— Я хотел посмотреть лично, как работают казино, — оправдывался он.
— И не нашел ничего лучшего, как отправиться туда с женщиной. С твоей содержанкой, которую к тому же трудно не заметить, — усмехнулся отец.
— Да там полно таких, заметных, как ты говоришь, женщин. А кто увидит дерево в лесу? На нее никто и внимания не обратил.
— Ты не только несдержан, но еще невнимателен и необязателен, — заметил Фрэнк, но тут же сменил тему: — Где вы ночевали?
— В доме у приятеля…
— У какого приятеля?
— У Джемса Эверетта, депутата.
— Час от часу не легче… а потом?
Неарко провел рукой по лбу, и ладонь стала липкой от пота.
— В субботу мы пообедали в ресторане казино, потом танцевали, посмотрели концерт и играли в рулетку.
— И, конечно, вы выиграли. В такой ситуации проиграть невозможно.
— Я так и сказал Бренде, а то она расстроилась, много проиграв, — ответил Неарко, угодив в расставленную отцом ловушку.
— Конечно, вы же ничего не теряли, проигрывая, — заметил Фрэнк.
— Конечно, ну я ей и объяснил…
— Как объяснил? — спросил отец.
Голос старика чуть дрожал.
— Объяснил, что не стоит волноваться. Она чуть не плакала, я хотел ее утешить…
— Вспомни точно слова, — потребовал Фрэнк.
Неарко понял, что отец загнал его в угол и теперь ему не выкрутиться.
— Я сказал, — чуть слышно произнес Неарко, — деньги все равно останутся в семье…
— Куда уж ясней! Ты ей сказал, что не стоит волноваться. Деньги из одного нашего кармана перейдут в другой, тоже наш. Короче, ты признался, что комплекс в Атлантик-Сити контролируем мы. Вот что ты сказал!
Неарко поразило то, что отец оставался совершенно спокоен. Сын попытался выкрутиться:
— Может, она не обратила на мои слова внимания, — неуверенно проговорил Неарко.
— Вот слово «может» мне очень не нравится. Именно из-за такого слова часто происходят неприятности. А ты, хотя и догадывался о том, что натворил, не нашел ничего лучшего, как вышвырнуть твою содержанку, словно старый ботинок.
— Она хотела, чтобы я на ней женился, — оправдывался Неарко.
Фрэнк опустился в широкое бархатное кресло и знаком велел сыну сесть напротив, в такое же кресло.
— Понимаю, понимаю… — произнес он, наблюдая, как Неарко пытается зажечь сигарету не с того конца.
Неарко отбросил одну сигарету и, закашлявшись, затянулся второй. А отец совершенно бесстрастно продолжал:
— Видишь ли, сынок, у меня никогда не было любовниц. Для тебя это странно, но я всегда хранил верность твоей матери. Однако я знаю множество мужчин, что вполне достойно ведут себя с подружками. Например, солидная сумма, врученная вовремя, могла бы смягчить горечь разлуки.
— Да она хотела выйти за меня замуж, и все! — возразил сын.
— Ты позволил ей надеяться на замужество! — оборвал его Фрэнк. — Я очень верил в тебя, слишком верил. Когда твоя Бренда вышла за сына Джо Ла Манна, я подумал, что Джо просто купил для своего парализованного парня новую игрушку. Ни о чем другом я думать не хотел.
— Так ты все знал про Бренду? — удивился Неарко.
— Конечно, и не только я…
— Но ты мне никогда ничего не говорил.
— Зато ты слишком много наговорил, в том числе и то, что эта мадам запродала семейству Ла Манна.
— Она свое получит! — с угрозой в голосе произнес Неарко.
— Всему свое время, — спокойно заметил Фрэнк.
— Никто не докажет, что комплекс в Атлантик-Сити принадлежит нам, — сказал сын.
— А им и не надо ничего доказывать: у них в руках Джуниор. Только в суде нужны улики да доказательства.
— Я совершил ошибку, забрав Кармине, — произнес Неарко. — Но я и подумать не мог о возможном похищении. После разговора с Джо Марроном мне показалось очень важным привезти Пола.
К изумлению сына, Фрэнк произнес:
— Пожалуй, это единственная разумная вещь среди тех глупостей, что ты натворил. Кармине действует молниеносно: он мог спасти мальчика, а мог и погубить. А заодно погубить и Нэнси. Засаду они устроили мастерски. Похоже, поставив дорожные знаки, они перекрыли боковую дорогу, а у поворота на автостраду разместили своих людей, переодетых полицейскими, чтобы останавливать другие машины. Нет, ты в другом ошибся, впрочем, что теперь искать виноватого…
— Здесь Пол Валенца, — напомнил Неарко. — Что с ним делать?
Фрэнк грустно покачал головой.
— Скажи ему, что он мне нужен. Мне сейчас даже воры нужны. Придет время — каждый расплатится за свои грехи.
Фрэнк знал, расплачиваться придется и Неарко, но не сейчас…
— А сегодня, — заключил Лателла-старший, — будем думать, как вернуть домой моего внука живым и здоровым.
22
Первым на виллу в Гринвиче приехал Шон. Нэнси кинулась к нему навстречу в вестибюле, и он заключил ее в объятия.
— Не оставляй меня, любимый, никогда не оставляй меня, — прошептала она Шону на ухо, едва сдерживая слезы.
— С тобой и вправду ничего не случилось? — спросил он, взяв ее лицо в ладони и внимательно вглядываясь в глаза девушки.
