Тараканы!
Их были дюжины. Они карабкались на мои кеды. Я почувствовала, как их лапки покалывают мои лодыжки.
— О-о-о! Сгони их! Сгони их с меня! — Я запрыгала на месте, сбивая омерзительных копошащихся насекомых.
Перепрыгнув через них, я нагнала Харрисона.
— Гадость, — пробормотала я. — Эта дыра кишит букашками.
Мы очутились в комнате, посреди которой высился длинный стол. Сперва я подумала, что это столовая. Но при виде полок с инструментами и материалами, занимавших три стены, быстро сообразила, что это какая-то мастерская.
Я потянула Харрисона за рукав.
— Нечего нам здесь делать. Давай уйдем.
Не обращая на меня внимания, Харрисон поднял что-то со стола.
— Погляди-ка. — Он сунул этот предмет мне в лицо.
— Эй…
Это была деревянная голова болванчика. У нее были такие же холодные глаза и кривая усмешка, как и у Слэппи.
— Тут по всей комнате части тел, — сообщил Харрисон. Он достал с полки пару тонких ног. Потом взял еще одну голову болванчика.
— Должно быть, здесь он и мастерит всех этих болванчиков, — проговорила я, переходя в следующую комнату.
— Глядишь, и мне одного сделает, — сказал Харрисон. — Вот было бы классно…
Я заглянула в кухню. Хоть шаром покати. Ни продуктов. Ни тарелок, ни мисок, ни кастрюль, ни сковородок.
— Он ушел, — сказала я. — Думаю, вообще съехал.
— Ну уж нет! — возмутился Харрисон. — Нам нужен еще один болванчик!
— Ну, очевидно, здесь никто не живет, — сказала я, входя в маленькую столовую позади кухни. — Разуй глаза, Харрисон. Разве ты не видишь…
Слова застряли у меня в горле.
Я в ужасе ахнула. Моя рука метнулась ко рту.
Харрисон тоже увидел это.
— Ох-х-х-х-х… — вырвался у него сдавленный стон.
Мы уставились на обеденный стол.
На человеческую голову, лежавшую на боку.
Голову Джимми О'Джеймса.
Мы двинулись вперед, останавливаясь на каждом шагу. Я схватила Харрисона за руку:
— Он?.. Он?..
Вскрикнув, Харрисон выдернул руку.
— Извини, — пробормотала я. Я даже не сознавала, как сильно сдавила его ладонь.
Голова чревовещателя лежала на левом ухе. Широко раскрытые темные глаза уставились в стену невидящим взглядом.
Когда мы склонились над головой, я судорожно сглотнула.
Харрисон подобрал голову.
— Да она от болванчика!
— О Господи! — воскликнула я и прижала руку к колотящемуся сердцу, стараясь хоть немного его успокоить. — Глазам не верю! А с виду как настоящая! Он скопировал голову болванчика с себя.
Свободной рукой Харрисон стал двигать ее глазами и ртом.
— Приветик. Я Джимми О'Джеймс, и я болванчик, — проскрипел он, стараясь не шевелить губами.
— Ну хватит. Кончай дурачиться и пойдем, — взмолилась я. — Это место пугает меня до чертиков.
— Блин, да погоди ты, — заартачился Харрисон.
— Нет. Я серьезно, — сказала я. — Я ухожу отсюда — немедленно!
— Но ты посмотри! — крикнул Харрисон.
Я повернулась к нему. Он успел положить деревянную голову обратно на стол. И теперь листал какую-то маленькую, потрепанную книжицу.
— Что это? — недовольно спросила я, возвращаясь в комнату.
— Класс! — воскликнул Харрисон. — Это какая-то записная книжка. Дневник, по-моему.
— Чей дневник? — спросила я, подходя к нему.
— Джимми О'Джеймса, — ответил Харрисон. Его глаза бегали по страницам. — Ух ты. Тут про Слэппи всякое-разное.
Я выдернула книгу у него из рук.
— Про Слэппи? Что там про Слэппи?
Я быстро пролистывала страницы. Дневник был написан мелким, аккуратным почерком. Синие чернила выцвели. Тем не менее, слова легко было разобрать даже в полумраке столовой.
— Ого… Это не может быть правдой! — воскликнула я. — Наверное, чревовещатель писал роман ужасов. Так не бывает.
— Почему? — удивился Харрисон. — Что там написано?
— Это… это невероятно! — пробормотала я, пробежавшись глазами до конца страницы.
— Да что там написано, Джиллиан?! — воскликнул Харрисон с нетерпением.
Вглядываясь в мелкий шрифт, я начала читать…
Кукольных дел мастер был весьма необычной личностью. Так, по крайней мере, я слышал. Вот эта история, в точности как она была поведана мне. Кукольных дел мастер был колдун, и использовал свои игрушечные создания во зло. Его марионетки и другие игрушки заражали людей неизвестными болезнями. Он создавал кукол, которые наносили увечья своим владельцам. Игрушки, которые похищали ценные вещи, пока их хозяева спали.
Колдун любил сеять зло и страдания при помощи невинных с виду игрушек.
— Наверняка это выдумка, — перебил Харрисон. — Звучит как выдумка. Не может такое быть правдой.
Я закусила губу.
— Не знаю, — проговорила я, перелистывая страницы. — Не знаю, правда это или нет.
И продолжила читать вслух…
Болванчик по имени Слэппи — самое зловещее изобретение колдуна. Он похитил гроб, чтобы добыть для него древесину. Он выточил болванчика из гробовых досок. После этого колдун перенес в болванчика собственное зло. Злой дух колдуна обитает в Слэппи, готовый пробудиться при прочтении зловещих магических слов, записанных колдуном.
