— Павлов!
— Да?
Артем уже знал, что обращение Кристины к нему по фамилии означало или плохое настроение, или какие-либо неприятности.
— Кажется, у меня опять проблемы, — сказала Яснова, ставя стакан в раковину. Она повернулась и встретилась взглядом с адвокатом.
— Что случилось?
— Мне позвонил следователь по самому первому делу, помнишь? Как его там, Сорокин, что ли. Он сказал, чтобы завтра утром мы были у него. Якобы готовы результаты экспертизы этого наркомана.
— Нет проблем, съездим. Что тебя тревожит? — удивился Артем.
— Не могу тебе объяснить, но я почувствовала, понимаешь, почувствовала в его голосе какой-то подвох!
— Успокойся. Ты перенервничала, сядь и расслабься.
Кристина прошла в комнату и плюхнулась в мягкое кресло. Протянув руку, она включила замысловатый светильник, который Павлов привез из Африки, и в комнате разлился мягкий голубоватый свет.
— Знаешь, Тема, ты сочтешь, что, пока я сидела там, в изоляторе, у меня немного шарики за ролики заехали, — медленно заговорила она. — Но когда этот следователь разговаривал со мной и звал утром к себе, мне стало так тошно… и жутко одновременно. Ведь в тот раз он тоже вызвал меня якобы для какой-то формальности, а где я в итоге очутилась? Правильно, в тюрьме. И сейчас после нашего разговора мне в голову стали лезть всякие страшилки из детства, когда злодей заманивает ни о чем не подозревающего малыша конфеткой или игрушкой, а потом сажает его в машину и увозит куда-нибудь в лес.
Павлов шагнул вперед и мягко положил руки на плечи женщины.
— Я в шоке от твоих ассоциаций, котенок. Обещаю, что этот противный Сорокин не увезет тебя в лес. Во всяком случае, я приму все меры, чтобы этого не произошло.
— Да ну тебя, — надула губки Кристина, но, увидев улыбающееся лицо Артема, тоже непроизвольно улыбнулась.
— С тобой я чувствую себя как за каменной стеной, — сказала она, прижимаясь к нему. — Мой рыцарь.
— Может, ты хочешь ужинать? — предложил Павлов, и Кристина закрыла его рот страстным поцелуем.
— Мне нужно ехать в аэропорт, — вспомнил вдруг Артем про Мыскова и с неохотой отстранился от женщины. Та с обидой посмотрела на него, и он виновато улыбнулся: — Я люблю тебя, Кристи. Прости, но я действительно должен поговорить с этим человеком.
Однако, к безмерному удивлению Павлова, среди пассажиров Мыскова не оказалось. Зайдя в линейный отдел полиции по терминалу, он связался со службой безопасности аэропорта в Новосибирске. Вскоре ему стало известно, что Мысков действительно забронировал билет до Москвы. Вот только на борту самолета его не было. И регистрацию на рейс отец Алексей тоже не проходил.
Предчувствуя беду, Артем уже хотел звонить Морозову, но, поглядев на часы, спохватился — сейчас в Новосибирске четыре утра. Он ограничился СМС-сообщением и поехал обратно.
Экспертиза
Утром в десять часов они были в кабинете Сорокина.
— Ознакомьтесь, — скучным голосом произнес Борис Егорович, двигая в сторону притихшей Кристины заключение эксперта.
— Разрешите, сначала я, — попросил адвокат, забирая документ. Он сразу открыл последний лист, где содержались выводы исследования.
«…переломы шейных позвонков… повреждения у трупа… дают все основания полагать… что причиной смерти явилось не падение с высоты собственного роста… а механическое воздействие извне…»
У Павлова возникло ощущение, будто его огрели мешком с цементом. Он успел заметить, что, кроме этих повреждений, у трупа была сломана нога.
— Пожалуйста, передайте заключение подозреваемой, — таким же невыразительным тоном сказал следователь. — Вам понятны выводы эксперта, господин адвокат?
— Да, Борис Егорович.
Артем все еще не мог поверить в то, что только что увидел собственными глазами.
Кристина, чувствуя, что происходит что-то неладное, забрала у него документ и принялась торопливо читать. Это длилось около пяти минут, и все это время в кабинете стояла гнетущая тишина.
— Я не очень хорошо понимаю, — сказала она, закончив изучение экспертизы. — Получается, он свернул себе шею не от падения?
— Вы все правильно поняли.
— Тогда от чего же он умер? — Голос Ясновой дрогнул.
— Это я у вас хотел спросить. Хотя тут и так все ясно. Это вы свернули шею молодому человеку. Тарасов Роман умер в результате того, что кто-то выкрутил ему голову, сломав шейные позвонки, и эксперт дает четкое описание происшедшего.
— Этого не может быть, — с нарастающим страхом выговорила Кристина и с надеждой посмотрела на Павлова. — Я не могла этого сделать! Посмотрите! — вытянула она вперед руки. — Вы видели этого Тарасова? Дылда под два метра ростом! И взгляните на меня!
Она уже не сдерживала себя, ее голос перешел на крик, и Павлов накрыл ее руку своей ладонью:
— Успокойся.
— Но я… мы ведь просто упали с ним на ступеньки, и все!
— Я опираюсь на факты, Кристина Викторовна, — вежливо ответил следователь, снимая очки. — А они свидетельствуют о том, что это была даже не оборона, а неосторожное убийство. Ну, или убийство в состоянии аффекта.
