Василиса и Мира в очередной раз извиняются передо мной, а я бездумно киваю, хотя знаю, что никогда не смогу им доверять и по-настоящему любящими и близкими сёстрами мы не станем. Если бы я встретила их месяц назад, то вряд ли сдержалась, чтобы не влепить Мире пощёчину. Именно она подложила кольцо, а Василиса поддержала её идею. Но прошло больше месяца, и зная, что Исай и Владимир на самом деле и не собирались на них жениться, я ощущаю некоторое сочувствие, потому что сёстры действительно хотели замуж за князей Истрога, очарованные их лицами и статусом. Да и правду о том, что их суженые не вернутся, нужно ещё сообщить.
Отец просит накрыть ужин для четверых и оставить нас. В окружении многочисленных свечей, разгоняющих тени, мы впервые за долгое время ужинаем единой семьёй. Медленно пережёвывая свою порцию тушёного мяса с овощами, раздумываю, когда мы в последний раз сидели так вместе. Наверное, давно, раз от такого обыденного события все нервничают, а в столовой повисает тяжёлая, почти давящая тишина. Мира и Василиса пристыжены настолько, что взгляды устремлены исключительно вниз и головы опущены так, что косы вот-вот в тарелку полезут. В какой-то момент мне хочется прикрикнуть на них, чтобы прекратили это представление и вели себя как раньше. Но вместо этого продолжаю спокойно пережёвывать еду, едва чувствуя вкус.
Отец рассказывает своим старшим дочерям правду про князей Истрога, кто они на самом деле. Я попросила его сделать это, уверенная, что сёстры скорее поверят отцу, чем мне. Те воспринимают новость плохо. Мира горько плачет, из-за чего моя обида на неё становится глухой, как головная боль в затылке.
Князь Дарий кажется до нелепого растерянным, не знает, как утешить своих дочерей, когда их мечты оказались разбиты. Я до боли прикусываю щеку, заставляя себя не думать о собственных потерях, готовая кричать, лишь бы образ Февраля, так похожего на Илью, перестал приносить щемящую тоску.
Что, если он больше ко мне не явится?
Как быстро он меня забудет?
– Но ведь ты переписывался с князьями из Истрога долгое время, верно, отец? – спрашиваю я, пока Василиса пытается утешить сестру. Старшая тоже всхлипывает, но сдержаннее, пока Мира рыдает во весь голос.
– Всё верно, – отвечает он.
– Может ли быть, что князья Исай и Владимир существуют, а Октябрь и Ноябрь просто притворились ими?
– Не уверен, Яра.
– Ты же видел их в детстве?
– Видел, – согласно кивает отец, с тяжёлым вздохом наливая себе вина в кубок. – Мальчики действительно существовали. Это было больше десяти лет назад.
Мира и Василиса вмиг утихают, прислушиваясь к ответам отца. Может, они не понимают, к чему я веду, поэтому озвучиваю идею вслух:
– Тогда напиши им вновь или отправь кого-нибудь, отец. Пусть привезут настоящих Исая и Владимира сюда лично.
– Я не знаю, насколько это…
– Пожалуйста, отец, – встревает Мира, поднимая на князя заплаканные глаза. – Хотя бы попробуй выяснить правду.
Тот долгое время молча смотрит на умоляющие лица Василисы и Миры, хмуро сводит брови, явно не желая снова связываться с Истрогским княжеством. Я едва заметно киваю в ответ на безмолвный вопрос отца, когда он переводит взгляд на меня.
– Хорошо. Я напишу им и сам съезжу в Истрог с приходом весны, – устало сдаётся он.
Василиса и Мира бросаются к отцу, чуть не опрокидывая миски и кубки на столе. Князь натянуто улыбается, не в силах сопротивляться. Я решаю, что этот ужин закончен, и собираюсь уйти, но меня застаёт врасплох вопрос князя. Я в страхе замираю, так и не успев встать на ноги.
– А тебе мне какого жениха привезти, Яра?
Все трое выжидательно смотрят на меня.
Привези мне Февраль.
Привези мне Илью.
Я проглатываю желанный ответ, понимая его глупость и несбыточность. Отец замечает мой затравленный взгляд, и я выпрямляюсь, пряча истинные чувства за безразличием. Не ожидала, что отец всё ещё желает найти мне жениха.
– Ты уверен, что хоть кто-то захочет взять меня в жёны? – натягиваю улыбку, стараюсь, чтобы она казалась настоящей.
– Уверен, – твёрдо кивает он.
– И не передумаешь?
– Не передумаю, Яра.
– Хорошо, пусть приезжают к нам те, кто желает взять меня в жёны, а я выберу, – сдаюсь я.
Глава 26
На протяжении следующих двух месяцев люди медленно привыкают к снегу, морозам и метелям. Вспоминают, как важно хранить тепло в доме, как правильно одеваться. Всё чаще я слышу разговоры, пересказывающие новые легенды. Люди шепчутся, что былая вражда между братьями забыта, что без зимы страдает земля и три зимних брата, может, суровы, но вносят необходимый вклад в круговорот года. А о красоте зимы никому и рассказывать не нужно, все видят её собственными глазами.
Когда я интересуюсь у домочадцев и Алёны, где они услышали эти истории, те теряются сперва, а затем признаются, что все в Ренске пересказывают это друг другу. Я начинаю догадываться, что слухи начали распространять сами братья месяцы, чтобы восстановить справедливость.