Зло колдуна обитает в Слэппи.
— Эти слова в дневнике подчеркнуты, — сообщила я Харрисону. Я перечитала их вновь…
Зло колдуна обитает в Слэппи.
Я продолжала читать…
Древние колдовские слова для возвращения его к жизни начертаны на листке бумаги, который всегда оказывается в кармане болванчика. Когда древние слова будут прочитаны вслух, болванчик — вместе с переполняющим его злом — вернется к жизни. Каким-то чудом я сумел погрузить Слэппи в сон. Не знаю точно, как мне это удалось. Меня заботит лишь то, что болванчик наконец снова спит. Я выбросил Слэппи в мусорный бак — пусть его увезут подальше и раздавят! Мне остается лишь уповать на то, что никто не отыщет его, никто не прочтет те зловещие слова, способные вновь возвратить его к жизни.
— Ого, — пробормотал Харрисон, покачав головой. — Мы нашли этот листок бумаги, помнишь?
По моей спине пополз холодок.
— Я начала читать эти слова. Слава Богу, не дочитала!
Харрисон пристально посмотрел на меня.
— Если эта история правдива, то Слэппи действительно мог ожить. И действительно мог засунуть твою ящерицу себе в рот.
— И подменить взбитые сливки на мыло, — добавила я.
Мы молча уставились друг на друга.
— Но мы ведь не дочитали заклинание до конца, помнишь? — воскликнула я и глубоко вздохнула. — Да и вся история… бред сивой кобылы. Деревянные болванчики не оживают, не так ли?
Неожиданный стук заставил нас подскочить.
Это захлопнулась парадная дверь.
Я закрыла маленький дневник. Харрисон запихал его в карман джинсов.
Оцепенев, мы вглядывались в серый полумрак.
И прислушивались к медленным, шаркающим шагам, звучавшим все ближе… ближе…
Как будто по полу медленно тащился деревянный болванчик.
ТУК, ШАРК… ТУК, ШАРК. ТУК, ШАРК…
Я представила Слэппи, ковыляющего на подгибающихся ногах, волоча руки по полу. Вот он подбирается… подбирается к нам через весь дом.
Мы с Харрисоном дружно охнули, когда вместо болванчика в комнату вошел седовласый мужчина в темном рабочем комбинезоне. В правой руке он сжимал трость, которой и постукивал по полу. Он прихрамывал.
При виде нас он изумленно разинул рот. И грузно оперся на трость.
— Вы что тут забыли, ребятки? — спросил он. В голосе его слышался одышливый присвист.
— Мы… э-э… искали мистера О'Джеймса, — выдавила наконец я.
Мужчина показал себе за спину.
— Сосед я, — пояснил он. — Смотрю, входная дверь настежь. Дай, думаю, гляну, не вломился ли кто…
— Мы думали, мистер О'Джеймс дома, — сказала я, бросив взгляд на Харрисона. — Но…
— В поездке он, — перебил сосед, покачав головой. — В длительной. Вот так взял да и снялся с места. Даже «пока» не сказал.
Он переложил трость в другую руку.
— Уж не знаю, что там у него за шухер. Странная он птица.
— Спасибо, что предупредили, — сказал Харрисон. — Тогда мы, пожалуй, пойдем.
Несколько секунд спустя мы уже на великах мчали к дому. Солнце садилось за деревьями. Встречный холодный ветер бил в лицо.
— Ну и как нам теперь быть? — уныло спросил Харрисон, налегая на педали, когда дорога пошла в гору. — Где я добуду болванчика до субботы?
Я переключила скорость и поехала рядом с ним.
— У меня идея, — сказала я. — Ты можешь быть болванчиком. Я буду чревовещателем, и мы сможем…
— А я, значит, буду сидеть у тебя на коленочках, открывая-закрывая рот? — возмутился Харрисон. — Ни за что! И думать забудь.
— Ну… Честно говоря, я не хочу выступать с чревовещанием, — призналась я.
Харрисон прищурился:
— Ну почему?
— Не хочу использовать Слэппи, — ответила я. По моей спине прокатилась дрожь. — Я… я хочу, чтобы этого болванчика в моем доме не было.
Харрисон расхохотался.
— Ты же не веришь в то, что сказано в этой книжице, а?
— Может быть, — промолвила я. — Может, и верю. Может, болванчик действительно воплощение зла, Харрисон. Я не хочу в это ввязываться. Я…
— Но у меня появилась потрясная идея! — воскликнул он. Мы притормозили перед знаком «стоп». — Как насчет Мэри-Эллен?
Я прищурилась:
— Прошу прощения? Причем тут Мэри-Эллен?
— Я бы мог одолжить ее у твоих сестер, — пояснил Харрисон. — Она такая большая и необычная, из нее получится отличный болванчик.
— Ну-у… — Я посмотрела на него.
— Можно сказать, что Слэппи — ее парень, а Мэри-Эллен — его девушка, — продолжал Харрисон. — И что они собираются пожениться. Было бы забавно.
Я нахмурилась.
— Слэппи и Мэри-Эллен? Ты прав. Это забавно. Но я правда этого не хочу. Я правда не хочу выступать со Слэппи.
— Но ты подумай, — взмолился Харрисон. — Шикарная же идея, Джиллиан. Да и неохота нам снова рядиться клоунами. Просто подумай над этим, ладно?