в землевладельцем, казался Подыль удивительным. И все же ей было интересно, почему такой человек выбрал в невесты именно ее. Отчего-то девушка забеспокоилась, что пусанская ачжимэ и свахи могли про нее наврать. Больше, чем быть нелюбимой Тхэваном, Подыль не хотелось выглядеть в его глазах обманщицей.
Тхэван ушел за билетами, а Подыль, Сонхва и Сокпо остались ждать под палящим солнцем. Крохотный зал ожидания и все места в тени зданий и деревьев были заняты людьми. Сонхва и Подыль, которые под длинные юбки надели не только подъюбники, но и длинное нижнее белье, обливались потом. Поначалу костюмы женщин, обнажающие руки и позволяющие видеть ноги, казались Подыль чем-то неприличным, но сейчас она им завидовала. Ей тоже очень хотелось избавиться от носков и на босу ногу надеть соломенные сандалии.
Увидев красное, как спелая хурма, лицо Сонхвы, Сокпо заволновался и, сняв пиджак, поднял его над головой девушки, будто козырек. Придя в себя, Сонхва притянула к себе Подыль. Та уже было подумала, что они сгорят заживо, но, зайдя в тень, удивилась тому, что внезапно стало прохладнее. Увидев, как девушки посвежели, Сокпо улыбнулся. Подыль вдруг вспомнился старик из дома семьи Чансу в Очжинмаль, который все время пытался дарить что-то своему долгожданному внуку, поздно появившемуся на свет. Новоявленный муж Сокпо казался старше того дедушки.
Вернулся Тхэван и раздал всем билеты. Подыль рассмотрела его: на длинной прямоугольной бумажке было написано что-то по-английски. Из всего алфавита, изученного в Кобе благодаря Эстер, девушка смогла лишь смутно вспомнить первую по порядку букву А. Посередине довольно большими буквами было напечатано: «MAY 13/18».
Кондуктор начал проверку билетов. В поезде не было свободных мест, поэтому всем четверым пришлось ехать стоя. Вокруг суетились пассажиры с чемоданами. Подыль боялась, что ее букет невесты, который она прижимала к груди, завянет. Некоторые цветы уже имели жалкий вид. Сонхва же забывала букет каждый раз, когда куда-нибудь отлучалась, и за ним приходилось следить Сокпо, но в конце концов она забежала в туалет перед отправлением поезда и забыла цветы там. Когда Сокпо о них вспомнил, поезд уже отошел от вокзала.
– Очень обидно, но что поделать?
Подыль было жалко букета, но Сонхва выглядела так, будто цветы ей надоели.
Все пассажиры, ехавшие в одном вагоне с Подыль и ее спутниками, были азиатами. Поезд сильно громыхал, и когда сильно качало, Тхэван слегка придерживал Подыль, которая норовила упасть. Уткнувшись раз носом в грудь Тхэвана, Подыль поспешно выпрямилась и отвернулась к окну, чтобы скрыть покрасневшее лицо. На каждой станции люди выходили, а вместо них заходили другие, но пассажиров стало меньше. Стоящие на железнодорожных переездах люди махали им руками. Подыль начала было махать в ответ, но, поймав взгляд Тхэвана, быстро перестала.
Когда освободились места, Сокпо усадил Сонхву, а потом пригласил сесть и Подыль. Девушка сначала отказалась, так как не хотела, чтобы пожилой человек из-за нее стоял, а также не желала покидать своего мужа, но, после того как Тхэван сказал ей сесть, заняла место рядом с Сонхвой.
– Ты в порядке?
На вопрос Подыль Сонхва, приоткрыв рот, улыбнулась и кивнула. Девушка пристально глядела в окно, а ее лицо было намного живее, чем раньше. Стоило ей покинуть суетный город, как она стала выглядеть заметно лучше. Подыль не о чем было поговорить с Сонхвой. Была бы здесь Хончжу, они бы болтали без остановки. Подыль уже скучала по подруге.
Поезд ехал вдоль моря. На каждой станции виднелись дома с дымящими трубами.
– А что энто за дым? – спросила Подыль сидящего перед ними Сокпо. Их разница в возрасте была настолько большой, что Подыль даже и не думала о нем как о незнакомом мужчине, с которым нужно соблюдать дистанцию.
– Это дым с производства сахара, – ответил Сокпо так же фамильярно, словно и он думал точно так же.
После этого он развернулся к девушкам и начал рассказывать им о том, о чем они даже не спрашивали. Из Гонолулу, что на юго-востоке острова Оаху, до Кахуку, находящегося на северо-востоке, вдоль береговой линии для транспортировки сахарного тростника была проложена железная дорога. Все остановки, где сейчас выходили люди, были в основном крупными плантациями или заводами по производству сахара, откуда продукцию на кораблях везли на материковую Америку или в Европу. Подыль заметила, что Сокпо говорил, не сводя глаз с Сонхвы, которая его даже не слушала. На его лице сияла довольная улыбка.
