— Я тебя не сразу заметил, — произнес он. Его темные глаза смотрели на меня изучающе. Он схватил со столика салфетку и вытер кровоточащий нос.
— Он… он ударил вас! — выдавила я, показывая на Слэппи.
— А? — Чревовещатель взглянул на Слэппи, потом покачал головой. — Нет. Он меня не бил. Он соскользнул с моей руки, а его рука задела меня. Вот и все.
— Но… но я видела, как вы ругались! — выдавила я.
Джимми О'Джеймс хихикнул.
— Я просто репетировал. Практиковался. Сегодня вечером у нас со Слэппи еще одно выступление. — Он промокнул нос салфеткой.
Мне стало ужасно неловко.
— Извините, — сказала я. — Я подумала…
— Он всего лишь деревянная кукла, — сказал чревовещатель. — Он не живой.
Я посмотрела на Слэппи, скорчившегося на столе. На сцене он смотрелся таким себе симпатягой. Но теперь я хорошо видела его кривую нарисованную улыбку и холодные пристальные глаза. Несмотря на то, что он улыбался, выражение его лица казалось сердитым, почти злобным.
— Я уж и впрямь решила, что вы с ним деретесь, — сказала я Джимми О'Джеймсу.
Он опустил салфетку и улыбнулся.
— Вероятно, это значит, что я великий чревовещатель! — Его улыбка растаяла. — Ты заблудилась, или что?
— А. Нет. — Тут только я вспомнила, зачем здесь брожу. — Мои сестренки убежали. Они искали вас. Вы их не видели?
Он покачал головой.
— Нет. Никого.
— Пойду-ка поищу их, — сказала я. — Извините за беспокойство.
— Нет проблем! — крикнул вслед мне чревовещатель.
— Нет проблем, — повторил скрипучий пронзительный голос — голос Слэппи.
Близняшек я нашла в глубине вестибюля, у питьевого фонтанчика возле туалетов. Задыхаясь, я бросилась к ним.
— Я вас повсюду ищу! — крикнула я. — Что вы здесь делаете?
— Поим Мэри-Эллен, — отозвалась Кэти. Они с Амандой поднесли огромную куклу к фонтанчику и направляли струю воды ей в лицо.
— Вам не следовало убегать, — проворчала я.
— Мы не убегали! Мы ушли! — возразила Кэти. — Мы заблудились в длиннющем туннелище и в конце концов оказались здесь.
Я схватила их за руки:
— Ну все. Пошли домой.
— Но Мэри-Эллен еще не напилась! — закричала Аманда.
— И домой мы не пойдем, — добавила Кэти.
— Не поняла? Как это не пойдете? — возмутилась я.
— Ты обещала сводить нас в кафе-мороженое, — заявила Кэти. Она перекинула свой конский хвост через плечо. — Ты обещала.
— Ладно, ладно, — буркнула я. Вестибюль тем временем почти опустел. Люстры светили тускло. — Харрисона не видели?
— Он разговаривал с какими-то людьми, — ответила Аманда. Она закинула огромную куклу себе на плечо. С кукольного лица капала вода.
— Наверное, встретил каких-нибудь приятелей, — сказала я. — Ну все. Пойдемте.
Я отвела их в «Молочную Королеву» на углу улицы. Мы взяли по рожку с шоколадом и с ванилью. Близняшки заставили меня купить один и для Мэри-Эллен.
Мы устроились в кабинке в углу, и они стали делать вид, что кормят Мэри-Эллен. При этом они болтали с ней без умолку, а со мной и словечком не перекинулись.
Теперь вы понимаете, почему я ненавижу эту куклу? С тех пор, как папа принес с садовой распродажи эту гнусную дрянь, близняшки напрочь меня игнорируют. Да к тому же используют куклу, чтобы доводить меня до белого каления!
— Мэри-Эллен больше нравится шоколадное, чем ванильное, — сообщила Кэти.
Я застонала.
— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом? Мне глубоко плевать, что там нравится Мэри-Эллен.
Они пропустили мои слова мимо ушей и снова притворились, будто кормят ее мороженым. Я взглянула на часы. Весь день коту под хвост! А мне как назло еще задали тонну домашки. К тому же я хотела позвонить кое-кому из друзей, узнать, что они поделывают нынче вечером.
Наконец, девочки доели свои рожки. У них было больше мороженого на лицах, чем в животах! И у Мэри-Эллен тоже! Пришлось извести целую упаковку бумажных салфеток, чтобы привести всю троицу в божеский вид.
Потом я буквально волокла их домой. То и дело они останавливались и показывали Мэри-Эллен на деревья, дома и машины. Потребовалось несколько часов, чтобы пройти несчастных четыре квартала!
К тому времени, как мы добрались домой, мне хотелось растерзать эту кукленцию на куски. Растерзать на куски и набить ее останками помойный бачок.
Девочки побежали искать маму. Я была страшно рада от них отделаться. Я вошла в гостиную.
И остановилась с испуганным вздохом.
На диване восседал Слэппи!
Я вскрикнула.
— Как… как ты здесь оказался? — выдавила я.
Болванчик молча взирал на меня холодными глазами и криво усмехался.
А потом он захихикал. Его смех сначала звучал тихо, потом сделался громче.
Я чуть не задохнулась. Этого не может быть…
Из-за дивана выскочил Харрисон. Его темные глаза торжествующе сияли. Он так ухмылялся, что я испугалась, как бы у него не треснула физиономия!
— Джиллиан, ты правда подумала, что болванчик смеется? — осведомился Харрисон.
— Нет. Конечно нет! — солгала я.
— Тогда зачем ты с ним разговаривала?
Я подошла к дивану.
— Где ты взял эту штуку? — воскликнула я. — Что он делает здесь?
— Он увязался за мной до твоего дома! — засмеялся Харрисон.
— Нет. Серьезно, — настаивала я.
Болванчик смотрел на меня с дивана. Приблизившись, я смогла разглядеть маленькие трещинки на его лбу. Его нарисованные волосы были местами сколоты. Красно-коричневая краска кое-где шелушилась.
От нижней его губы был отколот маленький кусочек дерева. Его клетчатая спортивная курточка изрядно поизносилась. Две пуговицы отсутствовали.
— Фу. Ну и уродец, — заявила я.
— Ты тоже милашка! — парировал Слэппи.
Нет. Харрисон, говоривший за Слэппи.
— Прекрати, — буркнула я. — Не смешно. И вообще ответь на мой вопрос. Как болванчик попал сюда?
Харрисон плюхнулся на подлокотник. Он отпихнул болванчика, и Слэппи завалился набок.
— В театре я наткнулся на ребят из школы, — начал Харрисон. — Они подрабатывают рабочими сцены. Помогают там за кулисами. А твоих сестер не нашел. Ну и потусовался маленько с ребятами.
— Ну и? — спросила я. — Что дальше?
У Харрисона могут уйти годы на то, чтобы рассказать двухминутную историю!
Харрисон приподнял блестящий черный ботинок болванчика. Затем уронил его обратно на диван.
— Пошел вас искать, — продолжал он. — Смотрю, вас нигде нет. Ну и решил, что вы, видимо, уже ушли.
— Пришлось сводить девочек в кафе-мороженое, — вздохнула я.
— Короче, я еще немного поболтал с друзьями. Потом вышел из театра. С черного хода.
Он поерзал на подлокотнике.
— Иду к парадному входу. А там вдоль стены целая куча мусорных баков. С одного крышка свалилась. И там был Слэппи, засунутый в мусор.
— Но, Харрисон, это невозможно! — воскликнула я. — Зачем Джимми О'Джеймсу выкидывать своего болванчика?
Харрисон пожал плечами.
— У него, небось, хватает болванчиков. Смотри, какой этот старый. Может, сломался.
— Ну да. Может быть… — проговорила я.
Я протянула руку, чтобы взять его и рассмотреть получше.
И в тот же миг он с силой сомкнул челюсти на моей ладони.
— Отпусти! — взвизгнула я. — Отпусти! Харрисон, помоги! Он не отпускает!
Я изо всех сил потянула руку назад. Но деревянные челюсти впились мертвой хваткой.
— Ай! Помоги мне! — кричала я.
Свободной рукой я тянула болванчика за подбородок. Защемленная рука пульсировала болью.
— Поверить не могу! — простонала я.
— Прекрати тянуть! — скомандовал Харрисон. — Джиллиан, остановись на секундочку.
Он потянулся через меня и обеими руками ухватился за лицо болванчика. Затем он рывком раздвинул его рот, достаточно широко, чтобы я сумела высвободить руку.
— Говорю же, он сломан, — сказал Харрисон.
Я затрясла рукой, пытаясь стряхнуть боль. Там, где болванчик укусил меня, лиловели глубокие отметины зубов.
— Божечки. Ну и жесть, — сказала я, разглядывая руку. — Думаю, я скорей удивилась, чем напугалась. Я даже не трогала его рот. — Я снова потрясла рукой.
— Он точно сломан, — повторил Харрисон, глядя на болванчика. Тот бессмысленно таращился на него в ответ. Его нарисованный рот был теперь широко открыт.
— Убери его отсюда! — крикнула я. Кожа на тыльной стороне ладони была красная и воспаленная. Укушенное место до сих пор отдавало болью. — О-о-о, как больно! Неси обратно чревовещателю.
— Еще чего! — возмутился Харрисон и схватил болванчика в охапку. — Джимми О'Джеймс выбросил его на помойку. Он ему больше не нужен. Я его оставлю.
— Нужно спросить у Джимми О'Джеймса, — настаивала я. — Вдруг он выбросил его по ошибке.
— Мы не знаем, где Джимми живет, — возразил Харрисон.
Я полезла болванчику в карман курточки.
— Может, он оставил адрес.
Листок пожелтелой бумаги выскользнул из кармана и спланировал на диван. Я подняла его и рассмотрела.
— Это адрес чревовещателя? — спросил Харрисон.
— Нет, — ответила я. — Странно… Это слова на каком-то иностранном языке.
Харрисон сощурился на меня:
— Можешь их прочесть?
Я стала зачитывать вслух:
— Карру Марри Одонна…
— Джиллиан, пора ужинать! — позвала мама из столовой.
Я не успела дочитать странные слова.
— Извини. Я кушать, — сказала я Харрисону и засунула листок бумаги обратно Слэппи в карман.
— Скорее, Джиллиан, а то остынет! — крикнула мама.
— Иду! — отозвалась я.
Харрисон поправлял Слэппи галстук-бабочку. Я заметила, что он всячески старается держать руки подальше от рта болванчика.
— Слушай, у меня идея, — сказал Харрисон. — Твой папа обожает ремонтировать всякую всячину, верно? Если я оставлю Слэппи у вас, как думаешь, сможет он его починить?
Я посмотрела на ухмыляющегося болванчика.
— Возможно, — сказала я. — Могу спросить.
— Класс! Спасибо, Джиллиан! — Харрисон посадил Слэппи на диван и поспешил домой.