— Эта жизнь была не для тебя, а другой у меня не было. — Чуть помолчав он добавляет: — Любовь не должна рвать сердце. Иначе, на хуй ее. Это я понял как раз в твоем возрасте.
Я снова отворачиваюсь и опускаю голову.
То, что Давид подходит ближе, чувствую кожей. Его энергетика окутывает, словно саван, его спокойное дыхание действует успокаивающе. Он аккуратно касается моих плеч, чуть сжимает. Совсем-совсем слегка, и я зажмуриваюсь изо всех сил. Подонок. Как я об этом мечтала, подонок ты гребаный. Как же ты мне был нужен каждый день.
Прижимаю ко рту кулак, выдыхаю в него надрывно.
Он же ведет костяшками пальцев вдоль позвоночника, и я делаю вздох, изо всех сил держась за здравый смысл.
— Если бы я знал, что ты будешь меня оплакивать, я бы нашел другой путь.
— А он был?
— Всегда есть какой-то второй путь. Но знаешь что. Умирать паршиво. Менять свои базовые настройки паршиво. И я бы никогда не вернулся на этот свет, если бы меня не ждала ты.
— И Исса. Кира?
— Я планировал забрать Киру, но потом решил, что если пропадет собака, тебе будет сложнее.
— Боже. Я бы не пережила этого!
— Я так и подумал. Что касается Савелия, ты сама знаешь ответ на свой вопрос. Дружба с таким человеком как я, не способствует карьерному росту перспективного юриста. Прошлое Алтая было не стереть. На сколько я знаю, Савелий уже открыл свою фирму в Ростове, и думаю, вскоре доберется до Москвы. Другими словами, он сделал все то, что я говорил ему сделать еще пять лет назад. Исса отличный специалист и лучший друг, но его нужно подталкивать к переменам.
— Ты хорошо его подтолкнул.
— Паршивее всего стирать свою личность, зная, что всем от этого будет только лучше, — ядовитая ирония неприятно царапает, и я вскидываю глаза.
Давид усмехается и слегка касается моего подбородка.
— Твоя любовь столь мощная, что она воскрешает, Радка.
Как в моей любимой детской сказке «Аленький цветочек». Не той, что от Диснея, где все поют, а русской, мрачной. Она так сильно полюбила свое чудище безобразное, что он не смог умереть и оставить ее.
— Дурацкая шутка, Давид. Не смешная. И уже поздно. Я люблю другого мужчину.
— Значит, мы будем… — он хмыкает, — дружить семьями.
— Что? — нервно смеюсь. — Ты шутишь сейчас?
— Постарайся найти общий язык с Венерой, а я прослежу за тем, чтобы твой муж всегда был, блядь, запакован в гидрокостюм, и случайно не убился. У мальчиков уже есть крестный, значит этот вариант отпадает, нам остается крепко и близко подружиться нашими замечательными семьями. Ради детей.
— Какая глупость. И, кстати, есть проблема.
Я быстро пересказываю ситуацию с официанткой, и заканчиваю фразой:
— Мы палимся.
— Скажи ее имя, — он тянется к телефону.
— Плевать на официантку. Мы палимся, это может быть опасным для твоей легенды. У меня не получается вести себя отстраненно, я плохая актриса.
— Ты прекрасная актриса, Рада. Официантку уволим остальным в назидание. Эти отели относительно новые, народ как следует не сработался. Везде нужна хозяйка.
— У тебя как раз есть Венера.
— Ревнуешь? — вкидывает он. — Я тебя тоже к этому строителю ревную. Хотя дал себе слово, что не буду. Жизнь случилась с нами, достаточно приключений. А кулаки так и чешутся.
— Мужу. Законному. Он сделал то, на что у тебя бы не хватило бы ответственности.
— Кто тебе сказал, что жениться на такой красавице, как ты, подвиг?
— Мне пора к детям. Славный у тебя проект, спасибо, что все показал, — иду к дверям, ощущая сильнейший диссонанс внутри.
— Я провожу и поиграю с ними. Покажешь, как?
— Они обожают пластилин, — говорю резковато.
— Серьезно?
Мы выходим из кабинета, спускаемся на первый этаж, где я вижу Ростислава.
От неожиданности спотыкаюсь. Спортивный флисовый костюм зеленого цвета, черный жилет, кроссовки. Спокойное выражение лица. Он стоит на ресепшене, о чем-то говорит с администратором. Прекрасный мужчина из другой реальности. А я нахожусь на пересечении.
Он замечает меня и улыбается.
— Слава богу! — восклицаю я, подбегая.
Крепко обнимаю за шею, Ростик сжимает мою талию, отрывает от пола и кружит.
— Все в порядке? — шепчу я.
Он бросает взгляд за мою спину, потом смотрит в глаза.
— В полном. — Обхватывает мое лицо и целует в губы. — Я так тебя хочу, не мог больше терпеть в этой больнице.
Глава 23
Жар опаляет щеки. Я неуклюже прерываю неожиданный поцелуй, и тут же чувствую болезненный укол вины: не хочу обижать Ростислава.
Давид наблюдает за нами. Да, он пообещал, что мы будем «дружить», но я не из тех, кто сознательно создает напряжение, сталкивает мужчин лбами. Вот и не отвечаю взаимностью. Просто хочу, чтобы все было правильно.
Эти мысли усиливают вину перед мужем. Я не сделала ничего плохого, но самого факта наличия секретов — более, чем достаточно, и мне становится невыносимо.
