Внезапно до Кинрика дошло, что означал взгляд Вельвы — да и многие другие внимательные взгляды — как ифленских, так и мальканских дворян. Все они думают, что наместник провел ночь в объятиях молодой жены. И возможно, надеются по случайным словам или жестам догадаться, «как все прошло».
— Рэта Итвена, — шепнул он на ухо мальканке. — у меня есть идея.
— Какая?
— Не пугайтесь, но мне снова хочется натянуть им всем нос. Всем нашим придворным сплетникам…
Темершана окинула взглядом собравшихся, и еле заметно сжала в ответ пальцы наместника. Оставалось лишь надеяться, что она правильно поняла задумку.
Кинрик громко и очень галантно сказал:
— Благодарю вас за чудесное утро, моя госпожа! — и коснулся губами сначала ее пальцев, потом щеки. — Надеюсь, вам оно понравилось так же, как и мне!
— Разумеется, — улыбнулась мальканка.
— Позвольте, я провожу вас на галерею. Там сейчас чудесно!
Когда собрание придворных осталось позади, Кинрик быстро свернул в один из служебных коридоров второго этажа, скрытый от благородных чеоров плотной вишневой гардиной. Остановился, прижавшись спиной к стене и неудержимо рассмеялся.
Темери словно заразилась от него смехом и тоже улыбнулась.
— Что вы задумали? — спросила она.
— Сейчас все эти люди помчатся на галерею, проклиная нас за любовь к прогулкам на свежем воздухе. Подозреваю, даже теплые плащи накидывать не станут, чтобы ничего не упустить.
— Чего, например?
— Например, как мы целуемся. Или ругаемся. Они надеются на скандал. Мне иногда кажется, что знатные чеоры, обитающие, что при императорском дворе, что здесь — питаются исключительно слухами и сплетнями. Вот и пусть мерзнут.
— Пусть мерзнут. — Посерьезнев, кивнула мальканка. — А дальше что?
Кинрик снова вздохнул. Так далеко его планы никогда не заходили.
— Вы хотели поговорить с Шеддериком. А я… мне тоже нужно кое с кем поговорить. Я тоже… в общем, мне бы не хотелось, чтобы за этой встречей кто-то наблюдал.
Она снова задумчиво кивнула. И у Кинрика возникло стойкое ощущение, что мальканка догадалась, с кем и о чем он собирается поговорить. Хотя о Нейтри она знать никак не могла.
А если бы знала, что сказала бы?
Нет, если об этом думать, то можно сломать всю голову… и все равно не приблизиться к истине.
— Конечно. Ступайте. Я постараюсь тоже не показываться людям на глаза… хотя бы пару часов.
Кинрик едва удержался, чтобы снова не чмокнуть мальканку в щеку. Почему-то показалось, что в полутемном пустом служебном коридоре это будет совсем неуместно.
Если бы Кинрик решил покинуть цитадель через парадные ворота, может, все дальнейшие события пошли бы иначе. Но он решил, что это будет слишком заметно, и вышел через один из немногих боковых выходов. По той причине, что он опять слишком увлекся мыслями о Нейтри, Кинрик упустил из виду, что этот самый боковой выход находился как раз под галереей, на которую уже начали неспешно выходить благородные чеоры.
И конечно не заметил долгий внимательный взгляд сверху.
Когда человек на галерее убедился, что видит именно Кинрика, а не кого-то другого, он плотнее надвинул капюшон, и чуть не растолкав встречных, метнулся к выходу.
Рэта Темершана Итвена
Сдержать обещание, данное Кинрику, оказалось непросто. Во-первых, когда оказалось, что их на галерее нет, и не предвидится, разочарованные благородные чеоры вернулись в тепло внутренних коридоров и залов, но в свои собственные комнаты они так и не ушли. Во-вторых, ходами для прислуги она воспользоваться тоже не смогла. Так вышло, что спрятались они с Кинриком в обжитой, «новой» части цитадели, где таких коридоров было не очень много, и по ним все время кто-то ходил. Ну и в третьих — чеор та Эммегил.
Благородный добровольный изгнанник, несправедливо обиженный тайной управой и лично наместником, счел возможным вернуться в Тоненг после свадьбы, чтобы никто не подумал, что он желает зла молодой мальканской супруге Кинрика.
И конечно, вернулся он не один, а с прислугой. И с приличествующей свитой молодых ифленских дворян и сианов. И все эти люди ожидали размещения как раз в торжественном каминном зале и в широком центральном коридоре замка, разделяющем его на старую и новую части. Миновать эту толпу незаметно не получилось бы.
Так что Темери пришлось долго ждать удачного момента, а когда он настал, она чуть не обняла свою горничную Дорри, которая, вероятно, по ошибке заглянула в эту часть замка.
Дорри сразу сообразила, что зовут ее из-за гардины, и что крутить головой не надо, а надо, наоборот, с самым деловым видом зайти в служебный коридор. Темери еще в первый день заметила, что девушка она сообразительная и умеет держать язык за зубами, и очень обрадовалась, что не нужно обращаться за помощью, например, к Вельве. Вельва болтушка, и не всегда понимает, какая помощь от нее требуется. Но она любопытна, и даже удивительно, как так получилось, что ее нет среди благородных чеор, решивших прогуляться после галереи еще и здесь.
