— Никогда не видела их в таком бешенстве, — продолжала я. — Соус со стен и занавесок так и не сошел. Мы что только ни перепробовали.
— Ты сказала родителям, что это сделал болванчик? — спросил Харрисон.
— Да они и не слушали, — ответила я. — Стоит мне упомянуть Слэппи, как они только больше злятся. Они на меня наорали, чтобы я больше не говорила про болванчика.
— А ты правда считаешь, что он живой? — спросил Харрисон.
Я поежилась.
— Я это знаю, Харрисон. Я его заперла в чемодан. Специально проверила, чтоб на два замка. Мы должны убрать его отсюда. И как можно дальше.
— А как же именины в субботу? — перебил Харрисон. — Нам нужен болванчик, помнишь? — А потом добавил: — Хотя ты наказана. Значит, мы не сможем выступить на вечеринке?
— Вечеринку мама мне разрешила, — сказала я. — Звонила миссис Симкин. Это у ее малыша день рождения. Но в подвале у них настоящий потоп. Так что вечеринку проведут в моем доме. В нашем подвале.
— Короче, нам нужен Слэппи, — подытожил Харрисон.
— Ни за что! — воскликнула я. — Говорю же: я заперла его в чемодане. И я его оттуда не выпущу. Не выпущу! — Я переместила телефон к другому уху. — Придется нам с тобой, Харрисон, побыть клоунами.
— Еще чего! — взревел он. — Дети ненавидят нашу клоунаду, помнишь? Это было так паршиво, что дети плакали, помнишь?
— Но болванчик… — начала я.
— Я написал целый номер для куклы и болванчика, — перебил Харрисон. — Очень смешной. Детям понравится. Мы должны его сыграть.
Я не произнесла ни слова. Все представляла зловещую ухмылку Слэппи, сидевшего за столом, разбитые тарелки, размазанные повсюду спагетти. Снова привиделись слова, грубо накорябанные на зеркале и на стене: ГДЕ МОЯ НЕВЕСТА?
Меня аж затрясло.
Я не могла выступать с ним. Нельзя, чтобы Слэппи получил шанс совершить новое зло.
— Найди другого болванчика, — сказала я. — Иначе представления не будет. Можем выступить с Мэри-Эллен. Но со Слэппи я выступать не стану. Ищи другого болванчика.
— Ладно, ладно, — сдался он. — Нового так нового. Я найду. Нет проблем.
— А ну отдай!
— Нет, он мой!
— Ты сказал, что поделишься!
— Иди и найди себе свой!
Первая потасовка на дне рождения вспыхнула через пять минут после того, как гости начали прибывать.
Шестилетки могут быть настоящими зверьми. Мне бы следовало это знать. Мои-то шестилетние сестренки так почти все время звери.
И вот мы с Харрисоном стоим посреди комнаты отдыха в моем подвале, глядя на примерно пятнадцать шестилеток — и все борются, скачут, подпрыгивают на месте, галдят, смеются и носятся по комнате друг за дружкой.
Харрисон хмыкнул и покачал головой:
— То-то их родичи так спешили слинять.
Я вздохнула:
— Можно ли их винить?
Лопнул воздушный шарик, и маленькая девочка с рыжими косичками расплакалась. Харрисон поспешил к ней.
Родители проводили собственный междусобойчик в соседнем доме. Даже миссис Симкин не терпелось поскорее смыться — а ведь это был день рождения ее сына!
— Мы будем по соседству, — сказала она нам с Харрисоном на прощание. — Если понадобимся — только кликните.
Харрисон наконец смог утешить рыженькую девочку. Он поспешил назад ко мне. Пролетевший через всю комнату футбольный мяч едва не угодил прямо в именинный торт.
— Миссис Симкин платит нам недостаточно! — вздохнул Харрисон.
Я оглядела комнату. Кэти с Амандой, похоже, прекрасно проводили время. Они показывали двум другим девочкам свою огромную коллекцию кукол-погремушек.
Опустив глаза, я увидела именинника, Эдди Симкина, дергающего меня за подол футболки.
— Когда уже представление? — требовательно спросил он. — Мы хотим представление.
Он начал скандировать, а двое других мальчишек подхватили:
— Мы хотим представление! Мы хотим представление!
— Давай принесем Макси и Мэри-Эллен, — предложила я Харрисону. — Так они хоть ненадолго притихнут.
— Возможно, — покачал головой Харрисон.
Макси был дурашливого вида болванчик с торчащими зубами, которого Харрисон откопал на чердаке у своего дяди. Мы репетировали с Макси и Мэри-Эллен всю неделю, и все шло как по маслу. Надо сказать, номер получился настолько смешным, что мы сами смеялись, как ненормальные.
Я не могла дождаться, чтобы выступить с этим номером перед детьми.
Мы убрали Макси и Мэри-Эллен в чемоданы. А сами чемоданы отнесли в папину столярку в глубине подвала и засунули в чулан.
Харрисон вынул Мэри-Эллен из ее чемодана и пригладил ее темные волосы.
Я вытащила из чулана изрядно побитый чемодан Макси и положила его на бок.
— Только не забудь про правки, что мы внесли в песню, — предупредила я Харрисона.
Он кивнул:
— Не вопрос.
Я отщелкнула замок чемодана. Подняла крышку. И потянулась за Макси.
— Не-е-е-е-ет! — вырвался у меня полный ужаса стон.
— Как ОН тут оказался? — взвизгнула я.
Мы с Харрисоном дружно вытаращились на Слэппи.
Слэппи.
Слэппи.