Я вцепляюсь в мужа, льну к его груди. Мы снова целуемся.
— Вау! Вот это любовь! — вполголоса переговариваются администраторы, и Ростик добавляет вслух:
— У нас медовый месяц.
— Вау! Поздравляем!
Мои щеки горят так, будто я в костре стою.
— Ты не представляешь, как я за тебя волновалась, — шепчу напуганно и абсолютно искренне. — Я… просто не знала, что делать.
— Я же тебе обещал, что все будет нормально, — говорит Ростислав, и дождавшись моего кивка снова обнимает. — Я и о тебе позабочусь, и о себе.
Меня не покидает странное ощущение, будто мы не тонем в эмоциях, а играем на публику. Обычно Ростислав ведет себя естественно и непринужденно, сейчас же строит из себя альфа-самца, и это ему не очень идет. Я бы… наверное, не выбрала мужчину, который обожает публичность. Это просто не мое.
И тем не менее, я обнимаю его в ответ, а когда мы, наконец, отлипаем друг от друга, Ростик делает вид, что замечает Давида. Делает пару шагов в его сторону и протягивает руку.
— День добрый! Прости за срыв рыбалки.
Давид отвечает на рукопожатие.
— Ерунда. Главное, чтобы все остались живы-здоровы, и не подали в суд на Бухту.
Шутка стандартная, призванная смягчить ситуацию, и все выдавливают из себя вежливые смешки.
— Вы куда-то шли? — уточняет Ростислав, при этом слово «вместе» повисает топором в воздухе. Муж не произносит его, не давит интонациями, но я ощущаю крепкую ладонь у себя на талии и по-прежнему жар на лице.
— Мы обсуждали сделку, Давид показывал план будущего отеля.
— И как?
— Занимательно, — говорю я. — Карты ему в руки.
— Серьезно? Ты все продаешь?
Быстро киваю, и мы снова касаемся губ друг друга в поздравительном поцелуе.
— Это прекрасные новости, Рада. Давид, вас тоже поздравляю!
— Благодарю.
Мой взгляд бегает.
— Вы уже закончили? Я могу ее похитить ненадолго? — спрашивает Ростислав.
Я замираю. Давид медлит буквально секунду, после чего отвечает нейтрально:
— Разумеется. Дальше юристы займутся уточнением деталей сделки, а вы можете отдохнуть. Берегите себя.
С этими словами он направляется к администратору, а мы, обнявшись, спешим к выходу.
Зачем ты это делаешь. К чему беспрерывная демонстрация?
С другой стороны если даже официантка заметила, что мы с Давидом не просто партнеры, то Ростик вполне мог почувствовать неладное и приревновать, приняв мой раздрай за интерес.
Я не нахожу в себе сил озвучить это вопросы вслух, потому что ощущаю вину. Всеобъемлющую и изматывающую.
И все же Давид был достаточно приветлив. А Рука мужа крепко держит меня за талию, а не оторвана. Это ли не прогресс? По крайней мере на пару минут у нас и правда как будто получилось «дружить».
И едва я выдыхаю с облегчением, едва мои пальцы касаются ручки двери, как я слышу голос Давида:
— Ростислав, Рада!
Оборачиваемся.
— В пятницу особенный день: обещают северное сияние и — неожиданно для осени в этой широте — чистое небо. Мы планируем экскурсию с гидом на каменистый пляж, откуда видно Петрозаводск. Присоединяйтесь, это безопасно.
— Вы с Венерой тоже будете? — спрашиваю я.
Наша глаза на мгновение встречаются, как будто молот ударяет о наковальню, искры жгут кожу.
— Венера — возможно, если успеет вернуться из города. А у меня, увы, дела. Я пас. Проведите время хорошо.
Ростислав кивает, обнимая меня крепче. Его пальцы болезненно врезаются в кожу, Давид чуть прищуривается нижними веками, он будто замечает, что мне дискомфортно. Я задерживаю дыхание и напрягаюсь, чтобы не пискнуть.
Спустя десять секунд мы, к счастью, выходим на свежий воздух, и ситуация выравнивается.
Бледное солнце клонится к горизонту, окрашивая горизонт яркими красками. Здесь, на севере, долгие закаты, что непривычно для меня. Мы идем по тропинке, и я засыпаю мужа нейтральными вопросами:
— Как самочувствие? Ты уверен, что ничего не болит? Давай померим тебе температуру, у меня паническая атака, что у тебя поднимется жар! А анализ крови ты сдавал?
Я такая лгунья! У меня столько от него секретов! Я тараторю без остановки, чем палюсь еще сильнее, но молчать как будто невыносимо. К тому же, мне и правда важны детали. Просто в другой ситуации, я бы не паниковала. Он взрослый человек и сам может о себе позаботиться.
— Рада, я же не маленький, — отвечает он натянуто в подтверждении моих слов. — Ты меня ни с кем не перепутала? Например, с некими Романом и Ярославом?
— Жутко боюсь за тебя.
— Все нормально, не паникуй. Даже насморка нет.
Ростислав сворачивает к своему домику, и я, не протестуя, иду следом.
— Твоя тревога понятна, — говорит он. — Ты уже теряла. Ты подумала о нем, да?
Вздрагиваю.
— Что?
— Я про отца мальчиков. Ты испугалась, что я тоже погибну? Мне жаль, что я заставил тебя понервничать. Я хороший человек, помнишь, мы говорили? Хорошие люди живут долго.
Я много раз киваю, Ростик вновь ловит мои губы, а я закрываю глаза.