Подыль остановила свой взгляд на стоявшей рядом с ней девочке. Девушка впервые так близко видела ребенка хаоле. С кудрявыми, золотого цвета волосами девочка пристально смотрела на Подыль своими зелеными глазами. Она была словно неживая. Поймав взгляд девушки, девочка высунула язык. Начав баловаться, она наконец-то стала походить на обычного ребенка. Подыль тоже в шутку показала ей язык в ответ. На этот раз девочка высунула язык, подняв обеими руками уголки глаз. Посчитав эту гримаску милой, Подыль достала из корзины вареное яйцо и протянула ребенку. Когда девочка не взяла подарок, а только, не отрываясь, смотрела на него, девушка положила яйцо ей в руку. Девочка потянула маму за юбку, показала на яйцо и на Подыль. Жена хаоле окинула девушку взглядом, нахмурилась, выхватила яйцо и бросила его на землю. Подыль ахнула.
– Но? Почему? Почём ж так…
Подыль кинулась торопливо поднимать с земли яйцо, но знакомый ботинок его раздавил. Тхэван был невероятно зол.
– Ужли не жалко?..
Подыль, казалось, вот-вот заплачет. Тхэван подхватил ее корзину и, оставив девушку одну, широкими шагами направился к поезду. У Подыль не было времени на размышления, поэтому она последовала за мужем. Проезд в вагоне третьего класса, в толкотне из людей и чемоданов, стоил тоже больше одного доллара. Они сели на конечной станции, поэтому свободные места еще были. Подыль села у окна, а рядом с ней устроился Тхэван. Он собирался поставить корзину в ноги, но Подыль выхватила ее и водрузила себе на колени. Она боялась, что из корзины что-нибудь выпадет.
– Почём та женщина выбросила яйцо? Хаоле что, не едят яйца? – спросила Подыль, желая на самом деле узнать, зачем Тхэван раздавил их еду, но начав с этого.
Он посмотрел на жену, а затем ответил:
– Потому что ты ей его дала.
– Что? Как это понимать? Она что, испугалась, что я дам отраву?
С холодной усмешкой Тхэван оборвал ее:
– Те люди не считают нас себе ровней. Поэтому не растрачивайся по пустякам.
Подыль вспомнила о шраме мужа. Он появился из-за удара кнутом луны-хаоле.
– Подумаешь! Ужли они такие великие, то пущай знают, что я в Чосоне была янбанкой! Стоит мне, Подыль, пикнуть, так мой отец-учитель тут же восстанет из мертвых!
Тхэван ничего не ответил. Подыль осознала свою ошибку. Неизвестно, кем по происхождению был ее свекор, но свекровь была служанкой, то есть рабыней. Если бы здесь действовали те же правила, что и в Чосоне, то они с Тхэваном ни за что бы не смогли пожениться.
Поезд тронулся. Из открытого окна в вагон проникал морской ветер и приятно остужал тело. Подыль наблюдала в окно пейзажи, которые не увидела в день приезда, так как уснула по дороге. По бескрайнему синему морю плыли корабли, а на пляже, на котором росли похожие на чосонские сосны железные деревья, видно было купающихся с самого утра людей. Увидев необыкновенно длинную линию горизонта, Подыль вспомнила их разговор с Джули. Тогда на пляже в Кахуку девушка думала, что это то самое море, которое она переплыла, приехав сюда.
– Ежели плыть в ту сторону, то можно добраться до Чосона. Вот бы я стала рыбкой и доплыла, – вздохнула Подыль.
– О чем это ты там кумекаешь? Думаешь, что все моря одинаковы? Твое море на западе. А это вот ведет на материк.
От этих слов мамы Джули Подыль, которая думала, что Чосон находится за горизонтом, пусть его и не видно, почувствовала на душе еще большую опустошенность. Однако Джули возразила матери:
– Мама, это неправда! Земля круглая, поэтому если все время плыть, то можно достичь Чосона. Кстати, Подыль, чтобы туда доплыть, лучше стать не рыбкой, а чем-нибудь покрупнее, вроде кита! Ты знаешь, что они не рыбы, а млекопитающие, потому что кормят своих деток молоком? – После каникул девочка должна была пойти во второй класс начальной школы.
Мама Джули была довольна такой умной дочерью, несмотря на то что та с ней спорила.
– Видать, ваши деньги за обучение не зря потрачены!
Подыль искренне завидовала юной Джули, которая ходила в школу и говорила по-английски лучше, чем по-чосонски. Если у нее родится дочка, то ей тоже хотелось бы вырастить ее такой же умной и стойкой, как Джули. Однако признаков скорого появления детей все еще не было. Подыль думала, что если у них не появится малышей, то ей будет очень тяжело с Тхэваном.
Она собиралась снова загрустить, но тут Тхэван стал крениться в ее сторону. Она сидела неподвижно, так, чтобы муж смог удобно облокотиться на нее и заснуть. Но он вновь сел прямо и скрестил руки на груди. За окном мелькали одни и те же пейзажи, и через некоторое время девушка задремала. Возможно, потому, что она проснулась раньше обычного и все это время возилась с едой. Как бы то ни было, морской бриз вогнал ехавшую в полудреме Подыль, которая боялась проспать, в сон.