Он ухмылялся нам из чемодана Макси.
— Мы хотим представление! Мы хотим представление! — скандировали уже все собравшиеся в подвале дети.
— Я… я не смогу, — сказала я Харрисону. — Слишком боюсь.
— Мы хотим представление! Мы хотим представление!
Харрисон глядел в чемодан.
— Кто подменил болванчиков? — выдавил он. — Как… как…?
Усмешка Слэппи словно бы стала шире. В тусклом свете подвала его круглые глаза зловеще блеснули.
— Мы хотим представление! Мы хотим представление!
Харрисон схватил меня за руку.
— Придется выступать, — сказал он. — Мы обязаны показать представление. Иначе детишки взбесятся. Это будет жесть!
Позади нас дети скандировали и галдели. Они расселись на полу, били в ладоши и нетерпеливо ждали нас.
— Но… он же был заперт наверху! — воскликнула я, глядя в раскрашенное, ухмыляющееся лицо. — Надежно заперт…
— Да бери уже его! — скомандовал Харрисон. — Мы обязаны показать представление. А уж потом сплавим его куда-нибудь. Бери его, Джиллиан. Только держи крепче. И все обойдется.
Я оглянулась на галдящих детей. Они были как заведенные. Я знала, что Харрисон прав. Знала, что нам придется показать представление.
Я тяжело вздохнула… и подхватила на руки Слэппи. Харрисон перехватил поудобнее Мэри-Эллен. Затем мы прошествовали обратно в комнату отдыха, чтобы начать представление.
— Это мой день рождения! — заявил Эдди, расталкивая группку детей. — Так что я занимаю лучшее место. — С этими словами он уселся прямо передо мною и Слэппи.
Мы с Харрисоном сели на высокие деревянные стулья. Посадили себе на колени Слэппи и Мэри-Эллен. Я как можно крепче сжимала болванчика. Мы начали наше представление.
— Привет, куколка, — заставила я сказать Слэппи.
— Не называй меня куколкой! — ответил Харрисон за Мэри-Эллен писклявым тоненьким голоском. — Не то залеплю пощечину!
— Мне-то что, гляди, заноз не нахватайся! — воскликнула я за болванчика.
Некоторые из малышей засмеялись. Взглянув на Эдди, я заметила, как он скорчил недовольную мину.
— Неотесанный чурбан! — вскричала Мэри-Эллен. — Готова поспорить, у тебя термиты!
— Ты не должна обзываться, — ответил Слэппи.
— Это еще почему?
— Потому что это МОЯ работа! — воскликнул Слэппи. — Ты слишком глупа, чтобы обзываться, Мэри-Эллен. Знаешь, в чем разница между дохлым скунсом и сэндвичем?
— Нет. В чем же?
Я заставила Слэппи покачать головой.
— Напомни, чтобы я не просил тебя сделать мне сэндвич!
Несколько детей рассмеялись.
Однако Эдди по-прежнему хмурился.
— Что-то не очень смешно! — крикнул он мне. — Можно посмешнее?
— Посмешнее захотел? — неожиданно завопил Слэппи. — Я покажу тебе кое-что посмешнее, детка!
Я ахнула. Я не заставляла Слэппи это говорить! Прежде чем я успела что-либо предпринять, болванчик откинул голову назад. Он широко раздвинул челюсти.
Из утробы Слэппи послышался клокочущий звук.
А потом я закричала, когда клокотание переросло в рев.
И густая зеленая жижа хлынула изо разинутого рта Слэппи.
Она хлестала, как вода из пожарного шланга. Густая зеленая мерзость. Густая, как гороховый суп.
Слэппи повернул голову, и зеленая жижа захлестнула малышей. Она забрызгала Эдди Симкина, сидевшего у моих ног. Расплескивалась по стенам, по полу. Заливала других детей.
— У-у-у-у-у! Ну и запах! — закричала какая-то девочка.
Подвал наполнился мерзким гнилостным смрадом.
Слэппи еще сильнее откинул голову. Развернулся. Омерзительная зеленая жидкость окатила всех.
Дети визжали и орали от отвращения. Я видела, как какой-то мальчик вскочил и попытался бежать. Но его ноги разъехались в зеленом месиве, и он рухнул лицом прямо в гнусную жижу.
— Глаза! — заверещал он. — Оно жжет мне глаза!
— О-о-о-о-ох! — Стоны ужаса и отвращения огласили подвал.
Я попыталась зажать болванчику рот ладонью, остановить струю…
Но Слэппи вырвался. Я вскрикнула, когда он соскользнул с моих колен. Он спрыгнул на пол. Приземлился на ноги. Запрокинул голову и изрыгнул еще больше густой зловонной жижи.
Дети разбегались. Некоторые плакали. Два мальчика согнулись пополам, их рвало на пол.
Я повернулась к Харрисону:
— Что же нам делать?
Но прежде чем Харрисон успел ответить, Слэппи сделал два шага по полу. Деревянными руками он схватил Эдди Симкина.
И с неожиданной силой поволок перепуганного мальчугана через всю комнату.
— Слэппи, стой! — выдавила я.
Он повернулся ко мне с широкой усмешкой. Его глаза пылали лихорадочным восторгом.
— Теперь это МОЯ вечеринка! — завопил Слэппи. — Мне нужна моя невеста!
— Он мне делает больно! — верещал Эдди. — Уберите его! Уберите его!
— А ну не подходи! — гаркнул Слэппи. — Я его изувечу! Родная мать не узнает! — Он жестоко дернул Эдди, протащив его по полу.