— Мысков сказал, что во время нападения выжила какая-то девочка. Я должен узнать, жива ли она сейчас и где ее искать.
— И что это даст? Сколько ей лет тогда было? — без особого оптимизма произнесла Кристина.
— Все нужно выяснить. Мы должны использовать любую возможность. Я считаю, что убийство семьи Кнута организовал сам Бугров. И у меня есть тому косвенные доказательства.
— Ты разговаривал с этим… как его, Одесситом? — перевела дух Кристина.
— Да. К сожалению, он умер буквально через сутки после нашей встречи, но успел прислать мне свою запись на флеш-карте. К тому же выслал письмо на мое имя, заверенное начальником исправительной колонии. И это послание развалит все дело Милещенко, в результате чего, возможно, вы с Бугровым поменяетесь местами. Хочу заметить, что это письмо — только десятая часть того, что у меня есть против следствия. Но только при условии, что ты будешь со мной откровенна, Кристи.
— Поцелуй меня, — неожиданно попросила Яснова, протягивая вперед руки.
— Я забыл тебе сказать о результатах теста на полиграфе, — сказал Павлов, обнимая женщину. — Ты прошла его.
— Разве ты сомневался в моих словах? — прижимаясь к Артему, прошептала Кристина. — Я знаю, что говорю, поэтому мне нечего бояться.
Павлов медленно отстранился.
— Есть одна вещь, которая мне не дает покоя. Это тот самый несчастный нож, на котором нашли твои отпечатки.
— Знаешь, Тема, я после суда долго думала и напрягала память. Мне даже приснился сон, представляешь? Бугров предлагал мне нож, а потом появился ты. И мне кажется, что во сне я видела эту погибшую семью, понимаешь? Я даже помню пожилую женщину в инвалидной коляске!
— Это мать Кнута.
— Значит, все точно, — испуганно пробормотала она. — Получается, все сходится, это он, Бугров… Даже во сне я это вижу! А я-то, идиотка, позволяла ему себе лапшу на уши вешать!
— Хочешь вызваться на повторный допрос?
— А ты что думаешь? Ведь ты мой адвокат!
— Мы можем настаивать на повторном допросе, лишь будучи уверенными на сто процентов, что это сыграет в нашу пользу.
— Я не уверена, — сразу сникла Кристина. — Я даже не про дела Бугрова. Ты говоришь, что это он убил бандита, но я никак не могу прокомментировать, могу только догадываться об этом. Он никогда не посвящал меня в свои проблемы, и, когда я пыталась затрагивать эту тему, он всегда пресекал и ставил меня на место, быстро и жестко. Так вот, Тема.
— Ты ничего не хочешь больше мне сказать? Я про твой сюрприз, который ты мне перед тестированием передала.
— Наконец-то. А я думала, ты уже забыл об этом. — Щеки Кристины вспыхнули.
— Как можно? Ты правда беременна, Кристи?
— Да, — чуть слышно отозвалась она. — Эти тесты не ошибаются.
Павлов провел кончиками пальцев по ее шее. От прикосновения к бархатистой поверхности по его телу пробежала дрожь.
— Я безумно рад этой новости. Признаться, я сначала даже не поверил. Где тебе удалось раздобыть тест?
— Тема, не строй из себя незнайку. Уж тебе-то, как никому, известно, что в изоляторе можно достать все что угодно. Прежде чем меня поместили в камеру, меня обследовала врачиха. Оказалось, она тоже фитнесом занимается, и она обещала мне помочь. А симптомы беременности я почувствовала уже давно, когда у меня задержка началась, но, боясь сглазить, ничего тебе не говорила. А потом я договорилась с женщиной-врачом, и вот результат.
— Но ты ведь сама не верила, что это случится? Твоя беременность?
— Да, это для меня было неожиданностью. Знаешь, мне приснился сон. Ласковый малыш улыбался мне и звал по имени. А утром я почувствовала… в общем, все признаки будущей мамы.
— Теперь у меня прибавилось дел. И я уже отвечаю за вас обоих, — осторожно погладил Кристину по животу Артем и поднялся. — Ладно. Мне пора. Если Милещенко не пойдет на мои условия, я снова приду, чтобы мы обговорили, как вести себя на суде. Береги себя, солнышко.
— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Кристина яростно вытирала выступившие слезы. — Мне хреново тут, Павлов. Пожалуйста.
— Потерпи еще чуть-чуть. Больше я никак не могу тебя утешить, прости, котенок.
Артем хотел еще что-то добавить, но, взглянув в глаза любимой, умолк, просто нежно поцеловал ее в губы.
— Пока, Тема. Хочу присниться тебе сегодня ночью.
— До встречи на свободе. И думай только о хорошем.
Кристина грустно улыбнулась.
Паника
Дмитрий Олегович находился в состоянии, близком к панике. У него не возникло даже и тени сомнений, что все пройдет гладко и комар носу не подточит. Его доверенное лицо, к которому он обращался не иначе как Сержант, также убеждал его как мог, что беспокоиться не о чем.
Однако очень скоро выяснилось, что причины для беспокойства все же были. Мало того, что Яснова осталась жива, так еще Милещенко в такой короткий срок успел сопоставить все факты и понять, что к происшедшему самое прямое отношение имеет он, генерал Бугров. Теперь оставалось надеяться, что экспертиза не выявит каких-либо следов яда в организме той зэчки, что опередила Кристину.
