— Вполне. Я только попрошу вас известить меня, когда вы вынесете это постановление. А перед этим, пожалуйста, все же ознакомьте нас с результатами экспертизы. Я могу быть уверен, что на этот раз вы сдержите свое слово и нож действительно будет отправлен в экспертную лабораторию?
— Можете, — сказал Милещенко, убирая нож в сейф. — Вы свободны.
— Премного благодарен. Кристина, подожди меня в коридоре.
Яснова вышла, и Милещенко выжидательно уставился на адвоката.
— Хотите меня отблагодарить, Артемий Андреевич? Не стоит, я просто делаю свою работу. За скромную зарплату государственного служащего.
— Думаю, мои слова благодарности вам не нужны. Я хочу вам сообщить следующее. Решайте свои проблемы с Бугровым сами, больше не впутывая в ваши дела эту женщину.
— Скажите, адвокат, — медленно проговорил следователь. — Для вас вообще существуют какие-либо принципы? Какие-то пределы, рамки дозволенного? Мне безумно интересно, как бы вы действовали, если бы вам пришлось представлять интересы Чикатило. Что, из него тоже ангела сделали бы? Или копали бы под следствие — кто с кем спал, у кого прыщ на заднице, кто алкоголик, вроде Бугрова, а кто «голубой»…
— Защищать Чикатило мне не довелось, — развел руками Павлов. — Но могу сказать одно — любой человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право в соответствии с российскими законами на юридическую помощь. И пока я жив, я оказываю и буду оказывать подобную помощь людям. Кстати, принимая во внимание придуманный вами способ отвести подозрения от Ясновой (я про отпечатки, которые вы стерли), могу предположить, что данные фальсификации проводятся вами не впервые. Это к вопросу о совести, Владимир Яковлевич. Хотя это лишь мои домыслы. А теперь разрешите откланяться.
— До свидания, — хмуро попрощался Милещенко.
Сержант
Сегодня в семь утра у Дмитрия Олеговича прихватило сердце. Все началось еще ночью, но генерал решил, что как-нибудь образуется, он просто «полежит, и все пройдет». Однако ничего не проходило, а когда около половины седьмого утра он прокрался на кухню и выпил коньяку, ему стало совсем худо.
Напуганная состоянием Дмитрия Олеговича жена проявила решимость и, не слушая его вялые протесты, вызвала «Скорую».
Приехавший врач, который давно знал генерала, осмотрел Бугрова, измерил ему давление, после чего отрывисто бросил, глядя поверх очков:
— Вам, Дмитрий Олегович, не мешало бы подлечиться. Пройти, так сказать, полное стационарное обследование.
— Не сейчас, Валера. Нет у меня сейчас времени в госпитале отлеживаться.
— Я просто обязан вас предупредить.
Взгляд врача упал на рюмку с остатками коньяка, и на его лбу появилась пара морщин.
— Вы меня извините, Дмитрий Олегович, но в вашем состоянии спиртное вам абсолютно противопоказано.
— Ладно, ладно… ты мне сказал, я тебя услышал, все нормально, Валера.
Врач молча собрал свой чемоданчик и, попрощавшись, быстро ретировался.
Уже вечером в комнату зашла жена, встала, сложив на груди руки:
— Дима, не пугай меня больше!
— Вера, все хорошо. Мне уже намного лучше! — раздраженно сказал генерал.
— Ты же гробишь себя, — сорвалась на крик женщина. — Разве не понимаешь? Себя не жалеешь, о внуках подумай!
«Я только о них и думаю», — сказал про себя Бугров. Вслух же, стараясь держать себя в руках, произнес:
— Я тебе обещаю, что все будет хорошо. Прости, что заставил тебя нервничать.
— К тебе кто-то пришел. Я пока не пустила, сказала, ты себя плохо чувствуешь.
Бугров с трудом поднялся на диване. Покопавшись в памяти, которая в последнее время стала подводить его все чаще и чаще, генерал внезапно вспомнил, что у него на утро была назначена встреча с Сержантом.
Он взглянул на свой мобильник — на дисплее высветилось два пропущенных вызова, и оба от Сержанта. Он нажал кнопку вызова.
— Набери мою квартиру, Вера тебе откроет, — выдавил он, услышав голос Сержанта.
— Тебе сейчас не нужны гости, Дима! — закричала жена, и белый пудель Бруно, зайдя в гостиную, испуганно отшатнулся назад.
— Делай, что тебе говорят, женщина, — приказал генерал, сунув ноги в тапки, и что-то в его голосе заставило его супругу вздрогнуть. — Проводи его сюда. И не заходи. Ладно, Вера?
Она ничего не ответила и вышла в прихожую.
Вскоре дверь приоткрылась, и в гостиную словно тень скользнул Сержант. Парик из натуральных волос и тонкая полоска усов делали его почти неузнаваемым. Вид у него был усталый, но довольный.
— Узнаете меня, Дмитрий Олегович? — заговорил он, улыбаясь. Правда, улыбались только его тонкие губы, глаза же оставались двумя кусочками льда.
— Ешкин кот, Сержант… С чем пожаловал? У тебя сейчас земля под ногами горит.
— Я знаю. Мне не очень везет в последнее время, но это временные трудности. Я только с самолета, а тут выясняю, что эта сучка осталась жива.
— На тебя вышел Павлов. В клубе у Ясновой установлены видеокамеры, и он знает твои настоящие приметы. Из-за тебя теперь проблемы у меня, Сержант.
