нчжу и Ёнсун платили вдвойне. Чем дальше была твоя очередь, тем больше был взнос, поэтому если ты поздно получал свои деньги, то их сумма была больше, чем если бы их положили в банк под проценты.
Задний двор прачечной наполнился звонкими голосами ребятишек. Даже когда они дрались за игрушки или, играя, падали, они не бежали к своим мамам. Мамы же не уступали своим детям по уровню шума, громко разговаривали между собой и ели приготовленную лапшу. Женщинам было весело, будто они отправились на пикник, даже несмотря на то что из закусок было лишь кимчхи. Подыль грустила, что из всех невест по фотографии, с которыми она вместе приехала, не хватало лишь Сонхвы. Девушка почти забыла о ее существовании. Правда, она так уставала, что порой забывала и о Тхэване.
– Мы сейчас вот так собрались, и я вспомнила о Сонхве! – сказала Хончжу. Видимо, ее мучили те же мысли.
– Точно! Было бы здорово, если бы ее семья тоже смогла сюда перебраться! – поддержала Максон.
Хотя расстояние до Кахуку сейчас было намного меньше, чем путь туда из Гонолулу, ехать самим, без транспорта, было очень неудобно. Подыль и Хончжу думали наведаться к Сонхве, как в прошлый раз, но у них не было свободного времени.
– Подыль, давай заработаем денег и будем заниматься арендой! От энтого и доход постоянный, и физически энто куды легче! – предложила Хончжу после первого собрания товарищества.
Вторым по популярности бизнесом после прачечной среди корейцев была сдача жилья внаем. Они покупали дом со множеством комнат и сдавали их людям за арендную плату. Говорили, что это было не так утомительно, как держать прачечную, но в то же время стабильно с точки зрения дохода.
– Ежель начнем энтот бизнес, то позовем и Сонхву. Пак Сокпо отправим на ананасовый завод, а сами будем работать втроем. Ежель нам останется убирать и стирать, то не лучше ли энто будет прачечной?
Подыль было неприятно, что Хончжу обращается с ней так, будто у нее нет Тхэвана, но в ее словах была доля правды. Несмотря на то что об активной деятельности добровольческой армии Тхоныйбу писали в газетах, Тхэван постепенно исчезал из собственного дома. Чонхо больше не искал отца, а угрозы, что мама напишет папе письмо о том, чтобы он не покупал, когда вернется домой, игрушку, тоже перестали действовать. Пёрл, которая начала бояться незнакомцев, при виде незнакомых мужчин бросалась в слезы. Подыль бережно хранила вырезку из газеты, где говорилось, что отряд, в котором состоял муж, одержал сокрушительную победу в бою с японцами. И пусть в статье не было ни лица, ни имени Тхэвана, она делала это для того, чтобы объяснить Чонхо и Пёрл, когда они вырастут, почему их отца не было с ними рядом. Подыль горячо желала, чтобы муж вернулся живым и невредимым в семью до того, как дети вырастут.
Вернувшись домой от Мёнок, где прошло третье собрание товарищества, Подыль написала Тхэвану письмо, хотя и не знала, когда она сможет его отправить. В нем она рассказывала о своей обычной жизни так, словно муж всегда был рядом.
Сегодня было третье собрание товарищества. Нас было семеро. Мёнок, Максон и Ёнсун из магазина «Сто мелочей» ходят в церковь верхней деревни, но состоят в разных организациях: Мёнок и Максон – в Товарищеском обществе, а Ёнсун – в Национальной ассоциации. Моя ровесница Понсун – прихожанка церкви нижней деревни, при энтом состоит в Товарищеском обществе. Самая младшая, Кихва, ходит в буддийский храм. Хончжу же забросила и церковь, и все политические организации.
Сегодня мы собирали деньги в пользу семьи Мёнок, потому ели у нее дома. За энто время прошел ливень и появилась радуга. Тоды Мёнок предложила назвать наше товарищество «Общество радуги». Я думала, что она предложила энто потому, что нас семь, но она объяснила, что в Библии радуга является доказательством, что Бог всегда рядом с людьми. А Хончжу сказала, что мы все, как цвета радуги, очень разные люди. Как бы там ни было, мы все были единодушны в своих надеждах на то, что впереди нас ждет что-то хорошее, подобно светлой радуге, взошедшей после дождя. Кстати, Мёнок сказала, что организует детский сад, и теперича мы все ждем его скорейшего открытия. Мы все работаем, потому очень хотим иметь место, где кто-то смог бы присмотреть за нашими детьми. Я тоже, как откроется детский сад, думаю отправить туды Чонхо. Мёнок работала учительницей в школе корейской письменности, так что она должна хорошо следить за деть…
Подыль уснула, не закончив письма.
