Это даёт мне все необходимые подсказки. Остался лишь один вопрос.
Кто из них кто?
Исай лениво цокает языком, когда лиса, что сбила меня с ног, лязгает зубами в опасной близости от моего сапога. После этого звука животное пристыженно прижимает уши к голове, прячет зубы и отходит на пару шагов. Я раздражённо смотрю в глаза молодого князя, он обнажает белоснежные зубы в хищной улыбке, понимая, что я его узнала.
– Значит, Ноябрь…
– Приятно познакомиться, невеста, – Исай отвешивает мне насмешливый поклон.
– Я тебе не невеста, – огрызаюсь я.
– Не тебе решать, княжна. Так уж нам выпало, – расслабленно пожимает тот плечами.
– Выпало, но не означает, что так и должно быть, – хмыкает Владимир.
– А ты тогда кто? Сентябрь или Октябрь? – парирую я.
– Октябрь, княжна, – с мягкой улыбкой кивает он.
И теперь мне действительно становится всё ясно. С первой встречи Владимир был словно первые тёплые деньки октября с пожарами на кронах и листопадом. Исай хоть и тоже осень, но холодный, как ноябрьский ветер, и взгляд его колючий, как голые ветки клёна.
– Зачем вы это сделали? Зачем пришли свататься к моим сёстрам?
– Разве вы, смертные, не любите подобные игры? Праздники, сватовство, венки? – почти с искренним удивлением спрашивает Исай, а у меня будто пелена с глаз сходит, и с каждой секундой я вижу в нём всё меньше человеческого.
Для осенних братьев надежды и симпатии моих сестёр не более чем игра. Короткий момент в их бессмертной жизни, когда они решили примерить маски смертных и притвориться кем-то другим.
– Мы пришли не к ним, а чтобы взглянуть на тебя, как ты изменилась. Мы чувствовали, что приближается твоё восемнадцатилетие. Хотя твоё яшмовое кольцо временами сбивало с толку. Поэтому мы и понять не могли, куда же ты делась, пока не услышали разговор твоих сестёр и пока не явился твой друг. Мы решили проследить, что он будет делать, узнав о твоей пропаже, – разъясняет всё Владимир.
Сжимаю пальцами палку, что нащупала, пока они говорили, и со всей силы бью ближайшую лису. Вкладываю всю силу в удар, поэтому хищник сразу распадается на осенние жухлые листья. Я не медлю, вскакиваю на ноги и бегу к снегу, подгоняемая весёлым смехом Ноября.
– Ты пойдёшь с нами, Яра! – кричит мне Владимир. – Такова твоя судьба!
– Нет, не пойду! – зло отвечаю я, а одна из лисиц опрокидывает меня на землю, зубами впиваясь в сарафан.
Хищник отрывает кусок ткани, я пинаю её ногой прямо в морду, кричу, когда другая рыжая тварь пользуется случаем и впивается мне в плечо. Не так сильно, как раньше. Она едва прокусывает одежду и кожу. Крови мало, но мне всё равно больно, поэтому я кричу и луплю животное палкой, пока оно не отпускает.
Хищников становится всё больше, а мои движения уже не так стремительны. Исай не собирается меня убивать, иначе лисы уже могли впиться мне в горло, но Ноябрь явно намерен меня измотать, чтобы я не могла сопротивляться, когда он решит тащить меня дальше.
Закрываю голову руками, желая защититься от следующей твари, как вдруг её протыкает меч. Второй хищник разлетается листьями, после того как Илья опускает на неё длинную палку. Друг держит меч в правой руке, а левой орудует палкой на манер второго клинка. Я поднимаюсь на ноги и помогаю ему как могу.
Осенние братья, недовольные поворотом событий, подходят ближе, а хищники немного отступают, подчиняясь очередному приказу Ноября.
– Они что-то сделали тебе, Яра? – серьёзно спрашивает Илья, откидывая палку и прижимая меня к себе.
Я утыкаюсь лицом ему в грудь. Рядом со спокойным Ильёй заметно, что меня всю трясёт. Горло сдавило от страха, и я могу только мотать головой. Друг тихо ругается сквозь зубы, нащупав прокушенную одежду на плече. Он отстраняет меня, чтобы беглым взглядом осмотреть рану. Его зрачки сужаются при виде крови на одежде и его пальцах.
– Исай – Ноябрь, а Владимир на самом деле Октябрь, – тихо шепчу я.
Илья поднимает взгляд на Исая:
– Недаром ты мне сразу не понравился.
– Попридержи норов, конюх, – презрительно усмехается Исай.
– Не вмешивайся в то, чего не понимаешь, смертный, – сухо бросает Владимир.
– То, чего не понимаю? Это ты про историю восемнадцатилетней давности, когда колдун облапошил вас обоих и не дал забрать Яру? – насмешливо интересуется Илья, слегка наклоняя голову, отчего его волосы щекочут мне лоб, пока он вновь прижимает меня к груди.
Его поддержка и уверенность согревают, придавая сил. Лица осенних месяцев темнеют, а улыбки почти вянут, становясь натянутыми. Я оборачиваюсь, до снежной полосы не меньше десяти шагов. Отстраняюсь от друга, необходимо как-то отвлечь осенних братьев и что-то придумать. Колдун слишком слаб, чтобы противостоять этим двоим. Нужен кто-то другой.
– Март! – вновь зову я, оглядываясь вокруг. – Март!
– Не зови этого прохвоста, Яра, – спокойно советует Владимир. – Он не явится. После того как вмешался в план Ноября, перед нами он предпочитает не показываться.
Вмешался в план?