— Я принесу вам плащ с капюшоном! — придумала Дорри — половина слуг светлого лорда Эммегила такие носят… если вы, конечно, не против!
— Неси! — решила Темери, едва сдержав нервный смешок. Как не задалось утро, так и день обещал быть странным.
Темери приготовилась ждать, но Дорри вовсе не пришлось бежать через весь замок к комнатам прислуги. Нет, оказалось достаточно по этому самому коридору добраться до кухни и выпросить плащ у одного из подмастерьев — якобы, чтобы выбежать на улицу к цветочнице — всего на пару слов! Темери обругала себя. Через кухню, пожалуй, она смогла бы выбраться и так…
Плащ действительно сделал ее почти невидимкой.
Слуги Эммегила разговаривали громко, не заботясь, что их рассуждения об отсутствии у нынешнего наместника хозяйской хватки услышат посторонние заинтересованные уши, а кое-кто из свиты вполголоса рассказывал товарищам, как бы он перекрасил этот мрачный зал, и что было бы неплохо повесить здесь Ифленские знамена.
Знакомых она тоже увидела: озабоченный чеор та Торгил распоряжался лакеями, направляя их к отведенным для гостей комнатам; два гвардейца из полка наместника стояли в карауле у входа в новую часть замка. Но заметила она еще кое-что странное. И вот об этом Шеддерик та Хенвил обязательно должен был узнать.
Один из спутников светлого лорда Эммегила Темершане оказался тоже знаком, хоть и виделись они всего единожды — в гостиной чеора та Дирвила, в тот самый день, когда она ожидала знакомства с хозяином. Вольтрик та Нонси. Она почему-то тогда его сразу запомнила — из-за бровей. Красивых темных бровей, только подчеркивавших его бледную ровную кожу и светлые волосы.
Чеор та Нонси, похоже, был в этой компании своим. Он весело смеялся, перекидываясь шуточками со стоящими рядом чеорами.
Хотя, может быть, ничего странного. Этот Нонси не нравился и чеору Ланнерику. Он ведь всего-навсего друг брата Алистери та Дирвил…
Темери попутно с грустью подумала, что, наверное, Алистери больше не пустит ее на порог, ведь из-за нее Ланнерик все-таки поссорился с чеором та Хенвилом.
Испугавшись, что молодой чеор ее тоже узнает, Темери поспешила свернуть в старую часть замка, поближе к своей комнате. Ах, было бы неплохо, если б ее никто не караулил!..
До вечера Темери промаялась в одиночестве, держа обещание. Время она потратила тоже не впустую — успела разобраться с еще одним ответвлением тайных ходов.
Движимая любопытством и точно знающая, что Шеддерика та Хенвила в его личных апартаментах нет, она осторожно заглянула и туда. Это оказались две небольшие комнаты над кабинетом, но тайный ход, как назло, открывался именно в спальню. Далеко от единственного входа, зато почти рядом с тяжелой дубовой кроватью.
Вход открылся почти случайно — Темери просто решила проверить, работает ли старинный механизм, потому что со стороны тайного хода он был слегка завален рухнувшим сверху камнем. Она поспешно ногой запинала обратно в грязный проход весь высыпавшийся из него вековой мусор… а потом с любопытством огляделась.
Спальня всегда несет на себе отпечаток хозяина. Это место должно быть самым надежным и самым уютным в доме, ведь именно ему человек вверяет себя, когда беззащитен перед врагами или перед стихией.
Хотя, к Шеддерику та Хенвилу это вряд ли могло относиться в полной мере — он все время как будто ждет нападения. Его сложно застать врасплох…
Темери вспомнила лодочный сарай на берегу холодной зимней реки и то, как Шеддерик изо всех сил делал вид, что упал не из-за потери крови, а просто решил полежать на песке…
Тогда все было по-другому. Тогда она еще не знала, что он за человек и как много он сделает для нее и для ее Тоненга…
Мебель вся была старая, времен рэтаха, но содержалась в отменном порядке. Балдахина над кроватью не было. Полки с книгами, много. В основном — старинные фолианты, но стоят они здесь не для красоты. Несколько книг на столе у окна открыты, рядом — чернильный прибор.
Как будто Шеддерик работает не только в кабинете, но и здесь. А еще — несколько начищенных бронзовых подсвечников. Один — у кровати. Может, Шеддерик иногда читает лежа какие-нибудь письма или донесения? Или ему нравится видеть, кого он обнимает, когда его навещает очередная придворная красавица?
Темери поспешно закрыла ход, и пообещала себе, что больше никогда сюда не войдет. Ни без ведома хозяина, ни тем более — с ведома.
Кинрик вернулся только к ужину, о чем и сообщил Темершане, прислав записку с молодым лакеем-ифленцем, которого она уже видела в окружении наместника.
Ужин в честь прибытия Эммегила накрыли опять же в большом церемониальном зале, в том самом, где проходили почти все свадебные торжества.
Темери, как и подобает вежливой хозяйке, стояла возле наместника, принимавшего от светлого лорда и его свиты заверения в преданности и готовности служить Ифленской империи.
Шеддерика она увидела только мельком — он присутствовал на торжественной части приветствий, но собственно с ужина куда-то исчез. Темери снова подумала, что возможно он все еще досадует на нее… но не бегать же за главой тайной управы Танеррета только для того, чтобы убедить не обижаться?