва.
Зеленое, кажется, бархатное, с широким подолом — это платье выглядело намного богаче, но дело даже не в этом.
Она уложила волосы в высокую прическу, так что стала видна стройная шея. И это проклятое платье куда лучше подчеркивало и талию, и красивую высокую грудь…
— Что-то не так? — быстро спросила Темери. — Здравствуйте, светлый лорд.
— Почему вы решили?..
Она помахала руками возле лица и пожаловалась:
— У меня никогда не было таких платьев. Я выгляжу смешно, да?
— Да нет, все нормально. Постойте. Вы же участвовали в каких-то балах… праздниках. Как-то же вы наряжались?
Она едва заметно улыбнулась:
— Ну, это все равно было что-то почти детское, со шнуровкой на спине. Без талии. С такими… — она снова показала пальцами какие-то воланы. — Что вы улыбаетесь? Мне переодеться? Я в этом наряде как будто какой-то другой человек. И я не уверена, что ко мне отнесутся серьезно, если я буду в этом…
— Это лучше, чем тот мешок для брюквы, что на вас был раньше. Не переживайте — вы прекрасно выглядите.
И пробормотал, лишь надеясь, что она не услышит: «Даже слишком».
Темери склонила голову набок и спросила:
— Нам уже пора ехать? Ведь встреча — в полночь.
— Да, за нами могут следить. Я должен быть уверен, что мы не приведем наблюдателей к «Каракатице».
Она снова о чем-то задумалась. А Шеддерик не к месту вспомнил:
— За обедом вы показались мне словно расстроенной. И потом все время молчали.
Покачала головой:
— Нет, все… все почти нормально: это просто ифленский дом. Мне здесь не рады. Но я понимаю, что так будет еще долго. Не знаю только, справлюсь ли я. Это тяжело.
Шедде не стал отвечать — врать не хотел, а честного ответа у него не было.
— Едем? Я распорядился, карета ждет.
— Едем. Только возьму плащ.
От ворот Шеддерик обернулся. В доме горели окна. Кто-то, из-за расстояния не понять, кто, смотрел им вслед, отодвинув штору.
Рэта Темершана Итвена
Страх ушел. Не совсем ушел, не навсегда. Просто временно решил отойти в сторону и перестать ее тревожить. Вместе со страхом ушла и радость и тревога… и так было до того момента, как захлопнулась дверца кареты, отрезав их с чеором та Хенвилом от остального мира.
В карете было темно. Она вспомнила, что уже ехала так — в темной карете, навстречу неизвестности — правда, тогда чеор та Хенвил ехал снаружи.
Сегодня — забрался в карету, сел рядом. Сказал требовательно:
— Дайте руку. Не бойтесь!
Страха не было, и она нащупала пальцами кожу перчатки, скрывающей его левую руку. Пальцы как будто попали в ловушку — не высвободить. Но это длилось лишь мгновение, после которого ее кисть снова оказалась на свободе.
Удивляясь себе, она не стала ее отдергивать или убирать. Даже наоборот, сама едва заметно сжала его запястье — насколько смогла обхватить.
Так и сидела, замерев, в темноте, почти не дыша. Все ждала, что благородный чеор сам что-то скажет. Например, одну из своих никогда не смешных шуток. Но он тоже молчал, и от этого на сердце было тяжело и почему-то спокойно.
И лишь когда пришла пора менять карету, помог ей спрыгнуть на землю и сказал:
— Не верьте никому. И мне не верьте. Особенно — мне.
— Хорошо, — улыбнулась она через силу. — Не буду. Но уж и вы тогда…
— Что?
— Не верьте.
— Темершана, я не шучу. Ваша жизнь в опасности, и эта опасность куда серьезней, чем та, которая грозит мне или брату.
— Да, знаю. Я давно не жду ничего хорошего, благородный чеор.
