— УР-Р-РА-А-А! — завопили несколько ребятишек. Некоторые вскочили и запрыгали на месте, поднимая руки.
— Пирог вкусный, — сказала я.
— А с чем он? — осведомилась надутая темноволосая девочка. — С яблоками? Терпеть не могу яблок.
— Это пирог со взбитыми сливками! — успокоила я ее. — Мне нужны два добровольца, чтобы его попробовать. Кто хочет отведать именинного пирога?
Я поставила фальшивый пирог на кофейный столик. Затем я подозвала первых попавшихся мальчика и девочку.
Мы вовсе не собирались обрызгивать малышей взбитыми сливками. Мы хотели, чтобы дети только понюхали пирог. Затем мы с Харрисоном сами склонились бы над пирогом — и получили бы струю крема прямо в лицо!
Мы не смогли отрепетировать этот номер, так как взбитые сливки были готовы в последнюю минуту. Но мы знали, что уж это-то наверняка рассмешит детей.
— Давайте. Понюхайте пирог, — велела я девочке и мальчику.
Они были очень славные. Вот только не хотели подходить слишком близко.
— Вы сунете его нам в лицо? — робко спросила малышка.
— Разве мы с Зэппи на такое способны? — притворно обиделась я. — Смелее. Просто понюхайте.
Очень медленно они наклонились над пирогом.
Огромные комья взбитых сливок тут же ударили вверх и забрызгали им лица.
— У-у-упс! — вскрикнул Харрисон.
Присутствующие дети дружно ахнули. Некоторые засмеялись.
Но мальчик с девочкой истошно завизжали.
— Мои глаза! Мои глаза! Оно жжет мне глаза! — выл мальчик. Он лихорадочно хлопал ладонями по лицу, пытаясь стереть взбитые сливки.
— Жжется! — кричала девочка. Она начала всхлипывать. — Прекратите! Мне лицо жжет!
Тут к ним подоспела миссис Хенли. Из кабинета бежали другие родители. Большинство детей разревелись. Мальчик и девочка вопили во всю мощь своих легких.
Миссис Хенли смерила меня испепеляющим взглядом.
— Что вы с ними сделали?! — закричала она.
— Должно быть, фокус не задался, — пролепетала я.
Она потащила бедных малышей в ванную, чтобы умыть им лица.
Остальные родители пытались успокоить плачущих детей.
Мое сердце колотилось. Я чувствовала дурноту.
— Что пошло не так? — спросила я Харрисона.
Я окунула палец в крем. И попробовала.
— Фу! — простонала я. — Это не взбитые сливки!
— Как? — Харрисон тоже осторожно попробовал. — Это же мыло! — скривился он. — Или мыло, или крем для бритья! Не удивительно, что им глаза обожгло!
— Я… я наполняла его перед уходом, — пробормотала я. — Не понимаю…
И умолкла. Внезапно я все поняла.
Близняшки. Кэти и Аманда.
Они опять это сделали. Они заменили сливки на мыло, пока я наряжалась в костюм.
— Я убью их! — взвизгнула я.
Я почувствовала на плече суровую руку миссис Хенли. Она поспешно повела нас с Харрисоном к выходу.
— Вам, ребята, нужно практиковаться, — проговорила она сердито. — Я позвоню твоей матери, Джиллиан.
— Зачем матери? — воскликнула я.
— Хочу объяснить ей, почему я тебе не заплачу. Ты испортила Джослин день рождения. Ты попросту испортила его.
Она буквально вытолкала нас за дверь.
Мы с Харрисоном вышли под грозовые тучи. Ледяной дождь хлестал меня по лицу, по плечам… Я знала, что мой белый клоунский грим потек, но мне было все равно.
Я всхлипнула.
— Что же мне делать? — запричитала я. — Как я объясню маме, что случилось? Боже, какой позор!
— Скажи ей просто, что мы полный отстой, — простонал Харрисон.
Мы понуро побрели вниз по улице. Под кроссовками хрустел гравий. Ветер сменил направление, швыряя ледяной дождь нам в лицо.
Харрисон повернулся ко мне. Его глаза, окруженные черными кругами грима, лихорадочно блестели.
— Джиллиан, у меня идея! — воскликнул он. — Давай оживим Слэппи!
Я остановилась и вылупилась на него.
— Да ты спятил? О чем ты говоришь? — воскликнула я.
— Давай на следующей вечеринке дадим представление чревовещателей, — сказал он и швырнул рюкзак на асфальт. — Нам больше не нужны эти дурацкие штучки, Джиллиан. Давай разработаем веселый номер с болванчиками.
— Будь серьезней, — проворчала я. Дождь барабанил меня по голове и плечам. Густо нанесенная тушь затекала в глаза.
— А я серьезно, — настаивал Харрисон. — Ты можешь использовать Слэппи. Я найду другого болванчика. Наберем кучу книг с шутками и выступим вместе. Это будет здорово. Лучше, чем у Джимми О'Джеймса! В смысле, два болванчика всяко забавнее, чем один!
Дождь припустил сильнее. Я потерла глаза, стараясь избавиться от грима. Белила затекали на воротник. Промокший костюм лип к коже.
— Как тебе? — не унимался Харрисон. — Совершенно новый номер. Что скажешь?
— Ну… ладно, — согласилась я, протирая глаза. — По крайней мере для чревовещания не нужно костюмов и фокусов. — Я содрала промокший воротник и затолкала его в мешок. — Не хочу больше быть клоуном!
