После долгого молчания она подняла на него глаза и сказала:
— Хорошо.
Дуглас улыбнулся. Внутри у него что-то отпустило. До этой секунды он не осознавал в таком напряжении находился, с каким трепетом и страхом ждал ее ответа.
— Когда вы улыбаетесь то кажетесь совсем другим человеком — Боюсь, что это произошло в первый раз с тех пор, как мы встретились.
— Да. Полагаю я тоже была не особенно приветлива с вами.
— Да.
— Что вы теперь собираетесь делать? Он склонил голову набок:
— Что вы имеете в виду? Мы можем прокатиться верхом. Поскольку Синджен вернулась, то вы теперь можете спрашивать у нее, когда захотите взять Фанни. В самом ближайшем времени я куплю вам собственную лошадь. Может быть, я возьму вас с собой, чтобы вы могли выбрать ее сами. Обычно я покупаю лошадей на ферме Брандерлей, у них отличные крови.
— Я говорила о Джульетте.
— Ах да, вторая красавица.
— Да! Специально отправленная на ваше рассмотрение. Я не могу вынести этого, Дуглас! — Александра вскочила и начала ходить. — Я больше не вынесу сравнений с кем бы то ни было. Правда. Эта Джульетта… — о Боже, имя-то какое, прямо из шекспировской пьесы! — Она приедет сюда, и все ваши родственники будут переводить глаза с нее на Мелисанду, потом на меня, и всячески показывать, как неприятно то, что случилось. И не думаю, что они будут делать это молча. Я не вынесу этого, Дуглас.
— Я думаю, это будет неприятно для всех. Положитесь в этом на меня. Поскольку мне теперь не нужно направлять свои мысли на то, чтобы вас удержать, то почему бы и не подумать над решением других проблем? Например, этой. Договорились? — Она кивнула.
— Ведь вы больше не убежите, правда?
— Нет. Сомневаюсь, что смогу перехитрить вашу сестру.
— Тогда можете вы в доказательство отдать мне свои тридцать фунтов?
— Нет, никогда.
— Значит, вы по-прежнему не доверяете мне. Ну что ж, придется мне поверить вам. Вы мало ели за обедом. Может быть, вы голодны? Я распоряжусь. Или хотите прилечь и отдохнуть? Не бойтесь, вас никто не побеспокоит.
— Да, — сказала она с отчаянием в голосе. — Пожалуй, я прилягу.
Он пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Глава 14
Пробило одиннадцать часов вечера. Александра сидела в постели, обложившись подушками, и смотрела на угасающий в камине огонь. Рядом лежал раскрытый томик пьес Мольера. У нее никак не выходили из головы только что прочитанные строчки из “Мизантропа”. “Такие женщины, как я, не для таких мужчин, как вы”. Она повторяла их про себя снова и снова. Бедный Дуглас. Мало того, что он упустил бриллиант первой величины, ему еще придется отказаться и от второго. А с каким камнем можно было бы сравнить ее? Может, с топазом? Да, пожалуй, с ним: он всего лишь полудрагоценный, стоит немного, но смотреть на него приятно. Цельный кусок камня, устойчивый и надежный. Она снова взяла в руки книгу и перевернула страницу, пытаясь вникнуть в то, что читает.
«Придет он ко мне сегодня ночью?»
На страницу упала чья-то тень, и Александра вздрогнула. Около ее кровати стоял босой Дуглас в синем парчовом халате, расшитом золотом. Она подняла глаза и встретила взгляд его черных как ночь глаз.
— Что вы здесь делаете?
Он только улыбнулся и забрал у нее книгу.
— А, “Мизантроп”. Жаль, что в английском переводе. Вы не читаете по-французски? В переводе он очень много теряет, поверьте мне.
— Может быть, — ответила она. — Но я хорошо знаю пьесу и очень люблю ее, даже в английском переводе.
Он пролистал еще несколько страниц и, найдя нужное место, прочитал: “Плут процветает в наше время…” Что вы об этом думаете, Александра?
Ах, ну, конечно, он опять о ней и о Тони. Дуглас никогда не простит им обмана, никогда. Ей стало тоскливо.
— Я думаю, что в этой пьесе, где буквально каждая фраза блещет остроумием, вы могли бы выбрать какие-нибудь другие строчки.
— Напрасно вы отнесли это на свой счет. Я думал о проделках своей сестры. У меня до сих пор звенит в ушах ее вопль, будто вам под юбку забралась огромная крыса… Мне не хватало вас за ужином, Александра.
— Не представляю, почему.
— По правде говоря, было довольно скучно. Мишень для упражнения в злословии, которой вы являетесь для моих родственников, отсутствовала, поэтому все, что им осталось — это говорить о погоде и есть больше, чем следует. Потом играли в вист, я был партнером тети Милдред. Кстати, вы играете в вист?
— Да.
— В следующий раз я буду вашим партнером. Ведь не будете же вы прятаться здесь вечно. Вы играете так же хорошо, как ваша сестра?
— Да.
Дуглас в задумчивости отвел глаза.
— Вообще-то я не уверен, что она так уж хорошо играет. Думаю, что просто, глядя на нее, забываешь о том, какие у тебя карты на руках и какую стратегию собирался применить.
— Если вы будете играть со мной, то ваша стратегия останется при вас.