Украл часть души.
Тогда они правы. Он не явится из страха.
Исай обнажает меч, и моё тело сковывает страх не за себя, а за Илью. Хотя кто знает. Может, Ноябрь предпочтёт и меня убить, лишь бы я не помогла Декабрю и остальным зимним братьям.
Его меч красивый, одноручный. Рукоять из кости и золота, причудливо украшенная резьбой. Сталь сверкает новизной, когда он ловит свет лезвием.
Этот луч света отвлекает меня, но не Илью. Он реагирует быстро, будто только и ждал обмана и удара исподтишка. Левой рукой он задвигает меня назад, а сам блокирует рубящий удар соперника. От лязга стали о сталь у меня в ушах звенит, звук болезненно отдаётся в зубы. Из-за напряжения я слишком сильно сжимаю челюсти.
– Всё такой же быстрый. Странный ты, смертный, конюх, и мне это в тебе нравится, – задумчиво бормочет Ноябрь, надавливая на лезвие Ильи. – Совсем не похож на типичных весенних детей.
Не рискую забирать у друга кинжал, чтобы помочь. Вряд ли от меня вообще будет толк.
– Март!! – зову я. Илья отталкивает меня в сторону, а сам начинает кружить с Исаем, выискивая слабые места соперника. – Март! Илья – дитя твоего месяца! Разве не должен ты им помогать?!
– Наивная ты, княжна. Месяцы могут заботиться о своих, но за всеми не углядишь. А многие наши братья и вовсе самовлюблённые эгоисты, – скучающим тоном объясняет Владимир, не вмешиваясь в поединок.
– Как твой брат, например, – огрызаюсь я.
– Как мой брат, – согласно хмыкает тот.
– Я бы оскорбился, если бы сам не был бы согласен, – без стеснения вставляет Исай.
Илья атакует, пользуясь тем, что соперник открылся, но тот с лёгкостью отбивает колющий удар. Поединок длится недолго. И первая пролитая на землю кровь – это кровь Ильи. Ноябрь мечом рассекает ему плечо. Порез не длинный, но достаточно глубокий, чтобы разрезать одежду и кожу с мышцами. К счастью, это левая рука, и всё же я прекрасно осознаю, что Илья хоть и талантлив, но одного из двенадцати месяцев ему не одолеть.
Друг делает обманный манёвр и бьёт Ноябрь кулаком прямо в челюсть. Исай отступает на шаг, в недоверии трогает разбитую губу, вздрагивает от боли, будто данное чувство для него в новинку. Кровь у него такая же красная, как и у любого другого человека. Но это обман нынешнего тела, формы, что они принимают себе на забаву. Если Илье и удастся заколоть Исая, то тот лишь на время лишится своего облика. Если же меч окажется в теле моего друга, то он умрёт.
В ответ Ноябрь нападает, Илья отражает несколько атак, уходит в сторону, избегая лезвия противника, но всё равно пропускает удар в челюсть. Исай дёргается вперёд, хватает Илью за мартовский оберег и резко тянет на себя, не позволяя моему другу отстраниться на безопасное расстояние. Шнурок не рвётся, но железные бусины и подвески жалобно скрипят под пальцами Ноября. С лица Ильи сходит краска, и он пропускает удар ногой в грудь. Со стоном врезается в ствол дерева рядом со мной. Сползает по нему, падает на колени и сплёвывает кровь, что собралась во рту. Илья упрямо поднимается, опираясь на меч. Я помогаю ему, обнимаю и пальцами зажимаю рану на плече.
– Не в тот месяц ты родился, смертный, – морща нос, Исай швыряет несколько сорванных, искорёженных деталей оберега обратно Илье. Тот ловит их и прячет в кармане кафтана, однако талисман испорчен, и тревога из глаз друга не пропадает. – Родись ты в мой период, я бы одарил тебя большей силой!
Лоб Ильи покрывают капли пота, временами по лицу пробегает судорога боли, но хмурого взгляда с Исая он не сводит, а на губах появляется злая усмешка. В глазах Ноября вспыхивает недовольство, когда Илья провоцирует, специально утыкается мне носом в волосы всего на пару мгновений, но я прекрасно замечаю каждое из его прикосновений. Он отстраняется, отходит от меня чуть в сторону на случай, если вдруг противник снова решит напасть – боится, что я могу попасть под удар.
– Я всё ждал, когда же ты появишься, Ноябрь.
Мы все оборачиваемся на голос колдуна. Он предусмотрительно остаётся в пределах своей территории на снегу. Колдун стоит, обеими руками опираясь на посох, почти висит на нём, словно ему тяжело удерживать тело в вертикальном положении. Его улыбка похожа на довольный оскал, но плечи поникли, и я ловлю себя на желании, чтобы он ушёл и не пытался нам помогать. Не хочу видеть, как он растратит последние силы.
Колдун втягивает носом воздух и безошибочно поворачивает голову в сторону Октября.
– А ты всё так и таскаешься за своим младшим братом? Как шакал, только и ждёшь случая, как бы невесту себе отобрать? – едко интересуется он.
– Однажды у тебя вышло нас поссорить, но больше я на это не попадусь, – отрезает Владимир.
Колдун равнодушно пожимает плечами:
– Как бы то ни было, оставьте смертных в покое и убирайтесь к себе.
– Делайте, что он говорит. Этих смертных вы не заберёте, – со стороны Зимнего леса, чуть в стороне выходит Март. Он всё тот же маленький мальчик, но лицо его жёсткое, а в глазах тени. Я чуть расслабляюсь. Он всё-таки пришёл нас поддержать.