Подыль оглянулась на сидевшего на несколько рядов позади нее Тхэвана – он читал газету. Казалось, что, даже если бы он не был занят, то все равно не посмотрел бы на жену. И хотя после свадьбы волнения, терзавшие ее прошлой ночью, рассеялись, горечь оттого, что Тхэван по-прежнему ведет себя будто чужой, становилась все сильнее. Девушка успокаивала себя, говоря, что он выбрал ее так же, как и она выбрала его. Если бы она ему не понравилась, то он сколько угодно мог бы искать другую. Зачем тогда он отправлял сто пятьдесят долларов, чтобы она приехала на Гавайи, зачем тогда ему свадьба и зачем он везет ее в свой дом? И пусть пожениться они решили несколько месяцев назад, впервые по-настоящему встретились они только вчера. Непросто сразу начать проявлять любовь и доброту только потому, что вы женаты. Тем более что он такой серьезный по характеру человек. Пока что чувство отстраненности и неловкости в порядке вещей. Подыль успокаивала свою душу, качающуюся, словно на качелях, при каждом поступке Тхэвана.
«Как же легко тебя растревожить! Он тот, с кем ты проведешь всю свою жизнь! Будь покойна!» – с еще более спокойным сердцем Подыль посмотрела в окно.
Слева совсем близко шумело море, справа вдалеке ширмой стояли горы. В их ущельях, словно складки на подоле платья, расположились поля – это и были сахарные плантации. На них трудились люди, где-то виднелись кучи собранного тростника.
«Кажись, их потом отправят на заводы. И как энто такие палки превращают в сахарную пудру? Невероятно интересно!»
Подыль впервые видела такие огромные, бескрайние земли и поля, на которых выращивают лишь одну сельскохозяйственную культуру. Ей стало стыдно, что те огородики в Очжинмаль, на которых вместе выращивали по одному кустику перца, кунжута и хлопка, она называла полями. Насколько же большая земля у Тхэвана? Сколько у него рабочих? Здесь работникам на плантациях тоже выносят рис? С такими мыслями под мерное укачивание поезда Подыль уснула.
– Приехали! – стоящий рядом Тхэван легонько потряс Подыль за плечо.
Открыв глаза и осознав, что у нее во сне изо рта потекли слюни, девушка поспешно вытерла рот и встала. Лежавший на коленях букет упал на пол. Она быстро подхватила сильно увядшие, но до сих пор источавшие приятный аромат цветы.
Станция Кахуку была конечной. Вечернее солнце сглаживало пейзажи. Большинство сошедших с поезда пассажиров, казалось, были работниками плантаций – на всех была поношенная одежда. Тхэван взял чемодан Подыль и пошел вперед. Схватив за руку Сонхву, Подыль последовала за ним. Сокпо шел рядом с Сонхвой. Как и на других станциях, в Кахуку располагались почта, продуктовые магазины и бары. Во дворе сахарного завода с высоко торчащей вверх трубой был сложен в кучи тростник, суетливо трудились рабочие. Больше завода и торговой улицы девушку впечатлила устремившаяся ввысь, будто Мэбонсан в Очжинмаль, гора. Сокпо сказал, что это гора Коолау. Подыль попыталась повторить про себя это название. В отличие от гор, которые она видела вдалеке из поезда, Коолау была совсем близко и источала свежесть. Девушке понравилась эта крепкая неприступная гора.
Тхэвана встретил мужчина в соломенной шляпе. Рядом с ним стояла повозка с двумя лошадьми. Подыль выпучила глаза. Такие ценные лошади, а у него их целые две! И ничего, что нет машины. При виде Сокпо незнакомец в соломенной шляпе удивился и спросил:
– Ты ль это, старик Пак? Ты тоже женился?
Мужчина в шляпе попеременно смотрел то на Подыль, то на Сонхву. Ему было интересно, что за девушка согласилась выйти замуж за такого, как Сокпо. Подыль незаметно встала поближе к Тхэвану.
– Так получилось. А теперь отвези нас. Буду в долгу.
Сокпо расплылся в улыбке и погрузил чемодан Сонхвы в повозку. Мужчина в соломенной шляпе приставил небольшой деревянный трап, Подыль и Сонхва поднялись по нему и сели на длинные деревянные скамьи, расположенные по краям. Потом в повозку залез Сокпо, после чего Тхэван сказал что-то мужчине и тоже сел.
Мужчина в шляпе повел лошадей по дороге между сахарными полями. Почва на дороге была красной. Стоило им заехать вглубь, как из-за высокого тростника уже не было видно ничего, кроме неба. Закат залил просторы. От дорожной тряски Подыль почувствовала тошноту. Девушке тут же захотелось побыстрее оказаться на месте, пока ее не вывернуло на глазах у Тхэвана.
Прошло много времени, прежде чем показались дома. Пока они проезжали мимо близко расположенных друг к другу построек, похожих на маленькие селения, им встречались люди разного цвета кожи и облика, но дома везде были обветшалые, словно лачуги. При виде очень редко появляющихся на пути особняков, подобных тем, что были в Кобе, Подыль казалось, что это дом Тхэвана, и ее сердце начинало стучать быстрее, даже несмотря на тошноту. Однако всякий раз повозка проезжала мимо.
В тот миг, когда тошнота подступила к горлу Подыль, мужчина в шляпе остановил лошадей. Подыль выскочила или даже вывалилась из повозки и побежала к сахарным полям. Ей хотелось убежать подальше от Тхэвана, но это было лучшее, на что она была способна. Сонхва кинулась за ней и похлопала севшую на корточки Подыль по спине. Только после того, как ее стошнило горечью, ей стало легче. Мужчины стояли группкой, закурив и глядя в сторону Подыль.
– Сонхва, я нормально выгляжу? – приводя себя в порядок, спросила девушка.
Ей думалось, что после встречи с Тхэваном она ни разу не предстала перед ним в красивом виде. Сонхва кивнула. Когда девушки вернулись к повозке, Тхэван потушил сигарету и спросил: