— Спасибо, — сдавленно поблагодарила она.
Нат отвернулся, взял пару яблок и положил их в тележку. Он дал ей возможность перевести дыхание. Возможно, Люси — женщина с характером, но никто не может равнодушно отнестись к тяжелому разрыву отношений. Особенно таких, которые развиваются под пристальным вниманием прессы. Слезы в таком случае неизбежны.
Спустя мгновение Люси взяла персик, взвесила его в руке, понюхала и положила на полку.
— Плохой? — Нат взял персик, чтобы проверить качество.
— Персики ужасно дорогие.
— Если вы действительно хотите персик, я смогу его купить. У меня дисконтная карта для персонала.
Люси улыбнулась, но покачала головой:
— Персики — это летние фрукты. Они должны быть теплыми.
Нат немедленно представил Люси, сидящей в тени, на террасе. Над головой у нее виноградная лоза, ее зубы погружаются в мякоть созревшего, согретого солнечными лучами персика, только что сорванного с дерева. Ее обнаженные золотистые плечи умилительно расслабляются… Губы Люси блестят, они сладкие от сока…
— Мне ясно, почему вы сбежали с пресс-конференции, Люси. — Нат отмахнулся от фантазий. — Но я не понимаю, почему он отчаянно ищет вас после публичного унижения.
— Мне не хотелось бы говорить вам… — Узнав правду, Нат станет соучастником. И все же он отчаянно желал, чтобы Люси ему доверилась и они были бы связаны. — У меня на него кое-что имеется. И он хочет это вернуть, — призналась молодая женщина.
Нат сразу вспомнил папку, которую заметил в ее сумке. Теперь папка отсутствовала.
— Может, вам стоит отдать ему это? — предложил он.
— Не могу.
Не успел он выяснить причину ее отказа, как вдалеке послышались голоса.
— Это уборщицы, — быстро сказал Нат, схватив Люси за запястье, поскольку она запаниковала и завертелась, высматривая убежище. — Боже правый, вы дрожите как осиновый лист. Что он, черт побери, с вами сделал? Хотите, я вызову полицию?
— Нет!
— Вы уверены? А что скажете на это? — поинтересовался Нат, осторожно проведя пальцами по внушительному синяку на ее виске.
Люси уставилась на него:
— Что? Нет! Фотограф ударил меня своим фотоаппаратом. Несчастный случай. Руперт ни при чем.
Голоса становились все отчетливее.
— Пожалуйста…
— Ладно. Здесь мы закончили.
Ната нисколько не убедил рассказ о фотографе, но сейчас не время настаивать.
— Из магазина нельзя вывозить тележку, — запротестовала она, когда открылись двери лифта.
— Желаете задержаться и сложить покупки в сумки?
Нат придержал двери ногой.
Услышав чье-то пение, Люси рванула к лифту:
— Нет, вы правы. — В кабине она повернулась к Нату. — Куда вы меня везете?
— Поверьте, на верхнем этаже вы будете в большей безопасности, чем в подвале, — произнес он. — Там нет охранников и любопытных уборщиц, которым захочется разобраться, почему ваше лицо кажется им знакомым.
Она открыла рот, закрыла его и стиснула зубы.
— Вам не удалось бы сбежать, Люси, — заметил он.
— Вы этого знать не можете, — заявила она, пристально глядя прямо перед собой. — Заодно проверили бы профессионализм своих охранников.
— Поверьте, они настоящие профессионалы. И вы бы провели ночь в полиции.
— О, но…
— Они не докладывают мне, когда ловят злоумышленников, Люси. Они просто звонят в местный полицейский участок, и на этом игра заканчивается. Если вы не сомневаетесь в том, что вас узнают уборщицы, то могу поспорить, что полисмены тоже узнают вас.
Она прислонилась к стене кабины:
— Вы, несомненно, правы. И костюм эльфа подтвердит слова Руперта.
— Да уж, — согласился он. — Но если вам действительно не терпится провести ночь в палатке, я захвачу одну и установлю на полу в спальне.
Лифт остановился на одиннадцатом этаже.
— На полу в спальне? — Молодая женщина нахмурилась. — Я думала, что кровати продаются на шестом этаже…
— Забудьте о торговле, — бросил Нат, проходя мимо отдела обслуживания клиентов и пустых офисов. — Вы никогда не слышали о том, что можно жить над магазином?
Он открыл магнитной картой дверь, которая вела во внутренний вестибюль с отдельным лифтом и двумя двойными дверями. Набрав код на панели, Нат открыл одну дверь и отошел в сторону, пропуская Люси вперед. Протестовать ей расхотелось.
Она увидела поразительную комнату. Пол, покрытый ламинатом. Два здоровенных квадратных дивана, обтянутых черной кожей. Суперсовременная мебель в черно-стальных тонах. Стены сизо-серого цвета. Ни картин, ни ярких красок — ничего, что могло бы отвлечь внимание от вида, открывающегося из окна во всю стену.
— Вот это да! — воскликнула Люси, разглядывая лежащий у ее ног расцвеченный огнями Лондон, кажущийся сказочным. Подойдя ближе, она спросила: — Вы действительно здесь живете?
Горели не только рождественские гирлянды, выигрышно освещался каждый архитектурный памятник и мосты через Темзу. Даже идущий на посадку самолет, подмигивая навигационными огнями, усиливал эффект.
