– Вот только конюх, я смотрю, не простой, – хмыкает князь, продолжая давить на чужое лезвие. Их руки дрожат от сопротивления.
Страх за друга подступает к горлу, я влезаю между дерущимися, с силой толкая нашего гостя в грудь, тот неловко отступает на несколько шагов.
– Да как ты смеешь нападать на моего друга?! – повышаю голос я, впервые переходя на угрожающий тон. Я готова его ударить, если он выкинет ещё что-то подобное.
– Я бы ни в коем случае не ранил его, княжна. Направление удара было неверным, – возвращая на лицо снисходительную улыбку, объясняет Исай и поднимает взгляд на Илью. – И твой конюх об этом знает, верно?
– Верно, – сухо подтверждает тот, и я с недоумением оборачиваюсь к нему.
– Значит, ты ещё и воин, – Исай убирает свой богато украшенный кинжал в ножны на поясе и лениво опирается на изгородь, отходя от нас на пару шагов. – Мог не отбивать. Зачем себя выдал?
– Чтобы ты сразу уяснил, что Яру я задевать не позволю.
– Она княжна, тебе ничего не светит, – насмешливо наклоняет голову младший князь Истрога. Я вновь удивляюсь его красоте, однако стоит ему открыть рот, как все очарование пропадает, он сам всё портит.
– Ты, может, и князь, но тебе тоже ничего не светит, – хлёстко отвечает Илья.
Я не понимаю, почему они вообще обсуждают меня. Улыбка на лице Исая вянет, он морщит нос, бросая короткий взгляд на окна, в которых горят свечи. Застолье продолжается.
– Возвращайся к брату, Исай, – холодно говорю я. – Вы проделали долгий путь ради встречи с моими сёстрами. Потрать время, чтобы узнать Миру получше.
Я не дожидаюсь ответа и тяну Илью за собой в конюшню. Он не сопротивляется и идёт следом.
– Что это был за высокомерный осёл? – фыркает друг, пока я закрываю дверь.
– Младший князь Истрога – Исай. Он прибыл со старшим братом, Владимиром, чтобы выбрать себе невесту, – устало объясняю я, забираясь на стог сена.
Пара лошадей недовольно фыркает в ответ на громкие звуки, но большинство лишь лениво поводят ушами.
– А к тебе чего прицепился? Разве не Миру и Василису сватают?
– Сама не знаю, что ему от меня надо, – бормочу я, вытаскивая из косы несколько еловых игл, оставшихся после венка, ощупываю растрёпанную причёску.
– Это что такое? – ворчит Илья, когда я нетерпеливо распускаю косу, намереваясь переплести заново. Не сразу понимаю, что именно его беспокоит, пока он не кивает на ленту в моих руках. – Ты теперь ищешь жениха?
– Отец настоял, – морщусь я. – Хочет, чтобы все знали, что и ко мне можно свататься. Я пыталась его отговорить. Говорила, что мне это не нужно, да и кто захочет, – демонстративно трясу чёрной прядью, давая другу понять, о чём я. – Но отец всё равно настоял, чтобы с этого дня я вплетала ленту.
Илья хмуро кивает, складывая руки на груди. Он немигающим взглядом наблюдает за тем, как я распускаю волосы, несколько раз пропускаю пряди сквозь пальцы, распутывая, а затем начинаю ловко заплетать косу обратно. Пальцы неожиданно путаются ближе к концу, ощущаю странное смущение от пристального внимания, когда встречаюсь с синими глазами друга.
– Значит, ты действительно ищешь жениха? – уже тише повторяет он.
– Наверное, – нехотя отвечаю я.
– Тогда не стоило расплетать волосы в моём присутствии, Яра. Князья могут посчитать это неприличным, – улыбается он натянуто, одними губами, запускает руку в свои волосы, неуверенно скребёт кожу головы.
– Ты – мой друг, а что думают князья Истрога – меня не волнует, – с напускным равнодушием отвечаю я, но почему-то отвожу взгляд, ощутив, как краснеют щёки. – Он тебя не ранил? – меняю я тему, не позволяя Илье продолжать обсуждать приличия.
