– Нет. Он… – я резко умолкаю, думая, стоит ли рассказывать всё до конца. Это может ухудшить нашу ссору. Решаю раскрыть лишь часть правды: – Взамен он попросил немного моих волос, и всё.
Показываю ему отрезанную прядь на конце косы. Не успеваю опомниться, как Илья бросается вперёд, хватает меня за кафтан и бесцеремонно оттягивает меховой ворот от шеи. Кровь отливает от лица. Стараюсь отцепить пальцы друга, но он держит крепко, с недовольством рассматривая синяки, что стали ярче за ночь. Пока я удачно прикрывала их волосами и одеждой, но Илья подошёл достаточно близко, чтобы заметить.
– Это он тебе оставил? – напряжённо цедит сквозь зубы Илья.
– Да. Схватил вначале слишком сильно, но почти сразу отпустил, – торопливо оправдываюсь я.
– Тогда я не вытаскивать из тебя правду должен, а ругать за глупость твою! Почему ты мне не сказала, куда собираешься?! – Илья под конец едва не кричит, но отпускает мой кафтан и отходит на шаг. Его тело напряжено как струна, он хватается за опорную балку, и его пальцы белеют от силы, с которой он стискивает дерево. – Проклятье, Яра! Почему не взяла меня с собой?!
– Потому что не знала, смогу ли уйти живой, а рисковать тобой я не хотела! – резко выпаливаю я. Илья так и замирает с раскрытым ртом. – Ты мой единственный друг! Отец умирал! Я бы не пережила, если бы лишилась и тебя.
Это правда – искренняя, откровенная и поэтому странная для нас. Какая-то другая. Илье я доверяю даже больше, чем себе, но подобного раньше ему никогда не говорила, как и он мне. Сама не понимаю, почему это вырвалось именно сейчас, ведь всё хорошо. Я дома, Илья в порядке, отец поправляется. Нам нет смысла ругаться.
Брови Ильи сходятся на переносице от недовольства, взгляд обжигает не хуже снега на руках. Ему удаётся сдерживаться не дольше трёх секунд.
– А ты что тогда?! – подобно мне возмущается он. – Ты все решения приняла за других! Сделала так, как будет лучше для тебя! Что осталось бы мне, пропади ты в Зимнем лесу?! Никто не знал, куда ты делась! Как я должен был жить дальше?!
– Так, как собирался! Стал бы дружинником при князе, заработал денег, купил дом и женился бы! – слова льются потоком, но я не понимаю обиду в собственном голосе и откуда её черпаю. – Так бы ты жил! Разве не такой у тебя был план?!
Я не знаю, за что злюсь на него и почему лицо Ильи темнеет от гнева после каждой моей фразы.
– Не так, глупая княжна! – рявкает он, и я невольно сжимаю пальцы в кулаки, оскорблённая услышанным.
Глупой он меня прежде не называл.
– А как?! – ору в ответ.
– Перерыл бы все леса, чтобы тебя найти! Тяжело это, но я бы сделал!
– Илья… – тихо зову я, моментально растеряв былое раздражение.
– Чудо, что ты вернулась живой, но я весь день содрогался, гадая, найду тебя целой или же по частям! Я говорил, что в лесах звери и без лука чтоб не смела туда ходить! Но ты и его не взяла!
– Илья, я…
– Я больше не твой конюх, княжна, – сухо обрывает друг.
Секунду назад Илья кричал, теперь же его лицо лишается каких-либо эмоций, и от сказанных слов я вздрагиваю как от удара, боюсь спросить, что он имеет в виду. Он стоит близко, но у меня начинает болеть в груди от ощущения, как между нами растёт пропасть. Это меня настолько ужасает, что я хватаюсь за край его кафтана, сжимаю ткань в кулаке, чтобы не дать ему отойти даже на шаг. Илья никак на это не реагирует.
– Я решил принять предложение отца, – тем же незнакомым, отстранённым тоном продолжает друг. – Прав он, пора мне пройти надлежащее обучение и после встать во главе охраны или хотя бы помогать Олегу, если он займёт должность отца.
– О чём ты говоришь? – не понимаю я, но предчувствую, что мне не понравится эта новость.
– Отец с детства тренировал нас с Олегом, поэтому я обучился всему, что касается обращения с луком и мечом, рукопашному бою. Однако полтора года назад мы с отцом разругались, потому что я отказался ехать на годовое обучение в Израньское княжество. Там живёт наш дальний родственник, он знаток стратегии. Олег у него учился, а если я хочу брату помогать, то умения обращаться с оружием мало. Нужно понимать историю, знать тактику и уметь руководить людьми.
– Почему ты отказался?
Кажется, мой вопрос злит Илью только больше. Он напряжённо рассматривает моё лицо и будто с трудом разжимает сведённые челюсти.
– Теперь я уезжаю, – говорит он, оставляя мой вопрос без ответа.
– На год?
– Да.
Слабость во всём теле накрывает меня, пальцы сами собой разжимаются, я отпускаю его кафтан. Колени подгибаются, и я приваливаюсь спиной к стогу сена, сожалея, что стою, а не сижу. Я растеряна и никак не могу этого скрыть.
Выражение лица Ильи немного смягчается, взгляд теплеет. Стараюсь не показывать, что дыхание становится поверхностным и быстрым, словно что-то мешает втянуть воздуха на полноценный вдох. Это всего лишь год. Мелочь. Ведь я знала, что когда-нибудь он уедет на учёбу, слышала, как Олег об этом говорил, но почему-то сейчас эта новость как гром среди ясного неба. Всего год, но звучит как вечность порознь, и я не хочу соглашаться.
– Яра…
– Я понимаю, – различив жалость в его голосе, я торопливо изображаю улыбку, но удержать её дольше пары секунд не выходит. – Ведь ты собирался. Давно откладывал.