— Возможно. Тем более я настаиваю на вашем присутствии, Александра. Как хозяйка Нортклифф-холла вы просто обязаны занимать моих гостей и присматривать за домашними.
Все с тем же безразличным выражением лица она ответила:
— Я — умна, миловидна, любезна; у меня тонкая талия и крепкие белые зубы. Да? Дуглас засмеялся:
— Еще одна цитата из моей любимой пьесы. Но вам не нужно перечислять ваши достоинства, они очевидны. Может быть, мы уберем Мольера обратно на полку? Вот так.
Он поворошил угли в камине и спросил, не оборачиваясь:
— Вы не ожидали, что я приду к вам сегодня?
— Ну, я была не уверена.
— Но вам хотелось, чтобы я пришел? — поглядел на нее Дуглас и подумал, что с таким выражением лица обычно встречают прокаженных.
— Я не знаю. Мне как-то не по себе от всего этого.
— От чего всего? От того, чему я собираюсь вас научить?
— Да.
— Странно. Мне казалось, что у женщины, осмелившейся прийти к мужчине в спальню и раздеться перед ним донага, не должно быть и тени беспокойства. И конечно же, я поспешил сюда в надежде, что вы повторите представление. Да и потом, куда же идти мужу в первую брачную ночь, как не в спальню новобрачной? Ведь сегодня — наша первая брачная ночь. Будет вам, Александра, я не верю, что в вашей душе, которая прячется за этим красивым телом, осталась хоть капля скромности. Вам не по себе? Отчего? Вы боитесь, что я стану вас бить?
— Нет, я боюсь, что вы снова не захотите меня, когда увидите.
Дуглас онемел от такого простодушия. О Господи, ну неужели она не может быть хоть чуточку похитрее? Ее наивность просто пугала его: нельзя же не понимать, что прямой ответ — не всегда самый лучший.
— Ну что ж, я — ваш муж. И это последний раз, когда я говорю вам, что согласен на этот брак. А теперь наш брак следует подтвердить действием.
Ее охватила дрожь от страха перед неведомым. Казалось, ему не доставляет удовольствия находиться в ее спальне. Видно, он воспринимает это как неприятную обязанность.
— Я совершенно не представляю, что вы будете делать. Вы непредсказуемы. Но мне кажется, вам неприятно быть здесь со мной.
Он отмахнулся:
— Не беспокойтесь за меня. Я сумею доставить себе удовольствие. А что касается моей непредсказуемости, то в одном вы можете быть совершенно уверены: с этой ночи я буду приходить к вам регулярно. Вы понимаете, что я должен быть здесь? Вы понимаете, что такое — супружеские обязанности? И чем мы будем заниматься?
Он стоял возле нее, высокий и стройный, взирая на нее с высоты своего внушительного роста.
— Ну?
— Я знаю, что вы восхищаетесь моим бюстом. Вы говорили как-то об этом. Я уверена, что вы не лгали.
— Бюст — чисто женское выражение. Мне нравятся ваши груди, Александра. Большие белые груди, достаточно полные, чтобы не поместиться в мужских ладонях. Да, они очень приятны. И я думаю, в них будет достаточно молока, чтобы выкормить моего сына. Ну а пока не появится мой сын, они выкормят меня.
— Вас? Но вы не ребенок.
— Придется вам показать, — его губы растянулись в улыбке. — Так вы понимаете, что должно произойти, Александра? Я спрашиваю потому, что вы — девственница, а у меня нет желания вас оттолкнуть или шокировать.
— Разве это возможно? Вы можете разозлить меня, Дуглас, но не оттолкнуть.
— Возможно, вы найдете отталкивающим мое тело. Я смугл и мое тело покрыто волосами. Говорят, что юных девушек может шокировать обнаженное мужское тело.
— О нет.
— Вам не кажется странным весь этот разговор? — спросил он, глядя в огонь. — По-моему, дискуссию пора закрыть. Вы согласны закрепить наш брак, Александра?
— Кое-что я все-таки знаю. Я спрашивала у Мелисанды, но она…
Она умолкла, увидев, как у Дугласа перехватило дыхание, и ощутила болезненный толчок в сердце, глубокий и долгий. Он подумал о том, как Тони и Мелисанда занимаются любовью, и снова расстроился. А чего еще она могла ожидать?
— И что она вам сказала? Он попытался овладеть собой, и она помогла ему.
— Совсем немного. Сказала только, что это было несколько необычно, но потом замялась, покраснела и ушла. А я так и осталась, не зная, что думать.
Дуглас вытащил золотую нить из рукава:
— Ни для кого не секрет, что Тони — великолепный любовник.
— А кто входит в круг посвященных?
— В первую очередь женщины. Потом они рассказывают об этом своим любовникам и мужьям, таким образом мужчины узнают, кто из них пользуется успехом.
— Значит, чем искусней любовник, тем больше женщин об этом знает? И женат он или нет, не имеет значения? И замужем ли она?
Дуглас нахмурился. Таков был общепринятый порядок вещей, но он не знал, как ей об этом сказать. Он ответил только:
— Полагаю, что так.
— А что это значит — великолепный любовник? Это значит, что он добр? Или очень нежен? Или это мужчина, который хорошо умеет целовать?
— Да, все это и многое другое.
— Я подозреваю, что “все это и многое другое” подразумевают постоянную практику и богатый опыт.