Шон явился после звонка Неарко. Лателла-младший разбудил ирландца: тот спал и ему снилась Нэнси, запах ее духов еще остался на подушке. Заспанный Шон взял трубку и услышал голос Неарко:
— Джо Ла Манна похитил моего сына. Нэнси была с ним в машине, она передала их требования.
Шон как подброшенный вскочил с постели, моментально стряхнув с себя сон. Спал он мало, всего часа два, потому что, проводив Нэнси в Гринвич, вернулся в Нью-Йорк, отпустил шофера и бесцельно ездил по пустым улицам, предаваясь мечтам о любимой. Он любил Нэнси так, словно она была первой в его жизни женщиной, так, словно других женщин вовсе не существовало на земле. Он годами лелеял в душе ее образ, не позволяя себе влюбиться. Но сейчас Шон уступил нахлынувшей страсти. Теперь Нэнси принадлежала ему, и ни за что на свете он не отказался бы от нее.
Шон вернулся домой на рассвете, но едва он забылся сном, встревоженный голос Неарко вернул его к действительности.
— Как она? — спросил ирландец у Лателлы-младшего.
Шон уже одевался, придерживая трубку подбородком. Он боялся худшего.
— Нормально. С Дадли хуже: его ударили по голове.
— А Кармине?
Шон знал, что Фрэнк отдал распоряжение охранять внука.
— Кармине как раз был занят другим делом, — нашелся Неарко, сказав лишь половину правды.
— Еду немедленно! — сказал Шон.
А сейчас, держа в ладонях лицо девушки, Шон почувствовал, что его бьет дрожь. Впервые в жизни он испытывал такой страх за жизнь другого человека.
— Любимая моя, бедняжка… — прошептал он.
— Нет-нет, со мной ничего не случилось, — успокоила Шона Нэнси, — им понадобился Джуниор. Я стою недорого, за меня много не выручишь, — горько усмехнулась Нэнси.
— Ты — мое бесценное сокровище, — произнес он, почти касаясь губ девушки.
Шон чувствовал, как поднималась в нем волна желания, но он не мог поцеловать Нэнси. Нет, не здесь, и не сейчас…
— Что будет с Джуниором? — растерянно произнесла она.
«А что будет с нами?» — подумал про себя Шон.
С мальчиком Фрэнк дело уладит: все зависело от цены, которую придется заплатить. Но какой ценой заплатит Нэнси за любовь к Шону? Им не найти выхода и не дождаться счастливого конца!
— С Джуниором все будет хорошо, — уверенно сказал Шон.
— И я так думаю, — согласилась Нэнси, а потом, помолчав, произнесла: — Мне стыдно признаться, но я хочу тебя… Я должна думать о Фрэнке, о Джуниоре, должна плакать и страдать… А я думаю только о тебе, словно ты — средоточие всей моей жизни…
— И я хочу тебя, — прошептал Шон, — но мне ни чуточки не стыдно!
В полуподвальном этаже виллы Лателла располагался большой зал для приемов, бильярдная и несколько маленьких гостиных. Их низкие окна закрывали тяжелые шторы. Лестница вниз так и манила влюбленных.
Шон взял Нэнси за руку; ей ничего не надо было объяснять. Они сбежали вниз по ступенькам, прошли через большой зал и, вбежав в маленькую гостиную, упали на диван, покрытый желтым атласом. Шон поцеловал Нэнси, и его опалило страстное, горячее желание.
Ничего, кроме любовного желания, они уже не ощущали и даже не подумали, что кто-то может войти в гостиную. Все поглотило многоцветное, головокружительное половодье, затопившее влюбленных.
Слова любви и нежности перешли в страстные стоны и вздохи. Словно яркая радуга занялась в сердце Нэнси и, достигнув вершины наслаждения, она тихо и нежно застонала.
Наконец оба очнулись, заглянули друг другу в глаза и одновременно улыбнулись.
— Боже! Фрэнк ждет тебя в кабинете! — вспомнила Нэнси.
— Пойдем, принцесса моя! — ответил Шон.
23
Фрэнк Лателла кратко и ясно охарактеризовал положение и заключил:
— Действовать надо максимально осторожно. Дело очень деликатное. Чем меньше будем при этом поднимать пыли, тем лучше. Ни в коем случае нельзя втягивать другие семьи или обращаться к кому бы то ни было за помощью. Речь идет о жизни мальчика. Будем выпутываться сами.
«Генеральный штаб» Фрэнка Лателлы задавался вопросом: что заставило Ла Манну нарушить перемирие, да еще таким постыдным, недозволенным способом? Джо Ла Манна, поправ все принципы, развязал войну до последней капли крови. Сомнений в том, чем кончится эта война, ни у кого не было: один из противников будет повержен навсегда. Но никто из «генерального штаба» не осмеливался спросить о причинах конфликта. Каждый понимал: Фрэнку все известно; если бы старик счел нужным, он бы ввел соратников в курс дела.
— Моего внука похитили четыре часа назад, — продолжал Лателла, взглянув на часы. — Пока они ничего не потребовали. Ясно: Ла Манна развлекается, поджаривая нас на медленном огне. Сейчас козыри — у него. У нас руки связаны, и мы можем только ждать.
Фрэнк крутил в руках часы, поворачивая туда-сюда головку завода.
Первым нарушил молчание Хосе Висенте:
— Ты догадываешься, какую цену запросит Ла Манна?