Илья подходит почти вплотную, берёт мои ладони в свои, согревает озябшие пальцы дыханием. Я завороженно слежу, как он подносит мои руки к своим губам.
– Я откладывал и не хотел ехать из-за тебя, – прямо отвечает Илья, глядя мне в глаза. Мой взгляд блуждает по его лицу, я растерянно ищу своего весёлого друга, но что-то в нём изменилось.
Он наклоняется чуть ближе, берёт мою косу и перекидывает её вперёд через плечо. Касается прядей, ведёт вниз по всей длине, его пальцы замирают, натыкаясь на ленту. Вспоминаю, как была оскорблена, когда Исай попросил потрогать мои волосы, затем позволила колдуну, напуганная мыслью, что он убьёт меня. А теперь с замешательством смотрю в глаза Ильи. Он прекрасно осознаёт, что означают подобные прикосновения, но я его не останавливаю, и, кажется, это удивляет меня саму даже больше, чем его. Дыхание сбивается, но уже по какой-то другой причине, вдоль позвоночника проходит дрожь, внутри рождается трепет. Открываю рот, чтобы спросить, почему он…
– Я хотел попросить тебя о трёх вещах, – говорит Илья, сбивая меня с мысли.
– О чём? – услышанное напоминает мне о сделке с колдуном, но в отличие от той ситуации, я знаю, что Илья не станет просить о чём-то ужасном.
– Не ходи больше в Зимний лес, не подвергай себя опасности.
Я закусываю щёку, не решаясь признаться, что таково второе условие колдуна. Но вряд ли он собирается меня убить: у него была прекрасная возможность сделать это, но он меня отпустил.
– Второе: не принимай предложений о браке, пока я не вернусь, – тихо просит Илья, продолжая теребить ленту пальцами. – Не верь этому Исаю, что-то с ним не так.
Я киваю: и так не собиралась принимать подобных решений, да и сомневаюсь, что кто-то предложит.
– И что ещё? – спрашиваю я, когда Илья задумчиво замолкает.
– О третьем я попрошу как-нибудь потом, – он отпускает мои волосы и отходит на пару шагов, а я проглатываю вздох разочарования, хотя даже не знаю, что он хотел сказать.
– Когда ты уезжаешь?
– Завтра днём, – Илья выдавливает скупую улыбку, я пытаюсь ответить тем же. – Расскажи мне про колдуна, пока Алёна не нашла тебя и не выволокла отсюда за шиворот.
Его улыбка становится шире, открывая белоснежные зубы, он берёт один из пирожков, принимая мои извинения. Хмыкает, слыша мой протяжный вздох облегчения. Я рассказываю Илье об увиденном в лесу, а он слушает внимательно, изредка забывая о еде. Тень беспокойства покидает его лицо, пока я в красках описываю хруст снега под ногами, блеск замороженных красных ягод на голых ветвях и морозную дымку на рассвете.
Иногда Илья недоверчиво вскидывает брови, и я порывисто обещаю, что через год, после его возвращения, мы сходим туда вдвоём и я покажу, что не вру. И нет слов, чтобы описать тот холодный, но чистый пейзаж с солнцем, которое светит белым светом в золотом ореоле.
Мой рассказ затягивается на полчаса, и мне почти удаётся забыть о гудящей глубоко внутри тревоге из-за того, что ни одна из улыбок Ильи его глаз так и не касается.
Глава 12
Я недоверчиво отступаю. Из горла вырывается нервный смешок от мысли, что Илья мне солгал. Меня будто ударили сказанными словами прямо по лицу, хотя боль я ощущаю в груди.
– Прости, Яра. Брат решил, что лучше не говорить тебе. Он уехал за час до рассвета, – Олег с жалостью смотрит на меня, опираясь на длинный бердыш.
Я до боли стискиваю зубы и сильнее сжимаю в кармане кафтана ленту для волос. Не знаю, о чём я думала, когда с утра вытащила из косы вплетённое Алёной украшение. Потом я выбежала из комнаты, решив подарить её другу на память. Узнай няня о моей идее, ругала бы на чём свет стоит, ибо такие вещи дарят женихам. Но мне хотелось, чтобы у Ильи осталось что-то моё.
Я проснулась сегодня немного позже обычного. Через час после рассвета. Не торопилась, думая, что у меня есть время увидеться с другом. Однако он решил уехать раньше, отказываясь затягивать наше прощание. Прикусываю щёку изнутри, сдерживая слёзы обиды. Я кинулась из дома во двор с такой скоростью, что запачкала каплями грязи подол кафтана, а Илья уехал, не предупредив.
– Ты же знаешь его, княжна. Он гордый, но тебе сопротивляться не может. Больно было бы ему уезжать, увидев твои слёзы, – виноватым голосом оправдывает Олег младшего брата.
Холодный ветер обжигает влажную щёку, и я торопливо стираю слезу, которую мне не удалось сдержать. Хмурю брови, притворяясь, что ничего не было. Надо что-то ответить Олегу, но не могу выдавить и слова. Огибаю его и бегу к главным воротам. Никто меня не останавливает, и я тяну за огромное металлическое кольцо, распахиваю их. Выбегаю на дорогу и оглядываюсь по сторонам, словно надеюсь, что Илья не успел уехать далеко. А когда никого не нахожу, возвращаюсь обратно и бросаюсь через весь двор к конюшне. Врываюсь туда, хватаясь за призрачную надежду, что Илья глупо пошутил. Лошади испуганно ржут, когда деревянная дверь громко стукает о стену, а юноша лет четырнадцати подскакивает на месте. С недовольством рассматриваю его с ног до головы, замечая, что он держит вилы, которыми обычно работал Илья.