Ее палец в третий раз провернул колесико, и на этот раз в воздухе вспыхнуло крошечное каплевидное солнце.
— До самой смерти, — продолжала заливаться Илзе безумным смехом. Она поднесла зажигалку к своей куртке, и та мгновенно превратилась в пылающий факел. Павлов, сжав зубы, бросился к окну. Выставив перед собой руки, согнутые в локтях, он опустил голову и прыгнул вперед. Ему вслед слышался дикий хохот.
Некоторые осколки оставили на его теле порезы, но Артем даже не почувствовал боли. Собрав все силы, он добрался до автомобиля. На восковом лице Ани отразилась ярко-оранжевая вспышка зарева, вырывавшегося из окон.
Артем включил зажигание, и ему показалось, что это движение забрало у него последние силы. В доме что-то трещало и похрустывало, огонь яростно пожирал все, что попадалось ему на пути. Дом стонал, из окон выбивались длинные языки пламени.
Машина тронулась с места.
Павлов молча крутил руль. И хотя они отъехали уже на значительное расстояние, ему все еще казалось, что он слышит безумный вой Кристины.
Друзья
Спустя месяц
— Уютная у тебя квартира, — сказал Артем.
Они с Шамилем сидели на кухне. Время было позднее, и жена Шамиля давно отправилась спать. Павлов все порывался уйти, но Шамиль упрашивал посидеть еще немного.
— Давай еще за дружбу, брат, — говорил он, разливая коньяк. — Мы и так почти не видимся, только по телефону общаемся. А я тебя на новоселье еще когда звал?
Артем помнил тот день. Тогда он собирался навестить Шамиля вместе с Кристиной.
Он не хотел вспоминать эти события, но разве от Шамиля что-то скроешь?
Татарин словно понял, о чем думает его друг. Они выпили, и он тихо спросил:
— Ее хоть похоронили?
— Думаю, что да, — помедлив, ответил Павлов. — Правда, ее приравняли к террористам из-за взрыва на катере. А тела террористов, как ты знаешь, родственникам не выдаются. Да и нет у нее близких, если на то пошло. Я уж молчу про то, что и хоронить-то было особенно нечего…
Я ведь уже давно сомневаться начал, — после небольшой паузы продолжил он. — В детском доме о ней никаких сведений не было. В институте — тоже. Гриша «пробил» ее диплом, он оказался поддельным. Понимаешь, Шамиль? Человек из ниоткуда, фантом. Она и паспорт-то через Бугрова себе сделала, когда он начальником в городском управлении был. Там же себе и новое имя придумала. Думала новую жизнь начать. Кстати, Бугров же и алиби ее обеспечил — при повторной проверке выяснилось, что медкарта поддельная, и нигде она не лечилась.
— Ты не обижайся, Артем, но я не верю, что она о новой жизни мечтала, — заметил Шамиль. — Это скорее похоже на сокрытие следов. От себя ведь не убежишь, верно? К тому же ее вовсю искала военная прокуратура. Ты ведь сам говорил, что тебе Гриша сообщил.
— Да, по сведениям твоего друга, Илзе Саулите и Кристина Яснова — одно лицо. Хладнокровная убийца и профессиональный стрелок в одном флаконе. Она — бывшая биатлонистка, призер многих соревнований. Но умела стрелять не только из винтовки. Когда началась заваруха на Кавказе, она перебралась к боевикам. Крис… Илзе была обучена убивать и в ближнем бою, поэтому для нее тот наркоман в клубе не представлял какой-либо серьезной проблемы. Так, мелочь. Шею свернула, как котенку. Она также прошла специальную школу, где ее учили психологическому противостоянию, в связи с чем ей удалось без проблем пройти полиграф. Лучшего варианта у Бугрова для расправы над Кнутом не было. Сержант и Мысков ей в подметки не годились.
Сейчас уже никто это подтвердить не может, но имеется информация, что Бугров сам ранил Илзе во время боя.
— Почему же он не убил ее?
— Я сам себе неоднократно задавал этот вопрос. Он ведь знал, что она немало наших ребят положила. Но это останется тайной, — пожал плечами Павлов.
Шамиль промолчал, а Артем подумал, что совсем не удивлен тем фактом, что Бугров пожалел Илзе. Он вспомнил, что говорил о ней Мысков. С какой нежностью в голосе и восторгом рассказывал о ней Артур. Как опекал ее Бугров, даже спустя столько лет после тех событий. Ведь сеть клубов «Олимп» — не личное достижение Илзе, а деньги ныне покойного генерала.
— Кстати, Погорелов Петр, он же Сержант, до сих пор не сдал Бугрова, — снова заговорил Павлов. — Я общался со следователями. Ушел, как говорится, в «глухой отказ». Но Марина его опознала. Так что привлечь Погорелова есть за что. К тому, что есть, могут приплюсоваться продукты с ядом, которыми он хотел отравить Илзе. Кстати, яд с большим трудом, но все же идентифицировали. Какой-то редкий вид, полученный из токсинов моллюска. Хорошо, там охрана была. Мыскова, кстати, тоже Сержант убил. Он был мастером инсценировать несчастные случаи.
— Что, так быстро установили?