— Вы всего лишь заказчик, — пожал плечами мужчина. — А эта девчонка — моя проблема. И я ее решу.
— Что ты хочешь этим сказать? — с придыханием спросил генерал. — Сержант, только не говори, что хочешь довести все до конца!
— У меня нет выбора, товарищ генерал. Меня видели лишь она и этот «качок». Ничего бы не случилось, если бы Яснова сожрала этот несчастный йогурт или сделала хотя бы один глоток сока. Кто бы мог подумать, что она не станет ничего есть?!
— Ты ведь говорил, что при вскрытии яд не определится?
— Может, не определится. А может, и определится. Это токсины тропического моллюска, абсолютно новая разработка мощнейшего яда, и шансы его выявить составляют одну сотую процента. Но я не могу рисковать даже этой мизерной частью процента. К тому же, Дмитрий Олегович, эксперты тоже не стоят на месте, их лаборатории постоянно совершенствуются. Но у меня есть для вас еще одна новость. Помните, вы давали поручение отыскать Игнатову? Ту самую девочку?
Генерал озадаченно смотрел на мужчину, с трудом понимая, о чем идет речь.
— Напрягайте память, генерал. Вы что-то уж совсем расклеились.
Бугрова словно током ударило.
— Где она?
— В интернате. Она здесь, в Москве. И я считаю, что она может быть опасна. Особенно в свете того, что наружу полезло все это дерьмо тех лет! Ее нужно убрать.
— Я больше не хочу ничего слушать. Я выхожу из игры, Сержант. К тому же Яснову выпустили. Она уже не опасна.
— Для вас — нет, — возразил Сержант. Он подвигал губами, скосив глаза на приклеенные усы. — Чешется, зараза.
— Тогда чего тебе от меня нужно?
— Полной оплаты моего гонорара. К тому же у меня было много расходов в Новосибирске.
— Все равно полностью свой гонорар ты не отработал. Ты конкретно влип с Ясновой, да еще вывел из тени меня. Павлов уже что-то подозревает.
— Никогда нельзя ничего предугадать заранее, товарищ генерал. Прошу вас, заплатите мне.
— А иначе что? — устало спросил Бугров.
— Тогда я сдам вас с потрохами. Хотите? Прямо сегодня отправлю подробное письмо этому адвокату и расскажу, как вы заказали убийство своей любовницы! А заодно поведаю, как вы заработали себе погоны на деле Кнута.
— Тише ты, осел! Заткнись! — трескучим голосом проговорил генерал. Ему снова стало плохо, у него кружилась голова, и постоянно бросало в озноб. — Кем ты себя возомнил?! Антонио Бандерас нашелся, бляха-муха! Все проблемы пулями не решить, идиот! Убирайся отсюда! Или я вызову охрану!
— Что вы им скажете? Что я, Петр Алексеевич Погорелов, известный вам под псевдонимом Сержант, выполнял ваши преступные приказы? Извольте, Дмитрий Олегович, мне терять нечего.
Он проследил за взглядом Бугрова — генерал не отрывал глаз от кителя на стуле, под которым виднелась кобура.
— Даже не думайте об этом, — невозмутимо произнес Сержант и, словно невзначай, приоткрыл полу пиджака, на мгновение продемонстрировав изумленному генералу рукоятку пистолета. — Заплатите мне, и я спокойно уйду. А в самое ближайшее время я разберусь с девчонкой. Точнее, с двумя. А хотите, и вашего Павлова к ногтю прижму.
Бугров, кряхтя и кашляя, с трудом дотащился до шкафа.
— Ты сошел с ума, — задыхаясь, сказал он. — Поскорее бы тебя самого замочили.
Открыв шкаф, он вытащил с одной из полок пухлый конверт и с презрением бросил его на пол.
— Я не гордый, подниму, — сказал Сержант. Нагнувшись, взял конверт и убрал его во внутренний карман. — Вам пора на покой, генерал. Вы плохо выглядите. На этом наши дорожки разбегаются, и я больше на вас не работаю. Мы квиты. Прощайте. И не ищите меня больше, — напоследок проговорил он.
— Поди прочь, — прошептал Бугров, тяжело дыша.
Перед глазами появилась сероватая пелена, словно он попал в туман. Он плохо помнил, как ушел Сержант, и почти не помнил, как, прилагая неимоверные усилия, доковылял до дивана. Но перед тем, как провалиться в беспамятство, в его сознании ясно и в мельчайших деталях отобразилось лицо Кристины, и глаза ее сверкали диким весельем…
Сержант сел в машину и пересчитал деньги. После того, как была подсчитана последняя купюра, на его лице появился звериный оскал. Ну, Бугров, сука!
Денег было в два раза меньше, чем он рассчитывал. Он набрал номер генерала, но трубку никто не поднимал. После безуспешных попыток связаться с генералом Сержант принял другое решение.
Но свое причитающееся вознаграждение он все равно отобьет, это лишь вопрос времени.
Не будь он Сержантом.
Подвох
До самой ночи Артем разбирал скопившиеся дела — из-за Кристины он забросил все остальное, а среди целого ряда материалов были те, которые тоже не терпели отлагательств. Павлов поставил перед собой ноутбук, обложился стопками документов и, прихлебывая чай, делал необходимые записи.
Кристина приехала уставшая и раздраженная. Скинув туфли, она прошла на кухню, налила себе яблочного сока и, одним махом осушив стакан, позвала: