— Еся… — шепнула она, моргнула, и тут же по ее левой щеке потекла слезинка.
— Еся? — на выдохе переспросила я, понимая лишь то, что это еще больнее. Пойми я пять лет назад, с кем именно был Ярослав… Не знаю даже, выжила бы я после этого или нет. — Но почему тогда они... — я с трудом произносила слова, сама не понимая, что конкретно хотела сказать.
— Вот и мне тоже интересно, почему же тогда она до сих пор живет со своим мужем. Какая же она… — качнула головой Ксения. В ней не было больше той стервозности и надменности. — И к себе его не подпускает, мучая, и свободы ему не дает.
— Ты…
— Не бери в голову, Рит, я пережила это. Но поверь, в твоего мужа влюблена была далеко не ты одна. И даже далеко не только мы трое. Просто не бери в голову. Еся так убедительно еще семь лет назад меня уверяла, что они больше никогда не будут вместе, и что в итоге? — Девушка шмыгнула носом и тут же округлила глаза. — Стоп. Когда ты приезжала?
— Октябрь… Середина октября пять лет назад.
— Девочки июльские.
— Какие девочки?
— Племянницы мои! — рявкнула Ксения. — Сечешь? Прибавляешь девять месяцев к октябрю — и что получаешь?
— Июль… — одними губами ответила я.
— Это похоже на какой-то театр абсурда, ей богу, — устало проговорила Ксения, тяжело вздохнула и только начала говорить что-то дальше, как у мужчины, охраняющего нас, завибрировал телефон.
— Да. Понял, —произнес амбал хриплым басом и, нажав на отбой, повернулся к нам. — Ксения Борисовна, пойдемте.
Девушка кивнула и, уже поднявшись, досадливо произнесла:
— Допроси его хорошенько.
После того как мужчина с Ксенией скрылись за дверью, я подождала примерно пару минут, больше не выдержала. Выбежала за дверь, там меня и поймал Ярик. Особо ни о чем не думая, я тут же повисла у него на шее, мужчина резко втянул воздух, и лишь тогда я отстранилась и начала внимательно разглядывать мужа. Было видно, что совсем скоро у него появится синяк на скуле, губа уже припухла. Нос и глаза вроде без повреждений.
— Они ушли. Все, — тихо шепнул Яр, погладив меня по щеке, — прости, что так получилось. Надо разобраться уже с Мариной, — устало добавил он, а после совсем тихо: — И Сеней. — А затем притянул мою голову к груди и стал водить ладонью по моим волосам.
— Пойдем поплаваем? — казалось, через целую бесконечность предложил Огнев.
— Тебе и по голове настучать успели? — задала риторический вопрос, но Ярослав засмеялся и, взяв меня за ладонь, повел наверх.
— Огнев, если это такой способ затащить меня в постель и выполнить условие завещания в обход своему обещанию, то учти: я на таблетках, — протараторила я, когда поняла, что он ведет меня в свою комнату.
— Пф-ф, больно надо, — усмехнулся мужчина, а затем заговорщицки прошептал мне на ухо: — Я тоже считаю, что делать ребенка нам пока рано. Пойдем, кое-что покажу.
— Ты не изменяешь себе, — усмехнулась я, переступив порог его когда-то детской комнаты. Опять вся мебель была черной. Еще одним существенным отличием были балконные двери, слишком широкие, которые в итоге, как оказалось, вели не на балкон, а на что-то наподобие террасы.
— Бассейн, — ахнула я. — Боже, Яр. Его здесь не было. Совершенно точно не было.
— Ага, — кивнул мужчина и принялся стягивать с себя кофту.
— Куда ты? Холодно же.
— Он с подогревом. С сильным подогревом, когда надо. В январе, конечно, не поплаваешь, но сейчас… — Ярослав вытянул руки и нырнул, я взвизгнула от неожиданности, когда до меня долетели мелкие брызги.
— Ты сумасшедший. Тебя избили, а ты плавать, — закричала я, когда мужская макушка появилась из воды.
— Как раз то, что нужно, ты даже не представляешь, как у меня болят мышцы. — Яр доплыл до бортика, вблизи которого я стояла, и сложил на него руки. — Кокосик, залезай ко мне. Ты в беленьком… должно быть эффектно: ткань намокнет, м-м-м…
— Ты больной.
— Если только тобой, — улыбнулся мужчина, а мне подумалось, что его все же приложили по голове. Хорошенько так.
— Ярослав, скажи мне, пожалуйста, правду.
— Залезешь — расскажу, — продолжил он издевательски улыбаться, — и даже приставать не стану, честное слово.
— Почему я тебе не верю? — с сомнением спросила, но все же присела на корточки у края бассейна и запустила ладонь в воду, которая действительно была даже не теплой, а очень горячей.
Я настолько сильно удивилась, что не успела ничего сделать, когда Яр схватил меня за запястье и потянул в бассейн.
Я, словно мешок с картошкой, кулем повалилась в воду, в одежде, туфлях и, кажется, даже с телефоном в кармане. «Вот и проверю его на водонепроницаемость», — отстраненно подумала я, всплывая. Яр к этому времени уже достаточно сориентировался и прижал меня к себе, обнимая за талию.
— Ты идиот, — сложила руки на его шее и спокойно произнесла, не обзывая, а указывая на этот факт как свершившуюся данность.
— Знаю, — шепнул он в мои губы и поцеловал. Нежно и бережно — и совсем недолго. Только я начала отвечать на его ласку, как мужчина остановился. — Может, ты передумаешь и завтра никуда не поедешь?
— Яр!
— Хорошо, хорошо. — Он тряхнул головой и уже совершенно серьезно продолжил, прожигая меня серебряным взглядом, который, казалось, стал еще более насыщенным в свете луны: — Ты же должна понимать, что я тебя сейчас отпускаю лишь потому, что на сто процентов уверен, что в итоге ты никуда не денешься?
— Ох уж твоя самоуверенность.
— Я серьезно, Рит. Мне непросто. Мне вообще все это время было непросто. Но легче было закрыть глаза на тебя и на то, что происходило между нами. Я не мог простить, — запальчиво шепнул он, а у меня внутри холодом повеяло, и я сразу вдруг почувствовала, как неприятно прилипает ткань брючного костюма к плечам, которые торчали над водой. Холодно. Холодно и больно.
— Яр…
— Стой. — Мужчина наклонился и уткнулся носом в мою щеку. Я больше не видела его глаз, и мне малодушно стало легче, потому что я не ожидала такого. Не ожидала, что его по-прежнему настолько трогала моя ложь. Что ему из-за нее было больно. — Дай я договорю, а потом спрашивай уже что хочешь. Тебя увидел вчера и хотел придушить. Честно. Ты зашла в кабинет вся такая идеальная и чужая, Рита. Чужая! Понимаешь? — Он отстранился, но его ладони крепче сжались на моей талии, удерживая в воде. — Холодная, надменная и чужая. Это бесило больше всего. Все эти пять лет. А в квартире у Софа — уже наверху, в комнате — я понял, что простил, — Яр смотрел прямо, а у меня слезы наворачивались, — что это больше не тянет и не давит в груди, понимаешь? Мне все равно, понимаешь? Все равно на то, кто был после меня. Главное, что в итоге ты все равно будешь со мной. Хочешь ты этот гребаный контракт и передышку — окей, получишь, но потом уже никуда не денешься, Рит. Что бы ты ни делала — ты моя. Даже когда пахнешь не пойми чем, ты все равно мой Кокосик.
— Тебя точно стукнули по голове, — всхлипнула и все же расплакалась.
— Нет, просто я люблю тебя, Рит, — усмехнулся мужчина и качнул головой. С его челки потекла капля, пересекая лоб и бровь, затем она сорвалась на ресницы, лишь потом упала на его щеку и стекла по ней, смотрясь при этом как самая настоящая слезинка.
— Ярик, помолчи, пожалуйста, — с трудом выговорила, прикрыв глаза. По моим щекам потекли самые настоящие слезы, а не вода из бассейна.
Слишком легко и просто слетели эти слова с его губ. Слишком неожиданно и не к месту… Не вовремя даже. Дорога ложка к обеду, но не после него.
— У тебя как минимум есть три года, чтобы переварить мои слова, Кокосик.
— Хочешь сказать, за это время ничего не изменится?
— Нет, конечно.
— Чересчур самоуверенно.
— Знаешь, я думаю, мы уже наплавались, — чуть резко ответил он, — хотел произвести на тебя впечатление.
— Одежду мою намочить ты хотел, вот что. Чтобы потом оставить голышом. А ещё ничего не захотел рассказывать, хотя я…
Ярослав опять меня коротко поцеловал, тем самым прервав мою речь, а затем, подхватив под попу, посадил на бортик бассейна и тут же, подтянувшись, выбрался сам.
— Пойдем быстрее. — Мужчина поднял меня на руки быстрее, чем я успела что-либо понять.
В комнате Ярослав помог избавиться мне от всей одежды, внимательно разглядывая и лаская. Он стягивал с меня прилипшие к ногам брюки и трусики, стоя на коленях, и было в этом что-то настолько волнительное, что я позволила. Я решила позволить ему сегодня все.
Лишь бы потом он рассказал правду. Правду про Есению, про детей. Про то, что было пять лет назад. Не те три слова, которые показались мне пустыми и неубедительными, а все. Но пока мужчина лишь самозабвенно целовал мои бедра и живот. Когда он выпрямился и коснулся губами моей груди, то тихо шепнул:
— Если ты скажешь, что твои соски стоят от холода, а ты все еще меня не хочешь, я даже не знаю, что с тобой тогда сделаю, — усмехнулся он и уложил меня на кровать, словно фарфоровую статуэтку. — Мне кажется или ты все же замерзла? — задумчиво протянул он, укрывая меня покрывалом. — Сделаем это под одеялом? Как супружеская пара со стажем. — Огнев растянул губы в обворожительной улыбке и поцеловал меня в скулу.
— Может, не будем делать этого?
— Рит, у тебя утром самолёт, — напомнил он мне, словно сильнее, чем я сама, ждал моего отъезда. Черт! Я вообще не ждала собственного отъезда. — А я сдохну, если отпущу и так и не войду в тебя.
— Красноречие не твой конёк.
— Знаю, Кокосик, — улыбнулся Яр и провёл языком по моей верхней губе. — Ты очень вкусная. А ещё ты меня тоже любишь, но молчишь.
— А вот это уже…
— Тш-ш… — Мужчина заменил свой язык на палец, приложив его к моим губам. — Помолчи.
Огнев прошелся поцелуями вдоль моей шеи, прикусил кожу над грудью, затем пососал правый сосок и засунул язык мне в пупок. Чертов извращенец.
— Яр…
— Рит, ты же должна понимать, что тогда я оговорился, — чередовал он каждое слово с поцелуями, добравшись до внутренней стороны моих бедер.