— Еще один вопрос, пожалуйста. У вас в детской группе есть девочка, ей три годика. Она не слышит, ее зовут Женя Пономарева. Я могу сейчас взглянуть на нее?
— Пономарева? — воспитательница наморщила лоб, вспоминая, затем черты ее разгладились. — Есть такая. Рыженькая. Спят они сейчас. Где-то через часик — пожалуйста.
Последнюю фразу Мария Николаевна произнесла немного напряженно — ей показалось странным, что известный адвокат и телеведущий одновременно интересуется и пятнадцатилетней девушкой, и трехлетней крохой.
Павлов заметил это и рассмеялся:
— Вы не волнуйтесь. Просто так совпало, что с Аней нас связывает одно немаловажное дело. А Женечка… Просто она мне очень понравилась.
Мария Николаевна, снедаемая любопытством, хотела спросить, по какому именно делу Павлов хочет видеть Аню, но этому помешал телефонный звонок.
— Двадцатый интернат, здравствуйте, — заученной фразой протараторила воспитательница.
Павлов уже поднялся со стула, намереваясь уйти, как вдруг обратил внимание, как в один миг изменилось лицо женщины.
— Как?.. Да вы что?! Ой боже… — срывающимся голосом заговорила Мария Николаевна. Ее пальцы сжали трубку, и она выпрямилась. Павлов перехватил ее взгляд — ошалевший и одновременно туповатый взгляд человека, которому неожиданно сообщили очень плохую новость, и эту новость он пока успел усвоить только слуховыми органами, но к психологическому восприятию еще не готов.
Словно загипнотизированная, воспитательница стояла и слушала еще минуту-другую, потом нетвердой рукой положила трубку на аппарат.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил Павлов. — Мария Николаевна?!
— Господи… Катер взорвался… Дети… Их там человек сорок было, — заикаясь, проговорила она. — Тамару Иннокентьевну убило, есть раненые…
Воспитательница еще что-то растерянно мямлила, но Артем уже бежал к выходу, и слова женщины таяли в воздухе.
Пока адвокат несся в машине к речному порту, он успел сделать несколько звонков хорошим знакомым из правоохранительных ведомств, в том числе и Шамилю, для получения сколь-нибудь достоверной информации касательно происшедшей трагедии. Однако в связи с тем, что все произошло совсем недавно, какая-либо определенная картина ЧП перед ним так и не вырисовалась.
В порту царила невообразимая суматоха, вся прилегающая к причалам территория была беспорядочно заставлена автомобилями силовых структур, МЧС, пожарных, одних только карет «Скорой помощи» было штук семь.
Сквозь толпу зевак Павлову удалось разглядеть, как катер с буксиром подволакивают к берегу.
«Весна», — прочитал он надпись на боку речного трамвайчика и стал продираться дальше, но перед ним вырос полицейский внушительных размеров.
— Вы куда? Туда нельзя, — безапелляционно заявил старшина, не пуская адвоката дальше.
— Я ищу одного человека. И он должен был быть на этом катере, — сказал Павлов, доставая свое удостоверение, но полицейский уже и так узнал его, и тон его смягчился.
— Вы подойдите вон к тому майору, — посоветовал он, указывая на мужчину с хмурым и усталым лицом. — Он здесь с самого начала был.
Представившись, Павлов заговорил с майором.
— К счастью, кроме одного воспитателя никто не пострадал. Есть раненые, но повреждения несерьезные, — объяснил майор. — Сейчас уже можно утверждать, что жертв могло быть куда больше, но всех спасла эта женщина, приняв удар на себя. Хотела выбросить сумку со взрывчаткой в воду, но не добежала… Хорошо, что дети успели спуститься на нижнюю палубу. Из интерната дали сведения, что на прогулке должны были быть сорок два человека плюс два воспитателя. Сейчас начнут работать спасатели, так как одного ребенка недосчитались.
Павлов понял, что в такой неразберихе шансов найти Аню ничтожно мало.
— Вы можете посмотреть вон в том автобусе. Это те дети, у которых не обнаружили видимых травм. Но их все равно отвезут в больницу, возможны внутренние повреждения…
Павлов метнулся к автобусу. У дверей стоял полицейский, но, узнав, с какой целью адвокат хочет увидеть девочек, молча посторонился.
Странно, в салоне автобуса стояла полнейшая тишина. Ни криков, не всхлипываний, ни обсуждения происшедшего. Слышался шум работающего на холостом ходу двигателя, и все. Но когда Артем взглянул на детей, внутри у него что-то защемило. Еще никогда ему не приходилось видеть столько молчаливого страха в детских глазах.
— Вы кого-то ищете? — тихо спросила немолодая женщина, и Павлов кивнул. Однако на его вопрос ни одна девочка не откликнулась, хотя все и смотрели на него.
На всякий случай он спросил, но ответом была тишина, лишь одна воспитанница пробормотала что-то невнятное.
— Некоторых увезли в больницу, — убаюкивающим тоном произнесла женщина. — Возможно, тот, кто вам нужен, там.
Слушая ее мягкий расслабляющий голос, Павлов понял, что перед ним психолог.
Он выскочил из автобуса и побежал к машинам «Скорой помощи». Однако и тут его ждала неудача, среди раненых Ани не было. Он хотел поговорить с оставшейся в живых воспитательницей, но ее тоже успели уже увезти.