– Нет. Он быстрый, но недостаточно. Когда они уедут?
– Не знаю, но, скорее всего, пробудут здесь ещё неделю. Мне пора возвращаться, – я спрыгиваю с сена, верчу в руках ненавистный венок и, не найдя лучшего решения, кидаю его в самый дальний угол конюшни. – Одни беды от него.
Илья одобрительно усмехается и предлагает проводить меня до крыльца. Там я как можно незаметнее возвращаюсь в дом и пробираюсь в свою комнату. Умываюсь, переодеваюсь в ночное платье и забираюсь под одеяло. Зажмуриваю глаза, надеясь побыстрее забыть события сегодняшнего дня. Застолье продлится ещё несколько часов, пока гости не напьются и не наговорятся вдоволь. К счастью, моя спальня достаточно далеко, поэтому шума и гама мне не слышно, разве что изредка всеобщий хохот отдаётся вибрацией по стенам. Перед самым сном по спине мурашками ползёт волнение от воспоминаний о замёрзшей луже, которую я растоптала.
Глава 6
На следующее утро мне совсем не хочется вылезать из тёплой постели. Снаружи небо заволокли тяжёлые серые тучи, предвещающие холодный дождь. Они настолько плотные, что взошедшее солнце не в состоянии разогнать полумрак. Однако недолго мне удаётся прятаться под одеялом, Алёна достаточно быстро догадывается, где меня искать, и заявляется сразу после общего завтрака. Няня бесцеремонно сдёргивает с меня одеяло, отчего я взвизгиваю, ощутив прикосновение прохладного воздуха к коже ног.
– Поднимайся, княжна! То ты уснуть не можешь, а теперь вставать не желаешь, – ворчит няня, цокает языком, заметив, что я забыла заплести на ночь волосы и на голове у меня полный беспорядок. – Некрасиво гостей игнорировать.
При упоминании о князьях Истрога я с мученическим стоном хватаю одеяло за край и тяну на себя, с ещё большим упорством желая остаться в постели.
– У них есть невесты, пусть сёстры их и развлекают, – бормочу я из-под тёплого укрытия.
Няня ходит по комнате, гремит чем-то на столе с зеркалом, открывает сундук, явно подбирая мне сарафан. Значит, так просто она меня не оставит. Только я додумываю эту мысль, как Алёна вновь стаскивает с меня одеяло.
– Не упрямься, Яра. Тем более князю сегодня нездоровится. Помоги отцу, позаботься о гостях.
– Что с батюшкой? – Я резко сажусь в кровати, когда до меня доходит смысл слов.
– Плохо на нём эта погода сказывается. Прошлые годы он часто болел в этот период, да и нынешний год не исключение.
Я тру лоб, силясь припомнить что-нибудь о прошлой осени. Кажется, отец и правда болел, но я не обратила внимания, была ли та хворь серьёзнее, чем обычно.
– В этот раз что-то плохое? – обеспокоенно спрашиваю я и покорно сажусь на указанный стул перед зеркалом.
– Вряд ли, но его мучает кашель, ему тяжело говорить. Зайди к нему. Князь всегда рад тебя видеть. Но и обязанности свои не забывай, Яра. Отец твой всегда говорит, что на тебя можно положиться.
Я хмуро смотрю на Алёну в отражении, она аккуратно расчёсывает гребнем мои волосы, но неумело прячет хитрую улыбку, доказывающую, что няня сильно приукрасила слова отца, а то и вовсе часть выдумала. Знает, что, услышав подобное, не смогу я отмахнуться от надежд родителя. Больше я не упрямлюсь.
– Я никак не могу припомнить название увиденных птиц. Маленькие такие с чёрной головой и с бело-красной грудкой. Ты их знаешь? – спрашиваю я, задумчиво глядя в окно.
– С красной грудкой? – Алёна какое-то время раздумывает над вопросом, продолжая трудиться над моей косой. – Не снегири случаем?