После возвращения домой я каждый день жду, что Февраль или Март придут меня проведать. Иногда я отхожу подальше, прячусь за конюшней и зову их, но никто не отзывается. С приходом последнего зимнего месяца мне изредка чудится присутствие колдуна, и я часто оборачиваюсь на запах ягод или яблок. Временами уверена, что слышу своё имя в метелях, а один раз мне чудится, что я вижу стоящего под моими окнами Илью. Запрокинув голову, стоит там же, где месяцы назад ждала Тень колдуна, чтобы предупредить о последствиях нарушения договора.
Как и в тот раз, я впопыхах накидываю верхний кафтан, надеваю сапожки и выбегаю во двор, чуть не поскользнувшись на заледенелых ступенях, заворачиваю за угол дома, где должна столкнуться с Ильёй лицом к лицу, но там никого нет. Я стою на холоде, пока не начинаю трястись от мороза, и только потом, растерянная, возвращаюсь в свою комнату и плачу. Позволяю себе рыдать так долго, как мне хочется.
Вслед за зимой приходит весна. Я, как и остальные, впервые вижу настоящие весенние капели – стремительные журчащие ручейки в снегах. Подкармливая птиц, наблюдаю, как звенят тающие сосульки на оконных наличниках, крышах и навесах. В первый месяц весны я часто зову Март, негромко, скорее тихо бормочу себе под нос, но он не откликается.
Я хочу лишь узнать, всё ли хорошо у зимних братьев, но спросить не у кого. Пару раз я пытаюсь поймать Март на пироги с абрикосовым вареньем. Я вновь зову мальчишку, помахивая румяной выпечкой, но тот не появляется. Однако стоит мне разочарованно отложить еду в сторону и отвернуться, чтобы поправить верхний кафтан, как всё исчезает само собой. Я ругаю нахального проныру вслух, но, не сдержав улыбки, понимаю, что он всё-таки где-то рядом и, возможно, однажды придёт поговорить.
В апреле все с восхищением наблюдают за появлением подснежников, изумляясь чуду, когда цветы прорываются сквозь обледенелые остатки снега. Я сижу на корточках рядом с Мирой и Василисой на поляне, наблюдая за цветами и наслаждаясь тёплыми лучами солнца.
В конце апреля, после того как дороги просохли, отец выполняет своё обещание и уезжает в Истрог, чтобы узнать правду о тамошних князьях, и возвращается с настоящими женихами в мае. Сёстры мигом забывают о своих печалях, об Октябре и Ноябре. Они вновь звонко смеются, плетя венки из сирени, один из которых дарят мне.
Настоящие Исай и Владимир оказываются похожи на те образы, что приняли осенние братья. Правда, лишены они той притягательности, кажутся проще, будто исцарапанное и потемневшее серебро, в то время как первые гости были хоть и копией, но из золота. Однако настоящие князья не лишены обаяния, да и по разговорам оставляют впечатление приятных молодых мужчин, что станут достойными спутниками моим сёстрам.
По их рассказам, в один момент письма от нашего отца перестали им приходить, а сколько бы они сами ни посылали – ответа не было. Вероятнее всего, Ноябрь и его брат самое малое год перехватывали послания отца, планируя приехать в Ренск под видом суженых для моих сестёр.
Сидя за столом на пиру в честь состоявшихся помолвок в начале июня, я всё продолжаю следить за настоящим Исаем. Тот, в отличие от Ноября, скорее с настороженностью относится ко мне, предпочитая делать вид, что не замечает моего пристального внимания. Первые недели я всё жду, что однажды он вновь растянет губы в знакомой хитрой ухмылке, запустит руку в каштановые волосы, а в его медовых глазах появится странный ноябрьский холод. Однако этого так и не происходит.
Настоящий Владимир предлагает сыграть свадьбы в октябре. Слыша это заявление из его уст, я громко давлюсь ягодным морсом, привлекая всеобщее внимание. Подобное совпадение вначале кажется мне до ужаса пугающим, но в итоге ответ прост. Владимир действительно рождён в октябре, а Исай – в ноябре. По поверьям, браки, заключенные в их сезон, будут крепкими и удачными.
Князья покидают Ренск в середине июня, чтобы подготовиться к событию и сообщить своим приближённым новости. Тем временем наступает жаркий июль, а после, как согревающий летний вечер, приходит август.
Урожай в нынешнем году вырос хороший, я с облегчением слушаю, как люди хвастаются сочными фруктами, насыщенно-красными помидорами, толстыми редисами, а аромат клубники настолько ярок, что ощущается в нескольких метрах от полных корзинок, которые с гордостью демонстрировали продавцы. Алёне даже трудиться выбирать хороший товар не нужно, всё, что ни возьмёшь в руки, – всё свежее. Рыбаки каждый день на рынок приносят богатый улов. Люди хоть и делятся опасениями о предстоящей зиме, но все чувствуют, что собранного урожая хватит с лихвой.
К приходу сентября я уже полностью перестаю пытаться звать Февраль или Март. Понимаю, что ушли они, а я сама себе сыплю соль на рану, ожидая их возвращения. Поэтому я никак не противлюсь, когда под конец сентября отец говорит о том, что на свадьбу моих сестёр пригласил всех молодых князей, желающих свататься ко мне.