Кто-то в толпе сказал, что якобы одна девочка утонула.
Павлов заметил в толпе нескольких рослых парней в масках с желтевшими на спине буквами «ФСБ».
«Теракт?» — пронеслось в голове, когда он снова посмотрел на изуродованную «Весну». Только кому и зачем нужно было взрывать катер с детьми, да еще из интерната?! Какую цель преследовал этот гнусный нелюдь, совершая подобное зверство?!
Ему оставалось только ждать официальной информации. Записав номера больниц, куда развозили пострадавших детей, Артем отправился в офис.
По дороге к своему автомобилю он случайно столкнулся плечом к плечу с невысоким широкоплечим мужчиной с гладко выбритым лицом и настороженными глазами.
— Смотри куда идешь, парень, — процедил он, исподлобья глядя на Артема.
— Я не хотел вас задеть. Но и вы будьте внимательнее, — парировал адвокат.
Мужчина бросил на Павлова тяжелый взгляд, но тот уже быстрым шагом направлялся к машине.
— Щегол, — сплюнул мужчина. Это был Фрол.
Розыск
Он приехал намного позже адвоката, и к этому времени толпа зевак уже начала расходиться, особо любопытных полицейские настойчиво призывали идти по своим делам.
Единственное, что удалось узнать, — это то, что среди тех несчастных ребятишек, что увезли на автобусе, Нюшки не было. Тогда Фрол ничтоже сумняшеся двинул к тому самому майору, с которым полчаса назад беседовал Артем.
Смерив Фрола недоверчивым взглядом, тот тем не менее сообщил номер больницы, куда отвезли пострадавших детей.
Не теряя времени, Фрол отправился по указанному адресу.
Результаты не прибавили оптимизма новосибирскому уголовнику. Нюши среди доставленных детей не было. С тяжелым сердцем Фрол поплелся домой.
Он боялся признаться самому себе, что все его естество подсознательно тянулось к этой хрупкой, но сильной духом девочке, и он очень привязался к сиротке.
Но Борис и мысли допустить не мог, что все закончится вот так, по беспределу.
Кто?! Что?!! У какой гниды поднялась рука на такое? Ненависть к виновному в этой трагедии вытесняла все остальные чувства, и Фрола в прямом смысле трясло от ярости. Будь сейчас эта падла перед ним, он бы собственноручно вскрыл ему брюхо и наматывал бы на руку его кишки, пока тот верещал как недорезанная свинья…
Может, все образуется? Может, она жива? Нюша не могла просто так умереть.
Мучаясь догадками, он не заметил, как приехал к своему временному пристанищу, которое предоставил ему Агат.
Подходя к подъезду, Фрол неожиданно подумал, что ему нужно было проявить настойчивость и, отговорив Нюшу от прогулки на этом фуфловом речном трамвайчике, забрать ее с собой. Он бы сводил ее в кино, в цирк, они бы посидели в кафе, и он купил бы ей мороженое… Хотя девчонки ее возраста уже наверняка равнодушны к мороженому. Он иногда встречал на улицах столицы ровесниц Нюши, которые как ни в чем не бывало хлебали пиво прямо из бутылок да еще при этом дымили сигаретами, словно заправские паровозы.
Он не узнавал сам себя — он, авторитетный вор, державший в кулаке всю шакровскую зону, рецидивист со стажем, Боря Фрол, при имени которого в Новосибирске вздрагивали матерые зэки, буквально терял дар речи, когда видел Нюшку, и готов был сворачивать горы, лишь бы она была согласна его видеть.
Ему показалось, что у подъезда на лавочке кто-то сидит. Фрол прищурился — бесконечные отсидки не способствовали улучшению зрения. В следующую секунду его нижняя челюсть отвисла, как у слабоумного.
Нюшка! Бог ты мой, неужто она?!
Борису показалось, что у него галлюцинации. Но Аня тоже увидела его и, поднявшись с лавочки, радостно глядела на оцепеневшего мужчину.
Фрол, не контролируя себя, упал на колени и обнял племянницу. Она, покраснев от смущения, стала поднимать дядю.
— Нюшка! Жива, кровиночка, — взахлеб говорил Фрол, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
«Я вас очень ждала», — беззвучно сказала Аня, и Фрол понял это по ее губам.
— Как ты меня нашла? — никак не мог успокоиться он, когда они поднялись в его квартиру. — Я думал, ты на катере! Я ездил туда! Ты знаешь, что случилось?!
Судя по недоуменному лицу девочки, она не понимала, о чем идет речь, и Фрол, с трудом подбирая подходящие выражения, рассказал ей о трагедии. Лицо Ани вытянулось от ужаса, и она непроизвольно дернулась, вероятно, намереваясь куда-то бежать.
— Послушай, ты сейчас все равно ничего не изменишь. Главное — ты жива.
На глазах Ани выступили слезы, и Фрол испытал острую жалость. Вместе с тем он боялся поверить в чудо — каким-то немыслимым образом Нюше удалось избежать этой фатальной поездки! Но как?
«У меня было нехорошее предчувствие, — написала она, когда Фрол задал ей этот вопрос. — Оно касалось нашего разговора. Я поняла, что у меня нет времени кататься на катере, поэтому сбежала, как только мы вышли из автобуса. Мне пришлось долго искать ваш дом. Хорошо, что я запомнила адрес…»