Даже искусная резьба не исправила ни природной кривизны, ни слишком блеклого рисунка «бросовой» лесной древесины.
Но лишь бы помог!..
Темери перевела взгляд на наместника. С ним все было в порядке — смотрел во все глаза на труп и кажется, старательно прислушивался, пытаясь уловить ведомые только пресветлым сестрам и их помощницам ответ.
А вот Шеддерик… внешне все с ним тоже было в порядке. Но старшему из братьев словно прилетело не меньше, чем пострадавшей монахине.
Слишком прямая спина. Слишком бледное лицо. Челюсти сжаты. Правая рука мертвой хваткой сжимает левую, ту, которая всегда в черной перчатке.
Так же было и прошлой осенью. Но прошлой осенью и вопрос был один, и по тропам теплого мира возвращался не посторонний сиан, убийца и поджигатель, а старый товарищ, от которого не нужно было ждать подвоха. Прошлой осенью… прошлой осенью она была бы рада, если бы он умер.
Сейчас молилась Ленне со всей искренностью, чтобы выжил.
Да нет, Шеддерик та Хенвил не умрет по такой идиотской причине. Он всегда рассчитывает свои силы и возможности. Просто он снова загоняет себя до предела, и Темери не понимала, зачем.
Из-за скорого отъезда на острова? О котором он почему-то так и не сказал ей прямо, но ведь он и не должен был.
Или из-за своего проклятия, о котором не хотят рассказывать ни Ровве, ни Кинрик, и из-за этого она так и не решилась спросить у него самого?
Да какая разница. Лишь бы ничего не случилось!
На третий вопрос Манг тоже ответил «Да!». Но тихо и невнятно. Словно издалека. А потом вдруг стало тихо. До звона. Так, что собственное дыхание, казалось, порождало эхо: тень чеора та Манга вернулась в привычный теплый мир. Слои Эа колыхнулись и заровняли прореху.
Старшая из монахинь, ссутулившись, подошла к Шеддерику и хриплым надтреснутым голосом повторила все ответы. Кроме последнего:
— Он ушел, не ответив. И без того ему было тяжело отвечать. Тени на тропах теплого мира свободны. Исполнять приказы людей для них противоестественно, — добавила она от себя, пытаясь объяснить собственное бессилье. Конечно, может она и права — да только Темери была убеждена в другом. Это сиан Эммегила не давал ему дать подробные ответы. Он одновременно и заставлял его отвечать… и не давал.
— Я бы тоже сбежал, — подтвердил ее догадку Ровве, снова читая мысли.
Шеддерик кивнул, приняв эти объяснения. Перевел взгляд на старика.
Тот важно покивал:
— Возможно, пресветлая права. Тропы теплого мира не изучены, те, кто долгое время путешествует по ним, уже не может считаться прежним человеком. Но я подтверждаю — обмана в словах тени не было.
«Потому что он почти ничего не сказал, — с досадой подумала Темери. — Это все мы и так знали. Кроме последнего ответа. Но его, похоже, никто услышал!».
Наместник коротко распорядился о похоронах. Сиан, тяжело опираясь на посох, удалился. Как он ушел на своих ногах, для Темери осталось загадкой: все-таки она никогда не слышала о том, чтобы сиану удавалось так вот удерживать под властью уже полностью принадлежащую теплому миру тень.
— Шанни, — Вернул ее внимание к себе Роверик, — Поговори с Шедде. Ведь ты услышала немного больше, чем сестры, да?
— Ты снова читаешь мысли, — шепнула она.
— Я рассказывал. Помнишь? Это не совсем мысли… просто ты уверена, что знаешь больше других. Как-то так.
Но ей пояснения призрака нужны не были. Темери уже торопилась вслед уходящим братьям. Их не задерживали. Все в той или иной мере почувствовали колыхания Эа. Всем было не по себе. А некоторым из присутствующих так и вовсе подурнело ничуть не меньше, чем чеору та Хенвилу.
Возможно, стоило к этим нескольким людям присмотреться внимательней. Но, к сожалению, все мысли Темершаны были заняты Шеддериком и необходимостью рассказать ему про то, самое последнее услышанное ею «да».
Но первым она встретила Кинрика. На вопрос, где она может найти чеора та Хенвила, наместник озабоченно покачал головой:
— Он отдыхает в парадном зале у камина. Не стоит его беспокоить.
Темери кивнула, но подумала, что ее новости достаточно важны, чтобы на минуту прервать отдых. Она легко присела в традиционном ифленском поклоне, давая понять, что собирается продолжить путь, но Кинрик, нахмурившись, вдруг обратился к ней так серьезно и официально, что сердце сбилось с ритма, предполагая очередные неприятности.
— Рэта Темершана Итвена, чеора та Гулле, я прошу вас уделить мне немного внимания.
Вокруг никого не было, и Темери никак не могла списать этот тон на то, что их кто-то может услышать. Что-то здесь было другое.
— Конечно.
— Пойдемте ко мне в кабинет.
Кинрик прикрыл дверь, затеплил свечи. Немного поспешно пригласил ее сесть, но Темери видела, что его что-то тревожит и покачала головой: пусть уж сначала скажет.
Кинрик кивнул. Начинать разговор ему, по всему видно, было тяжело.