— В легких священника нашли воду, а это значит, что его окунали в ванну еще живым. Одна женщина видела, как он входил в дом Мыскова. В аэропорту его зафиксировали камеры видеонаблюдения. Это он, больше некому. Скажу больше. Мне кажется, Сержант знал, что я был в Новосибирске. Поэтому он убрал священника как неугодного свидетеля. Так что отчасти смерть Алексея на моей совести.
— Ты не должен себя корить в этом, — заметил Шамиль. — Мысков знал, на что шел. В конце концов, он себя реабилитировал, я и не успел тебе рассказать все детали… Но откуда этот отморозок вообще взялся? — полюбопытствовал он. — Я о Сержанте.
— Они служили все вместе — Бугров, Мысков и Погорелов. Про Мыскова я тебе рассказывал — его генерал из плена выкупил. А Погорелов, то есть Сержант, после службы загремел по одному нехорошему делу — в пьяной компании ограбили и изнасиловали женщину. Ему светил срок, и его спас Бугров. Во всяком случае, потерпевшая к Сержанту больше претензий не имела. Так что у генерала на привязи были два хороших пса, всегда готовых сорваться по первой команде. Правда, Мысков все же был человечнее этого беспредельщика Сержанта… Да, еще Кристина. То есть Илзе, — снова поправил себя Артем.
Он неожиданно понял, что, если бы тогда не заварилась вся эта каша, он бы так и продолжал жить с Кристиной. Ложился бы с ней спать, просыпался бы. Обнимал и целовал. Ходил в ресторан. И многое-многое другое…
От этой мысли его всего передернуло.
— А что с девочкой? Кажется, ее Аня зовут? — спросил Шамиль.
— Нормально. Продолжает учиться. Очень хорошо рисует, но хочет в педагогический вуз. И главное — к ней вернулась речь. Парадокс, но если бы не те события, то неизвестно, заговорила бы она когда-нибудь.
— Не хотел бы я избавляться от недугов таким способом, — хмыкнул Шамиль. — Чтобы в тебя из «макарова» палили, а потом заживо сжечь пытались.
Артем непроизвольно коснулся зажившей раны на ноге.
— В машине Илзе был обнаружен наградной пистолет Бугрова, — сказал он. — Ей просто повезло, что между мной и Фролом возникла потасовка. Потому что, как только она увидела Аню, сразу все поняла. Но всех мелочей не предусмотришь.
— Ты, между прочим, о Милещенко слышал? — спросил Шамиль. — За взятку его «приняли». Полтора миллиона, вот сукин сын! Вконец совесть потерял, шакалья душа!
— Этого следовало ожидать. Ты, насколько я понял, в Новосибирск на охоту собрался? — поинтересовался Артем, и Шамиль утвердительно кивнул. — Я Грише с Игорем ножи хотел передать. — Он положил на стол увесистый сверток. — Отличная закалка, гвозди как карандаши стругают.
Шамиль развернул сверток и зацокал языком, с восхищением глядя на сверкающую сталь.
— Надеюсь, понравятся.
— Как нога, Тема?
— Врач сказал, скоро в футбол смогу играть.
— Спортом продолжишь заниматься? — прищурился Шамиль.
— Разумеется. — «Но только не в «Олимпе», — подумал про себя Павлов. — Ладно, брат, пора мне. Извини, засиделся я у тебя.
— Еще раз так скажешь, обижусь, — предупредил Шамиль, и они одновременно рассмеялись.
Приёмыши
С самого утра Павлов поехал в интернат на Мосфильмовской улице. Дождь, который начался еще ночью, кажется, и не думал прекращаться. Стеклоочистители меланхолично работали, смывая разводы воды с лобового стекла.
Его встретила Мария Николаевна. Они прошли в кабинет, но Артем успел заметить в холле стол, на котором стояла фотография заведующей Тамары Иннокентьевны.
— Выражаю самые искренние соболезнования, — тихо сказал он. — Тамара Иннокентьевна совершила самый настоящий подвиг. Хочется верить, что ее смерть не напрасна. Может, мы сможем более чутко и с большей теплотой относиться друг к другу.
— Она очень любила детей, — дрогнувшим голосом проговорила воспитательница. — Всегда за них заступалась… ничего для себя, все только для них…
Павлов посмотрел в окно, по которому с силой барабанили крупные капли.
— Вы по какому-то делу? Или с Аней хотели пообщаться? Так они в театре сейчас. Вы бы позвонили, — начала говорить Мария Николаевна, но Артем ее мягко прервал:
— Извините, но я хочу увидеть Женю Пономареву. У нее еще проблемы со слухом.
— Рыженькая? Была такая, — ответила воспитательница.
— Что значит «была»?
— Так ведь удочерили ее. Буквально на прошлой неделе. Родители хорошие, так что вы не волнуйтесь.
Она еще что-то говорила, но слова женщины не доходили до сознания Артема. Он видел перед собой лишь крошечную девочку с рыжими кудряшками, ее милое личико с носом-пуговкой и необычайно серьезными глазами.
«Папа», кажется, так она назвала его в тот раз, когда он взял ее на руки?
Про себя адвокат от всей души пожелал этой чудесной девочке счастья. Он попрощался с воспитательницей и вышел из интерната.
Дождь постепенно стихал, пока не прекратился вовсе, и скоро на небе засияло солнце.