Он долго не отвечал. Просто смотрел куда-то мимо ее плеча, вдоль улицы. Молчание затягивалось, и она уже собиралась первой его нарушить напоминанием, что им, наверное, надо спешить… когда резко и без всякого предупреждения чеор та Хенвил ударил кулаком по закрытой уже каретной дверце.
Темери вздрогнула — жест никак не вязался с привычным образом Шеддерика та Хенвила — всегда спокойного, уверенного в том, что знает, как, когда и что надо делать.
Она начала привыкать и к его немногословной правоте и к сдержанному холодному нраву. Сейчас он был как будто чуточку не он сам, а кто-то другой. Впрочем, не спрашивать же.
Вторая карета ждала за углом. Темери узнала перекресток — до «Каракатицы» было уже совсем недалеко.
Зал таверны был закрыт. Дверь им открыл сам Янур. Шепотом поздоровался и провел к столу.
— Ждал вас позже, — покачал он головой. — Но если вы голодны…
— Все нормально, дядя Янне. Надеюсь, все в силе, и ваш знакомый придет.
— Придет, не сомневайтесь. Рэта Шанни, выглядите вы просто потрясающе! Я принесу сыр и моченых яблок.
— Не стоит беспокойства, шкипер Янур! Боюсь испачкать этакое великолепие…
— Чем же мне вас развлечь? До прихода гостей еще час…
— Последними сплетнями, — ответил за нее Шеддерик — о чем болтали днем в «Каракатице»? Рэту не поминали?
— Нет, не было. Больше всего разговоров было о том, что ифленцы начали реорганизовывать армию. Что вроде хотят создать мальканские военные отряды. Дескать, для усиления охраны городских стен.
— И что люди?
— Одни говорят, что это не к добру, и что к ним никто не пойдет, потому что это унизительно и это вроде как — продаться к ифленцам на службу за мелкую монету. Другие — что вроде бы ничего худого в том не будет, если в Нижнем городе за порядком будут следить сами мальканы, и что это вроде даже хорошо. Многие молодые люди получат возможность заработать монетку, а заодно и подучиться военной сноровке…
Янур хитро улыбнулся:
— Правда, добавляют, что эта самая сноровка потом против ифленцев им и пригодится.
Ждать всегда тяжело. Темери отошла к окну, и некоторое время смотрела на площадь снаружи, чуть отодвинув штору — на тусклые полуночные окна, ясное небо, полное звезд, старую часовую башню в квартале отсюда. На очертания давно сломанного фонтана.
Но приход новых гостей пропустила.
В дверь требовательно постучали. Янур, оборвав на середине очередной занимательный рассказ, поспешил отпереть.
В зал быстро, решительно, вошли трое. Почти ворвались.
Они не вертели головами — бывали здесь раньше. Лица их были скрыты платками, двое наготове держали двуствольные пистолеты, один держался чуть позади. Его лицо скрывала лишь широкая фетровая шляпа коанерского кроя — без пряжек и плюмажа, но с плетеным шнурком.
Янне, увидев подобные приготовления, шагнул навстречу, защищая гостей:
— В моем доме гости друг в друга стрелять не будут.
— Ифленцам нельзя верить! — Главный снял шляпу, небрежно кинул на ближайший стол.
Он выглядел нестарым — подтянутый темноглазый мужчина, об одежде которого судить Темери не взялась бы — на нем был черный широкий плащ в пол, это все, что можно было разглядеть. Разве только бросались в глаза аккуратные усы и бородка — но это все могло оказаться лишь маскировкой.
— Я поручился перед вами за чеора та Хенвила. Прикажите вашим людям убрать оружие.
— Разумеется. Зерур, все в порядке. Нам ничего не грозит. Ведь так, благородный чеор? Или это не ваши топтуны изображают пьяниц под аркой? Я заметил так же одного слишком задумчивого трубочиста, и еще один из извозчиков в квартале отсюда как-то подозрительно долго ждет седока. Впрочем, в трубочисте я не уверен.
Шеддерик потеснил Янура, положил пустые руки на стол, у к