— Рэта. Я хочу попросить у вас прощения. Понимаю, это странно и может быть, несколько несвоевременно. Позвольте мне объяснить. Мой брат — хороший человек, но он чаще руководствуется велением долга и государственной необходимостью, чем велениями собственного сердца. И мы с вами оказались под влиянием его умения убеждать: ведь вы тоже согласились на эту свадьбу лишь потому, что он вам сказал — иначе бунта в городе не избежать. Надо признать, я тоже… тоже в это поверил.
— И не зря, — напомнила Темери. — Бунта не было.
— Да, верно. Но может, его не случилось бы и так? Или может быть, было другое решение? Мы не знаем. Но эта идея… она лишила меня возможности жениться на Нейтри. А вы — оказались среди чужих, настроенных против вас людей. В городе, который наверняка вызывает у вас дурные воспоминания. И поэтому я прошу вас простить нас с братом.
— Вас-то за что?
— Не перебивайте! Прошу вас. Есть причина. Я мог ему возразить. Мог придумать другой выход. Но я счел, что Шеддерику виднее.
Темери поняла, что разговор этот — только вступление. Что поговорить Кинрик хотел о чем-то другом. Это было странно, ведь Кинне — не из тех, кто долго терзается сомнениями и подбирает слова.
А еще дней десять назад, она могла поклясться, Кинрик и не стал бы: десять дней назад они были друг для друга меньше, чем просто случайными знакомыми.
— Пожар. — Наконец решился он. — Вы спасли Нейтри… и я у вас в долгу, который никогда невозможно будет оплатить. Но тогда вы не знали, кто она для меня и не знали, что ребенок, которого она носит — мой.
«А если бы знала, — додумала Темери за Кинрика, — не подумала бы ей помогать?»
Все-таки общение с тенью та Манга и на нее наложило серьезный отпечаток. Иначе, может быть, она хоть попыталась бы придумать достойный ответ.
Но навалившаяся как-то разом усталость и та особая опустошенность, которая всегда приходит после большого душевного усилия, позволили ей лишь покачать головой и, отвернувшись от наместника, застывшего в ожидании, медленно пойти к выходу.
Только у самой двери она услышала покаянное:
— Рэта… Темершана, я не то хотел…
В два шага Кинрик ее догнал и даже поймал за руку, но тут же отпустил.
— Прости, я не хотел сказать ничего обидного. Я не знаю, как быть: Темершана, я люблю Нейтри. Но это не честно по отношению к вам… к тебе… а расстаться с ней… это слишком тяжело для нас обоих.
— Так что же вы хотите от меня? — прозвучало слишком холодно, и Темери постаралась сгладить эффект улыбкой.
— Не знаю, — он потер лицо руками. — Глупо вышло, да? Я все время боюсь подвести брата. Теперь еще — и вас подвести боюсь… и каждую минуту боюсь за Нейтри. Особенно после пожара. Меня там не было, но он мне снится. И это сводит с ума.
Темери взяла себя в руки. Кинрик не виноват ни в ее состоянии, ни в ее сомнениях и бедах. Если задуматься, ему наверняка не легче.
— Я не желаю зла ни вам, ни Нейтри. Но я могу лишь пообещать, что никогда не причиню ей вреда.
Кинрик выдохнул, словно у него от сердца отлегло.
Темери догадалась:
— Вы хотели ее навестить. Но не знали, как мне сказать, и придумали самый глупый из возможных способов.
— Да! — с еще большим облегчением выдохнул он. Потом в сомнении покачал головой. — Все-таки вы с Шедде невероятно похожи. Я даже не мог представить, насколько!
Какое между ними с чеором та Хенвилом Кинрик сумел углядеть сходство, Темери даже представить боялась. Но упоминание о нем заставило вспомнить и о том срочном деле, ради которого она искала братьев. Темери, сама себе удивляясь, ободряюще провела ладонью по плечу Кинрика: «Все будет хорошо!». А вслух сказала:
— Монахини не услышали. Но уходя та Манг подтвердил, что за идеей пожара и за планом с ожерельем кто-то стоял. Будьте осторожней и… может, стоит придумать для Нейтри какую-то более солидную охрану.
Кинрик зажмурился, так постоял несколько мгновений, а потом вдруг поймал руку Темери и церемонно поцеловал. Без всякого подтекста, просто в знак благодарности за предостережение.
— Шанни, — Когда Темери наконец оказалась в одиночестве, рядом появился Ровве. — Ты его поразила до самой печени. Кажется, Кинне теперь считает тебя чем-то вроде пресветлой всеблагой младшей сестры Золотой Матери Ленны.
— Он сказал, что мы с чеором та Хенвилом похожи.
— Ну, это смотря в чем. Вот ты, например, намного его терпеливей.
— Что?
— Ну, он, когда я начинал говорить всякие глупости, обычно сразу начинал угрожать. А ты терпишь.
— А чем я тебе могу угрожать? — почему-то болтать с Ровве было легко и просто. Совсем не то, что с Кинриком, от которого все время приходится ждать подвоха. И уж конечно, не то, что с Шеддериком. — Разве что как кошке — тапкой!
— Представляю, как удивятся уважаемые обитатели крепости, увидев, как супруга наместника гоняет обувью привидение!
— Ровве!
— Ну вот. Оживилась! А то с этими вашими играми с Эа, сама ходила, как привидение.
— Молитва Ленне, это не…
— А посохами своими вы не помогаете себе погрузиться в глубинные слои Эа, а так, мух гоняете!