– Точно! – чуть не подскакиваю я, отчего няня шикает, и я поспешно возвращаюсь на стул. – Снегири.
– Почему ты вдруг спрашиваешь о них? Птицы как птицы, но тяжело их найти. Их ещё «вестниками зимы» кличут, – ворчит Алёна.
– Почему «вестники зимы»?
– Это поговорка такая. Кто-то решил, что снегири появляются откуда-то вместе с зимой, поэтому их так и прозвали. Но я не верю в эти глупости. Всегда эти птицы живут. Грудки хоть у них и красные, но весной, летом и осенью их тяжело разглядеть на фоне цветов и зелени. Однако поговаривают, что на зимнем бесцветном пейзаже они выделялись словно яркие пятна.
Вестники зимы. Я не решаюсь сказать, что видела их недавно. Хотя права Алёна. Что тут удивительного? Птицы как птицы. Просто я обратила на них внимание, вот и всё. На глаза сами попались.
Няня заканчивает заплетать мне косу, дальше я собираюсь сама: надеваю белую нижнюю рубаху, а сверху – приталенный серый с красной вышивкой кафтан. Намеренно выбираю наряд попроще, чтобы больше не отвлекать внимание гостей от моих сестёр. Даже волосы ничем, кроме ненавистной ленты, не украшаю. Только про яшмовое кольцо не забываю, помня о своём решении найти мальчишку.
Захожу вначале к отцу, тот мирно спит на своей просторной кровати, под толстым одеялом и шкурой волка. Не решаюсь его трогать, чтобы не разбудить. Нахожу на столе рядом воду, тёплый сбитень и кружку с каким-то отваром. Подношу к носу и вдыхаю горький запах, но в травах я не особо разбираюсь, поэтому не узнаю состав. Ставлю обратно на стол и решаю зайти к отцу чуть позже. Плотнее задёргиваю шторы, чтобы даже тусклый свет дня не потревожил его сон, и выхожу, тихо прикрывая за собой дверь.
Следующие пару часов я делаю то, что велела мне Алёна. Веду себя как гостеприимная хозяйка. Общаюсь со всеми гостями, которых встречаю. С группой мужчин пью травяной чай с грушевым пирогом. Слушаю их рассказы об Истроге и других княжествах, в которых они побывали. Я предполагала, что подобные разговоры будут скучны и придётся изображать улыбку, притворяясь заинтересованной, но в итоге их истории меня увлекают. Особенно о северных народах, что кочуют с места на место, живут в домах из шкур животных, а в их санях запряжены не кони, а олени. Я непроизвольно подаюсь вперёд, когда гости подробно описывают их огромные ветвистые рога, способные без труда проткнуть человека.
– Но этим народам пришлось тяжелее всего из-за отсутствия зимы. Не привыкли они к тёплым сезонам. Да и сами странные, – говорит мужчина за сорок с длинной бородой, в которой уже заметна седина. – Они всё продолжают восхвалять зиму. Верят, что Декабрь с братьями своими вернётся.
– Почему им пришлось тяжелее всего? – интересуюсь я, прежде чем сделать новый глоток горячего напитка.
– Северяне отличаются от нас. Предки тамошних жителей не знали почти ничего, кроме бесконечной зимы, – рассказывает другой мужчина, пятернёй убирая длинные седые волосы назад, среди которых ещё мелькают русые пряди. Несмотря на возраст, голос у него бойкий. – Они строили тёплые жилища, поклонялись огню и легко передвигались на санях. Умели толстый лёд на озёрах бить и ловить рыбу. А потом – бац! – мы все вздрагиваем, когда он громко хлопает в ладоши. – И нет снега, дожди да земляная каша. Дома их стали слишком тёплыми, а реки и озёра прекратили замерзать, и они даже рыбачить по старинке не могли. Людям пришлось заново учиться жизни. А какие уж там сани, если дорогу развезёт? Нынешние северяне научились существовать по-новому, но земля там другая. Дожди частые, а сумрачная погода ноябрьская большую часть года держится. Недовольны люди такой жизнью и всё о старых временах вспоминают, как их предки жили.