— Извините, но это просто смешно, — вмешался Павлов. — У нападавшего был нож, а вы говорите о каком-то убийстве?!
— Господин адвокат, нож был выбит у Тарасова во время борьбы и лежал под креслом. Вот показания самой подозреваемой и свидетельницы Фокиной. На лестнице у убитого ножа не было!
— Не убитого, а умершего, — поправил следователя Артем, но тот, даже не взглянув в его сторону, продолжал:
— Он был безоружным. Вам, Яснова, было вовсе не обязательно ломать ему шею и…
— Прекратите! — закричала Кристина. — Замолчите, слышите?! Ничего этого не было! Все, что вы тут говорите, — чушь! Слышите, чушь собачья!
— Что вы себе позволяете? — возмутился Сорокин. — Артемий Андреевич, призываю вас усмирить свою подзащитную, я не потерплю этих нападок!
— Что вы собираетесь делать, Борис Егорович?
— Предъявлять обвинение. В ближайшие два дня вас вызовут. На сегодня все. — И следователь захлопнул уголовное дело, давая понять, что разговор окончен.
Сомнения
Всю обратную дорогу они молчали. Павлов вел машину, но взгляд адвоката помимо его воли постоянно останавливался на руках Кристины.
Он вдруг вспомнил, что как-то утром за завтраком она, смеясь, без труда разломала на две части довольно крупное яблоко.
— Ты что, тоже думаешь, что я специально убила этого обдолбанного наркомана? — не глядя на Артема, спросила Кристина.
— Я думаю, что с твоей физической силой это вполне возможно.
— Павлов, меня не интересует теория или практика. Скажи мне, как близкий и родной человек. Ты веришь, что я свернула ему шею?
Автомобиль остановился у «Олимпа», но никто из них не шелохнулся.
— Я не знаю, — ответил Артем, — честно. Я вполне допускаю, что в тот момент тебе было сложно себя контролировать. Может, ты просто не заметила, как это случилось. В любом случае я буду настаивать на повторной экспертизе. Заодно нужно еще раз допросить Марину, разумеется, как только ей станет лучше.
— Эх, Тема, Тема… — на губах женщины появилась невеселая улыбка. — Знаешь, о чем я втайне думала, когда этот хлыщ Сорокин издевался надо мной там, у себя в кабинете? Понимаю, что это глупо и несерьезно, но где-то в глубине души мне очень хотелось, чтобы ты схватил его за грудки и заорал ему прямо в лицо: «Да, козел, она свернула шею этому ублюдку! Ублюдку, у которого поднялась рука на женщину! Да еще с ножом! И он заслужил свою собачью смерть! Так всегда поступали наши предки!»
— Кристи, я хорошо понимаю твои чувства… но мы живем в двадцать первом веке, где споры решаются не на дуэлях, а в судах. Возможно, в этом есть свои плюсы и минусы, я не спорю. Но мы ЖИВЕМ в этом обществе, Кристи. И обязаны соблюдать действующие здесь законы. Если каждый из нас будет действовать по своему усмотрению и, к примеру, за плевок хвататься за пистолет, нас захлестнет анархия, которая быстро перерастет в кровавый хаос.
— Боже, сколько патетики… — закатила глаза Яснова.
— Я хотел поговорить о другом. Вчера я разговаривал с одним старым другом, у него своя клиника. Он предлагает тебе пройти предродовое обследование у них. И если тебе понравится, ты будешь наблюдаться у его врачей. А возможно, там же у тебя примут роды.
При мыслях о ребенке лицо Кристины разгладилось, и она ласково погладила живот.
— Конечно… я как раз думала, где можно было бы наблюдаться. Оставь мне телефон, пожалуйста.
— Может, тебе лучше поехать сейчас домой? — осторожно спросил Артем. — Надо отдохнуть, ты слишком перенервничала.
— Нет, — покачала головой Яснова. — У меня на работе и так полный завал, пока меня не было, так что расслабляться некогда. — Она поцеловала Артема. — Мне надо идти. Я хочу, чтобы ты знал, что я очень люблю тебя.
Павлов проводил Кристину долгим взглядом.
Внезапно он вспомнил о Мыскове и снова позвонил Григорию.
— Знаю, знаю, — проворчал фээсбэшник. — Игорь уже едет к нему в церковь. На телефоны батюшка не отвечает, последний раз его видели вчера утром. Говорят, на нем лица не было. Я сам тебе позвоню, Артем.
— Договорились.
Приехав в офис, Артем отвечал на какие-то вопросы, рассеянно перебрал скопившуюся почту, перебросился парой фраз с коллегами и понял, что просто теряет время. Все его мысли крутились только вокруг Кристины.
Странное дело, его любимая женщина на свободе, а он совершенно не чувствует радости.
Это была вынужденная победа. Искусственная. Он просто прижал к стенке Милещенко, и Бугрова с ним заодно, хотя, судя по всему, генерал жаждал свободы Ясновой не меньше, чем он сам.
Тогда зачем пытались отравить Кристину?
Затем, что она все знает про него. И про убийство Кнута в том числе. Тогда почему она ничего ему не говорит? Даже один на один?
Полиграф
Разбирая бумаги, Артем неожиданно наткнулся на визитку Осокова, того самого специалиста, который тестировал Кристину.