Темери покачала головой.
— Да нет, не об этом. Например, как вы познакомились? Каким он был раньше? И… что это за проклятие, из-за которого он… из-за которого саруги?
— Это долгий разговор, Темершана та Сиверс, а у меня мало времени. Кроме того, я не думаю, что вправе раскрывать его секреты… даже вам. Он бы не захотел, я думаю.
— Ваше знакомство — тоже секрет? — расстроилась Темери.
— Да нет, оно как раз — не секрет. Это было в Коанеррете. Он служил посланником Танерретской провинции при дворе рэтаха Ческена. А я трудился там же астрологом и помощником землемера. Астролог — должность ненадежная, слишком много конкурентов. А вот все, что касалось картографии, изучения незнакомых территорий — это меня влекло и интересовало. Сильнее этого меня привлекала только большая библиотека рэтаха. К сожалению, наукой я мог заниматься, только находясь в должности помощника землемера, это не совсем то, чего мне хотелось, потому что работали мы не на местности, а в основном — с документами прошлых лет, записями об изысканиях в предгорьях Улеша на севере и Данвенского хребта на западе. Деньги, правда, ретах платил неплохие, а дома… дома меня ждала незавидная участь недееспособного младшего сына в семье потомственных военных. В общем, выбор у меня был маленький.
Тень Ровве скользнула над полом, остановилась подле камина, и там стала как будто более материальной, плотной.
Темери подвинула к огню кресло и подбросила еще полешко. Помня о гвардейце за дверью, говорить нужно было тихо, почти шепотом. Интересно, а он может услышать ее Покровителя?
Она улыбнулась, подумав, что Шеддерик обязательно бы попробовал проверить, например, попросив Ровве что-нибудь закричать.
— Я был единственным ифленцем в Коанере. Хотя, нет. Не в городе и не в стране, конечно, а на службе у рэтаха. Так-то там есть и купцы, и переселенцы и даже артисты. Рэтах попросил меня познакомиться с новым посланником империи поближе. Я должен был наблюдать за ним и докладывать правителю о малейших странностях его поведения. Задание мне понравилось — по крайней мере, это позволило бы мне хоть изредка говорить на родном языке. Но я не шпион и не воин, я не очень годился для такой работы. Вскоре нас представили на каком-то приеме. Вы, должно быть, заметили, знакомство со светлым лордом на всех производит неизгладимое впечатление.
Темершана поежилась, вспомнив это самое впечатление, и кивнула. В особенности почему-то помнились окровавленные рукава и мертвенный взгляд чеора та Хенвила, когда он пришел к пресветлой просить помощи — в деревенской гостинице неподалеку от монастыря. В день гибели самого Ровве.
— На том приеме светлый лорд изволил напиться в хлам и поссорился сразу с тремя молодыми и скажем так, не очень любящими ифленцев дворянами. Драка обещала быть грандиозной, особенно если учесть, что в секунданты он позвал меня.
— И как же вышло, что вы оба остались живы?
— А я рассказал рэтаху, а он испугался международного скандала и пресек безобразие. Шеддерик обижался на меня дней десять, — я потом узнал, что это был красивый план самоубийства. Правда не очень надежный, чеор та Хенвил прекрасно стреляет даже когда сильно пьян. Потом он мне был даже благодарен — но это уж после того как заполучил себе черную руку. А тогда… тогда наместник Хеверик получил ноту протеста, а Шедде — приказ покинуть страну, если не поклянется больше не участвовать в дуэлях пока занимает должность посланника. Судить его не могли, но держали под домашним арестом довольно долго. Потом простили, конечно. А он выбрал момент и отправился к этхарам…
— Так это случилось в Коанеррете? После той дуэли, да? — оживилась Темершана.
— После-то после, но не вследствие. Не спрашивайте, все равно не стану рассказывать. Я все-таки считал себя его другом… так странно. События тех времен видятся мне сейчас, как история о совсем другом человеке, даже не похожем на меня. Его идеи, мысли и страхи… я их помню, но не понимаю их причин. С Шедде мы стали сначала хорошими приятелями, а потом и друзьями. Возможно, это многим казалось странным. Я был слаб, светлый лорд защищал меня. Мы вместе кутили, знакомились с девушками, участвовали в нескольких политических интригах. Мы были молоды и делали глупости, чеора Темершана. Ты и вправду хочешь об этом слушать?
— Конечно, мне интересно — и о Шеддерике, и о его брате, и вообще обо всем. Надо же, я совсем не могу представить себе Шеддерика напившимся в хлам. Или дерущимся на дуэли.
— Ну почему же. Шедде почти не изменился. Просто научился хорошо прятать себя настоящего. Что же, мое время вышло. Не бойся будущего, Темершана. Это не тебе надо бояться!
Сказал — и ушел. Как-то мгновенно и обыденно. И как после такого отдохнуть?
Глава 12. Ожерелье
Наместник Кинрик
Все девицы любят украшения, это наместник Кинрик успел усвоить хорошо. Даже Нейтри, хоть и не признавалась, а всегда радовалась, когда он приносил ей что-нибудь необычное — или ажурную брошь, вырезанную из перламутра, или серьги с разноцветными камнями, похожими на россыпь утренней росы. Но что подарить мальканке? На то, чтобы выбрать подарок, у него было два дня. О работе на заказ и речи идти не могло — слишком мало времени. Да и тратить казну на украшения, когда впору уже наоборот, пускать дамские украшения на то, чтобы как-то к весне решить животрепещущий вопрос большой денежной дыры — это как-то недальновидно.
Традиции велели ему, как жениху, поднести невесте в дар что-то ценное и символичное. Это не должна была быть публичная акция, просто подарок. Но подарок, который невеста в день свадьбы сможет надеть открыто, чтобы продемонстрировать свое согласие на этот брак.
Лицемерие и условности, вот что это было. Лицемерие и условности, от которых по вине доброго брата наместнику никуда не деться. Лучше бы он сам и женился на ней, раз это ему кажется таким важным…
Да что уж теперь. Сам дал слово. Сам принял решение. Значит, нужно соответствовать…
А значит, подарок нужен. Может серьги?
Но кто знает этих мальканок. Может, они принципиально серьги не носят? Хотя нет, носят. В замке обитало достаточно молодых мальканок, чтобы он это заметил и запомнил. Вот только эта конкретная мальканка все-таки не дочка придворного повесы. Брат говорил, она готовилась служить Ленне. То есть, уже немного не от мира сего. Кто знает, какие у них в монастыре были правила? Кроме того, она из семьи рэтаха, а это тоже накладывает определенные ограничения — отделаться дешевым простым украшением не выйдет.
Дарить что-то из того, что он приготовил для Нейтри? Да он скорей удавится. Это просто кощунство, об этом и речи идти не могло.
Оставалось одно. Следовало расспросить кого-то из слуг или приближенных девушки.
И наместник взялся за дело со всей обстоятельностью обреченного.
Первым делом он задал свой больной вопрос Шеддерику, но тот не придумал ничего лучше, чем посоветовать не пытаться пускать мальканке пыль в глаза. И не дарить фамильные драгоценности. Особенно если эти ценности раньше принадлежали кому-то из придворных рэтаха, и она их узнает. Как узнает? Прошло десять лет. Впрочем, все равно могло получиться неловко. Ничего не добившись от брата, Кинрик приказал привести к нему одну из горничных рэты Итвены.
Кто-то что-то напутал, и Хантри и Дорри были доставлены в кабинет наместника одновременно. Девушки в один голос подтвердили, что уже имели честь прибирать комнаты рэты, но никаких украшений не видели ни на ней, ни в шкафчиках, ни в шкатулках. Вообще из украшений у невесты наместника было, похоже, одно только медное колечко, которое она носила на шнурке, на шее. Но колечко, Кинрик это понимал, не могло иметь отношения к дому рэтаха. Скорей всего, это какой-нибудь атрибут ее монастырской жизни.
Отпустив служанок, он еще немного поспрашивал знакомых дам. Едва сдержался, чтобы не побежать за советом к Нейтри. Но вовремя подумал, что не хватало, чтобы его любимая выбирала подарок для его невесты. Мало она плакала последние недели?
Следующей гениальной мыслью оказалась идея поговорить с компаньонками госпожи Итвены.
Темненькая Шиона вела себя скромно и, кажется, вовсе не интересовалась своей новой хозяйкой. От нее Кинрик узнал только, что у его невесты всего два платья, оба — зеленые, но одно темное, расшитое серебряной нитью, а одно — то самое, в котором она прибыла в цитадель.
А вот вторая, внучатая племянница старого повесы чеора Конне, оказалась куда более сообразительной и даже полезной. К тому же она очень старалась произвести на наместника впечатление не только своей сообразительностью, но и внешностью.
Девушка и вправду была хороша собой — светлая кожа, волосы нежного медового оттенка, приятный, едва заметный макияж и цветочные духи.
Старик Конне перебрался на побережье задолго до войны и успел наплодить с десяток потомков. Всех их он признал, а старших дочерей даже выгодно выдал замуж за ифленских же аристократов. Эта особа принадлежала к третьему поколению, и хотя кровь побережья сильна, ее вполне можно было принять за ифленку. Вот только глаза выдавали нечистую кровь — темные, южные глаза.
Девушка подсказала наместнику простой и оригинальный выход из ситуации, которым он и решил воспользоваться почти в тот же самый момент.
И какое дело было Кинрику до того, что его добрая советчица, едва с ним расставшись, поспешила в комнаты пожилой интриганки чеоры та Роа, дабы сообщить, что рыбка попалась на крючок. Осталось только вытянуть.
Рэта Темершана Итвена
Новое платье было синим, из тонкого атласа, который привозят с юга. Стоит эта ткань дорого, но и выглядит при этом по-королевски.
Смотреть на себя в зеркало ей было странно еще в доме чеора Ланнерика. Слишком уж сильно отличалась красивая тонкая девушка за стеклом зеркал от той, кем Темери привыкла себя считать. Все казалось, что мутноватое старое зеркало в спальне ей льстит. При свете свечей, в полумраке, она сама себе казалась совершенно другим человеком.