И повсюду виднелись рождественские ели: большие на площадях, ряды невысоких елочек на крышах зданий, всевозможных форм и размеров — в садах, разукрашенные — в окнах домов. Разноцветные огни окрашивали большие мягкие хлопья снега, падающие на город, словно пух, и оседающие в парках, на кронах деревьев, на крышах.
Нат не ответил, и она повернулась к нему.
— Когда нахожусь в Лондоне, — произнес он. — Сеть магазинов охватывает всю страну и расположена за рубежом. Похоже, большую часть времени я провожу в отелях.
— В них нет таких апартаментов на верхнем этаже, как эти?
— Нет. Могу с уверенностью сказать, что эти апартаменты уникальны. Они достались мне от моего кузена, Кристофера Харта.
— Здесь удивительно. Могу поспорить, что вы ждете не дождетесь возвращения домой.
— Эта квартира не дом… — не сдержался Нат. Люси ждала продолжения, но он лишь бросил: — Это долгая история.
— Да? Ну давайте заключим сделку. Вы расскажете мне свою историю, а я вам — свою.
— Долгая и очень скучная. Располагайтесь…
— Как дома? — закончила она.
Ему удалось улыбнуться. Люси заметила, что Натаниэль Харт будоражит ее ощущения, словно новогодний фейерверк. Но вот взгляд Ната стал отстраненным — знак того, что он не хочет открывать ей свою душу.
— Или нет, — продолжила она, когда молчание затянулось.
— Это моя проблема, а не ваша, Люси. Осмотритесь, выберите себе комнату. Здесь полно комнат. Я буду в кухне.
Нат не стал дожидаться ответа, повернулся к тележке и исчез за дверью. По какой-то причине его слова задели Люси за живое. Ей хотелось пойти за ним, обнять и утешить поцелуями, но Нат может отвергнуть ее.
Поэтому Люси прислушалась к его совету и осмотрелась. Маленькая квартира, в которой она жила у Руперта, была элегантной и уютной, но эти апартаменты — совершенно другого уровня.
Однако здесь не было ни рождественской ели, ни украшений. Люси решила, что Нату требуется место, куда можно сбежать после целого дня работы в рождественской суете.
Он не считает эти потрясающие апартаменты домом. Где же его дом?
Она прикоснулась к гладкой и мягкой коже дивана. Подняв глаза, увидела открытую галерею, откуда открывался такой же потрясающий вид на город. В галерею вела винтовая лестница. Люси поднялась наверх и оказалась в комнате, где было достаточно места и можно было удобно устроиться в креслах из мягчайшей черной кожи.
Молодая женщина заметила две черные двери и предположила, что те ведут в спальни. Она открыла одну из них и зашла внутрь.
Сначала Люси видела только мерцающие навигационные огни пролетающего над головой самолета, затем сработали датчики и в комнате включилось освещение.
Потолок был выполнен в виде асимметричной пирамиды, которая прорезала небо словно копье.
Под пирамидой находилась самая большая спальня, какую когда-либо видела Люси. Сизо-серые стены, огромная белоснежная кровать, а из мебели только консольная плита-стол из черного мрамора, которая проходила через всю стену позади кровати.
Не удержавшись, Люси открыла дверь, которая вела в гардеробную и ванную комнату.
Несмотря на роскошные туалетные принадлежности, дизайнерские мужские костюмы, платья от кутюр, было очевидно, что одеждой никто не пользуется. И дело не в том, что вся одежда была упакована в полиэтиленовые чехлы.
В спальне не чувствовалось чье-либо присутствие. Как и в гостиной, здесь было красиво, строго, тихо и… пустынно.
Даже картина в черной раме — чертеж здания «Гастингс и Харт», — висящая над кроватью, была черно-белой.
Единственное яркое пятно — темно-красная роза в серебряной вазе, отражающейся в черном мраморе.
Люси прикоснулась к бархатистым лепесткам, считая, что роза искусственная, но цветок оказался настоящим — единственное реальное существо во всей квартире. Она вздрогнула, уставившись на чертеж, а затем на подпись под ним: Натаниэль Харт.
Нат выложил покупки на центральный стол в огромной кухне, в которой редко готовил что-нибудь, за исключением кофе. В этих апартаментах он изо всех сил старался ни к чему не прикасаться. Как будто надеялся однажды проснуться и вернуться к собственной жизни. Он ждал окончания кошмара.
Люси тихо спустилась вниз и вошла в кухню. Натаниэль стоял спиной к двери, вцепившись в кухонный стол с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Поняв, что помешала ему, Люси машинально шагнула назад, но он услышал ее шаги и повернулся к ней вполоборота.
— Я заблудилась, — быстро сказала она.
— Заблудились?
— Не столько заблудилась, сколько растерялась. Я поднялась наверх. Мне это показалось само собой разумеющимся.
Она смущенно повела плечом.
— Моя вина. — Нат выпрямился и пригладил волосы. — Мне следовало показать вам комнаты, а не бросать на произвол судьбы.
— Я нашла бы дорогу. Просто не хотелось влезть на личную территорию.
— Дело не в личной территории, а… — Нат тряхнул головой. — Пойдемте, я все покажу вам. — Схватив Люси за руку