Эх, это ж надо так сесть в лужу!
Дмитрий Олегович набрал известный только ему одному номер и отрывисто спросил:
— Кто тебя видел?
— Никто, — удивленно ответил Сержант. — Разве что в «Олимпе» был один «геракл», девчонка его в магазин послала.
— Мы поставили на одну лошадку, а выиграла другая, — зло пропыхтел Бугров.
Сержант помедлил, затем осторожно поинтересовался:
— Это точные данные?
— Точнее не бывает. Мы прокололись, Сержант.
— Но от меня уже это не зависело, — возразили генералу на том конце провода, и Бугров, все нутро которого кипело от бешенства, был вынужден признать, что его подчиненный прав. — Если наша лошадка отказалась есть сено и его съела другая кобыла, это называется «форс-мажор», — продолжал Сержант, и Дмитрий Олегович, не выдержав, заорал:
— Еще философствовать будешь, Гегель сраный! Ты лучше подумай о том, что, если под это дело начнет копать Павлов, нам не поздоровится!
— Я лишь выполнял ваше поручение, — сдержанно произнес Сержант.
— Да, ты исполнитель, дружок мой! — загремел Бугров. — И в случае чего под замес пойдешь первым! Жаль, что ты не отдаешь себе отчет, насколько все серьезно! Ты сейчас где?
— Там, где и должен находиться.
— Ну и все, как сделаешь, сообщи. А теперь отбой.
Сержант повесил трубку, а Бугров, прокручивая в памяти разговор, почему-то подумал об адвокате Ясновой.
Адвокат Павлов, они ведь совсем забыли о нем.
И тут же у него возникла мысль: а приходило ли в голову Милещенко, что Павлов тоже может показать свои коготки? Или полковник настолько уверовал в свое могущество, в свою власть над Кристиной, что, купаясь в лучах собственной значимости, позабыл обо всем на свете?!
У генерала зрело нехорошее предчувствие, что этот адвокат действительно способен на многое. И то, что сейчас о нем почти ничего не слышно, не успокаивало, а, напротив, вызывало неосознанный страх. Как затишье перед бурей.
— Что ты несешь, — вслух пробурчал Дмитрий Олегович. — Буря… Ну, не получилось с «передачкой», придумаем что-нибудь другое. А может, и Павлов, глядишь, вытащит ее.
Тяжело дыша, он достал из шкафа распечатанную бутылку коньяка. Параллельно с тревогой отметил, что после «развязки» у него наступило резкое ухудшение самочувствия. В груди появились какие-то шумы, мучило повышенное давление, да и сердце стало пошаливать куда чаще, чем бывало раньше.
Бугров опрокинул в себя стакан, сморщился и, запив огненную жидкость минералкой, устало опустился на диван, вытерев тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. Он прикрыл глаза, погружаясь в прошлое. С тех пор, как Кристина снова ворвалась в его жизнь, он по какой-то неясной причине все чаще вспоминал войну. И от этих тяжелых воспоминаний начинал неприятно пульсировать его застарелый шрам на бедре — результат осколочного ранения во второй «чеченской», Бугров дремал, а в измученном мозгу вспыхивала только одна мысль: ведь всего этого могло и не случиться. Могло… Стоило лишь проявить твердость и нажать на спусковой крючок тогда, и все закончилось бы, не успев начаться.
«Ты лжешь самому себе», — сказал ему внутренний голос, и из груди Бугрова со свистом вырвался болезненный вздох. Да, он лгал самому себе. Если бы он выстрелил тогда, то сейчас вряд ли сидел бы в кресле замминистра, в лучшем случае спивался бы в том же Новосибирске в местной ментовке…
Тяжелые мысли прервала резкая трель звонка.
— Какого лешего? — хрипло проговорил Бугров, с трудом поднимаясь с дивана.
Это был Павлов. «Легок на помине», — подумал генерал.
— Дмитрий Олегович, добрый день. Нам нужно увидеться для весьма важного разговора. Прошу вас выкроить время для нашей встречи. Это касается того самого дела, по поводу которого я был у вас в прошлый раз.
— Ладно, — уныло проговорил Бугров, гадая, для чего он вновь понадобился адвокату. Неужели тот вышел на Сержанта?! Генерал посмотрел в свой ежедневник. Обед уже заканчивался, и после него время было расписано по минутам. — Давайте завтра, можете прямо к девяти утра подъезжать. Устраивает?
— Вполне, — откликнулся Артем, хотя по его голосу было слышно, что нанести визит генералу ему хотелось прямо сейчас.
— Отлично, — сказал Бугров, но, услышав короткие гудки в трубке, подумал: «Ничего не отлично. Все далеко не отлично».
Козыри
— Владимир Яковлевич, это дежурный с КПП. Здесь адвокат Павлов, говорит, к вам! — протараторил голос по селекторной связи, и Милещенко приказал проводить адвоката в свой кабинет.
— Добрый день, Владимир Яковлевич, — приветствовал Артем полковника. — Что-то вид у вас, простите, невеселый.
— Вам-то какая разница? — грубо бросил следователь. — Что у вас? У меня очень мало времени.
— Ну, тогда давайте по порядку, — сказал адвокат, вынимая из папки пухлую стопку документов. — Во-первых, объясните, пожалуйста, что там за темная история с трупом в камере, где содержится моя подзащитная.