И в этот раз Подыль проснулась оттого, что ее разбудил Тхэван. Остановка «Ева». Здесь также возвышалась высокая труба сахарного завода и виды никак не отличались от Кахуку, но для Подыль это место было особенным. Здесь впервые поселился Тхэван, здесь находятся могилы ее деверя и свекрови. Девушка уже проезжала эту станцию по дороге в Кахуку в день свадьбы, но тогда она не знала всех обстоятельств. Они покинули вокзал и очутились в еще более многолюдном месте, чем Кахуку. Подумав немного, Тхэван сказал ей:
– Погоди здесь немного!
Не дав Подыль сказать ничего в ответ, Тхэван скрылся в толпе. Сердце девушки опять оборвалось. Ведь в этом месте жила также и Тари. А вдруг она до сих пор здесь? А вдруг он приезжает сюда, чтобы с ней встречаться? Все это время Тхэван примерно раз в месяц ездил в Гонолулу. Что, если он ездил не в Гонолулу, а в Еву, чтобы увидеться с Тари? От одних этих догадок земля уходила из-под ног и погружала Подыль в бесконечный ад. Она медленно опустилась на землю, а с самого дна ее души начал подниматься огонь ревности и злости.
«Ежель это так, то я больше не вытерплю! Не смогу больше с ним быть», – прошипела она про себя в тот момент, когда на земле выросла тень. Подыль обернулась и увидела Тхэвана – он тяжело дышал, как после бега, и протягивал ей зонтик. Девушка в нерешительности встала с земли. Это был голубой зонтик с цветочным узором и оборками по краям. Подыль и представить не могла, что после замечания мамы Джули муж купит ей зонтик, поэтому взяла его в руки в растерянности. Она залилась краской, оттого, что напридумывала себе непонятно чего о человеке, который бегал покупать ей подарок.
От станции до кладбища было около тридцати минут пешком. Подыль с Тхэваном шли по другой стороне оживленной улицы, и их путь был залит таким ярким солнечным светом, что все время приходилось прищуриваться. Вокруг не было ни зданий, ни деревьев, которые могли бы спасти от солнца. С выражением удовлетворения на лице Подыль раскрыла свой зонтик. Спрятавшись от солнца, она тут же ощутила прохладу, словно оказалась в тени дерева. Тхэван отказался идти под зонтиком жены и шагал впереди. Подыль шла легко, будто зонтик стал ее крыльями.
Перед входом на кладбище Тхэван остановился. Вслед за Тхэваном улыбающаяся Подыль тут же сменила выражение лица на печальное. Идя впервые к свекрови и деверю, она была очарована своим зонтиком. Подыль осторожно сложила подарок. Вместо могильных холмов на этом кладбище на ровной земле стояли надгробные плиты. Как и говорил свекор, здесь не нужно было волноваться о том, чтобы косить траву. Повсюду стояли деревья, отбрасывающие тень. Тхэван, по привычке не оборачиваясь на Подыль, прошел в середину между могилами и встал у одного из надгробий. Остановившись рядом с мужем, Подыль взглянула на имя, написанное по-английски и по-корейски:
Подыль стояла и смотрела на надгробие, словно встретилась вживую со свекровью, но, услышав, как покашливает Тхэван, опомнилась и принялась расставлять на платке еду для поминок. Тхэван наполнил стакан. Подыль стояла в ожидании, пока первым поклон сделает муж. Но он не шевелился, глядя на Подыль.
– Нам… нам нужно сделать его вместе?
Подыль сделала поклон одновременно с Тхэваном.
«Мама, я ваша невестка. Простите, что так поздно к вам пришла. Пусть я и не сильно по душе Тхэвану, но я для него очень стараюсь. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста, чтобы я родила сына или дочку и мы жили счастливо!» – всей душой молилась Подыль свекрови на том свете, подобно тому, как ее родная мать возносила молитвы Будде.
Девушке казалось, что, навестив с должным почтением могилу свекрови, она действительно вошла в семью Со. Тхэван выпил содержимое стакана, который поставил на могилу матери, налил еще один и выпил. Потом положил в рот жареную рыбу, которую достала Подыль. Девушке было интересно, как блюдо ему на вкус, но она ничего не сказала. Пытаясь скрыть свое смущение, Подыль спросила:
– А где могила брата?
Нагробие Тхэсока находилось чуть дальше от могилы свекрови.
Деверь умер за два года до смерти свекрови. Так же, как и старший брат Подыль, Тхэсок умер, не узнав толком жизни. Девушка делала поклон, вспоминая родного брата. Здесь Тхэван тоже выпил два стакана и отошел от могилы, прихватив с собой бутылку с оставшимся алкоголем раньше, чем Подыль успела собрать еду после поминок. Видимо, он искал тенек под деревом, чтобы пообедать. Торопливо, как молящийся, которого интересует больше не молитва, а рис, который подносят Будде, Подыль произнесла, глядя на надгробие Тхэсока:
«Дорогой братик, мне очень жаль, что нам ни разу не удалось свидеться. Мне очень больно, что ты так рано покинул этот мир. Избавься от всего, что осталось здесь, и живи там спокойно! Я еще приду тебя навестить!»
Подыль спешно собрала корзину, побежала за мужем и тут же резко остановилась. Тхэван сидел не в тени дерева, а у какой-то могилы в углу кладбища. Его неизменно твердое выражение лица было отрешенным, он казался объятым внутренним чувством. Подыль шагнула вперед с замирающей отчего-то душой. Тхэван продолжал неподвижно смотреть на надгробие, не замечая приближения Подыль. Увидев имя, девушка постояла несколько секунд, словно окоченев, а потом тяжело опустилась на землю рядом с Тхэваном.