Дождь шел все выходные. Погода была под стать моему мрачному настроению.
Когда мама осторожно поинтересовалась, как прошли именины, я вспыхнула:
— Даже не упоминай!
Должно быть, мама уже слышала всю безобразную историю от миссис Хенли, потому что она никогда больше не заводила со мной разговор на эту тему.
Зайдя к близняшкам, я загнала их в угол и напустилась с обвинениями, что они испортили мой клоунский номер.
— Из-за вашего мыла те дети могли ослепнуть! — орала я.
— Но мы тут ни при чем, — твердила Кэти. — Не трогали мы твои дурацкие фокусы.
— Нас даже дома не было, — добавила Аманда. — Мы ходили в гости к нашему другу Стиви, помнишь?
Я поперхнулась. Она была права. Близняшек тогда не было дома.
Но раз так… кто подлил мыло вместо взбитых сливок?
Кто?
В понедельник после уроков я встретилась с Харрисоном. Он подкатил на велике, ожесточенно вращая педали.
— Я звонил в волшебную лавку, — сообщил он. — Чревовещательских болванчиков у них нет.
Я склонилась над своим великом. Передняя шина, кажется, немного сдулась.
— Тогда где ты его возьмешь? — спросила я, изучая шину.
— Я звонил в Малый Театр, — продолжал Харрисон. — Они дали мне адрес чревовещателя.
Я сдавила шину рукой.
— На что он тебе?
— Готов поспорить, у него найдется еще один болванчик, которого он мог бы нам продать, — сказал Харрисон. — Или, может быть, одолжить.
Я поднялась на ноги.
— Но когда я встретила его на улице в прошлый раз, он как-то странно себя вел, помнишь? Кричал мне, чтобы я избавилась от Слэппи. А потом убежал.
— Может, он просто спешил куда-нибудь, — возразил Харрисон. Он достал из кармана куртки листок бумаги. — Тут у меня адрес записан. Сгоняешь со мной к его дому?
Я колебалась. Я не горела желанием снова увидеться с Джимми О'Джеймсом. Но я была не прочь задать ему несколько вопросов о Слэппи. Опять же, я не хотела, чтобы Харрисон ездил туда один.
— Хорошо, — сказала я, забираясь на велик. — Что может случиться?
— Родители не любят, когда я езжу в такую даль, — сказала я Харрисону.
Тот сосредоточенно крутил педали, держа в руке бумажку с адресом чревовещателя.
— По-моему, это всего через несколько кварталов после улицы Доусона, — отозвался он, тяжело дыша.
Мы уже миновали наш район, центр и еще несколько микрорайонов на другом конце города. Через несколько лесистых районов дома стали меньше и тесней лепились друг к другу.
— Довольно стремный райончик, — заметила я, когда мой велосипед подскочил на железнодорожной колее. Какая-то облезлая шавка преследовала нас несколько кварталов, злобно гавкая и норовя цапнуть меня за ногу.
Мы проехали мимо обшарпанных домов на колесах, выстроившихся в ряд на заросшей травой поляне.
— Харрисон, ты точно знаешь, куда мы едем? — крикнула я.
— Ну-у… — Он посмотрел на листок с адресом в своей руке, словно это была дорожная карта. Внезапно он дал по тормозам, взвизгнув шинами. — Эй, должно быть, вон там. Прямо впереди.
Он показал на большой, отделанный серой дранкой дом, скрывавшийся за деревьями. Его почти не было видно за переплетением низкорастущих ветвей. Дом был погружен в темноту. На покатой кровле у водостока валялась свернутая трубочкой газета. Лужайка густо поросла сорняками и бурьяном.
— Да. Это он. — Харрисон смял клочок бумаги и сунул в карман джинсов.
Я вглядывалась в глубокую тень, отбрасываемую деревьями, пытаясь рассмотреть дом получше.
— До чего жуткий домина. С виду будто нежилой, — пробормотала я.
Мы повели свои велосипеды по дорожке, изобиловавшей трещинами и выбоинами. Высокий бурьян колыхался и шелестел, словно в его зарослях сновало какое-то невидимое глазу животное.
Белка? Бурундук?
Я поежилась.
Мы положили наши велики набок в густую траву, которой заросла дорожка к дому, и взошли на скрипучее деревянное крыльцо.
Я нажала на кнопку дверного звонка. Но ничего не услышала.
Харрисон постучался и позвал:
— Мистер О'Джеймс, вы дома?
Мы подождали, затем постучались снова.
— Кто-нибудь дома? Ау-у?
Харрисон постучал еще раз… и дверь распахнулась.
За ней никто не стоял.
Я заглянула. Внутри царил мрак.
— Кто-нибудь дома?
— Давай зайдем, — сказал Харрисон, мягко подтолкнув меня. — Может, он где-нибудь в глубине дома.
Я колебалась.
— Зайдем? Думаешь, можно?
— Заодно и проверим, — сказал Харрисон.
— Ну-у… ладно. — Я вдохнула поглубже и первая вошла в дом.
Короткий коридорчик вел в узкую вытянутую гостиную. Деревья, росшие вокруг дома, пропускали в окна не слишком много света. Но даже в полумраке было видно, что комната пуста.
— Кто-нибудь дома? — позвал Харрисон, сложив ладони рупором. — Мистер О'Джеймс? Вы тут? — Его голос эхом отдавался от голых стен.
Мы поспешили в следующую комнату. Какое-то шевеление на полу заставило меня остановиться.
— Ой, фу, — простонала я.