Подыль и Хончжу склыдывали постиранные вещи, которые на следующий день поедут в казармы. При каждом движении то Подыль, просидевшая весь день за швейной машинкой, то Хончжу, которая ездила доставить вещи военным, а потом стирала белье, невольно охали:
– Энто хорошо, что у нас так много работы, но ежель мы с тобой продолжим работать в таком режиме, то умрем от переутомления. В других прачечных трудятся семьями по шесть-семь человек. Мож, нам тоже стоит нанять кого-то на стирку и глажку?
Они уже давно перевели Калеа, которая раньше приходила после обеда и только стирала вещи, на полный рабочий день.
– Ежель мы все будем платить наемным рабочим, то что же останется нам? Пёрл теперь капризничает не так сильно, потому давай попробуем оставить все как есть.
Подыль приклеила бирку, и Хончжу отметила на ней номер. Когда работа подходила к концу, дверь со скрипом открылась, и в прачечную вошла Максон с ребенком за спиной. Когда девушка родила сына, ее муж закатил большую вечеринку на его первый день рождения. Калеа говорила, что и на Гавайях многие дети умирают, не дожив до года, поэтому здесь тоже широко празднуют первый луау, то есть по-гавайски «вечеринку».
– Посмотрите, кто пришел!
Увидев зашедшего вслед за Максон человека, девушки тут же отодвинули циновки и вскочили:
– Смотрите, кто здесь! Энто же Сонхва!
– Я вышла, укачивая ребенка, и заметила, что кто-то подглядывает. Лицо мне показалось знакомым, и, присмотревшись получше, я поняла, что это Сонхва!
Вполуха слушая объяснения Максон, Подыль и Хончжу с громкими криками принялись крепко обнимать Сонхву. За это время девушка похудела еще сильнее и стала подобна листу бумаги. Подыль усадила Сонхву на стул. Как только Максон вышла из прачечной, Хончжу обрушилась на нее с вопросами:
– Как ты здесь оказалась? Пришла развеяться? Как там твой старик?
– Эй, ты чего так спрашиваешь, будто допрос ведешь? Разве тебе ответят, ежель так человека запугала? – упрекнула подругу Подыль, хотя ей тоже не терпелось узнать ответы на эти вопросы.
– Старик умер, – спокойно произнесла Сонхва.
– Что? Как? – испугалась Подыль.
– Вечером уснул и умер.
На мгновение повисла тишина. Он прожил долгую жизнь, и, видимо, его земной срок подошел к концу.
– Ты от него сильно натерпелась, но скрасила последние его годы, – хмыкнула, выпятив губы, Хончжу.
– Да нет. Он, кажись, знал, что умирает, поэтому последние дни делал многое для меня. Я к нему не испытываю неприязни. – В лице Сонхвы читалась искренность.
– Тоды мы рады! Хотя ты, пожалуй, сильно перепугалась. А как ты оплатила похороны? – спросила Подыль, сожалея о том, что не смогла помочь подруге в трудную минуту. Когда она, будучи беременной первым ребенком, мучилась от токсикоза и когда умер ее свекор, Сонхва пришла ей на помощь, однако сейчас, когда с подругой случилась беда, Подыль даже не знала об этом.
– Мне помогли люди в лагере, так что мы похоронили его на общем кладбище.
Казалось, что Сонхве было легко, словно она покончила с домашним заданием.
– Вот и славно! И старик умер в самый раз! А то что бы ты делала, ежель бы он долго прожил? Сонхва, живи спокойно с нами! Знаешь, как у нас хорошо идет бизнес в прачечной? Мы щедро будем платить, потому поработаешь у нас, подыщешь себе хорошего жениха и выйдешь за него взамуж! – сказала Хончжу.
– Ну ты даешь! Мужа вот-вот похоронили, а ты уже такие вещи предлагаешь! Сонхва, соблюдай осторожность хотя бы какое-то время и играй роль вдовы! А нового мужа я тебе подыщу! – заявила Подыль.
С ухмылкой наблюдая за болтающими подругами, Сонхва сказала:
– Спасибо! Я пробуду у вас, пока не рожу!
От этих слов Подыль и Хончжу так удивились, что потеряли дар речи. У Сонхвы совершенно не было живота, поэтому даже во сне невозможно было представить, что она беременна.
– Ты вынашиваешь малыша? От Сокпо? – неожиданно для самой себя спросила Подыль. На лице у Сонхвы было написано: а чей же еще это может быть ребенок? Устыдившись своего вопроса, Подыль крикнула Хончжу: – Ну ты посмотри! Говорили же, что папе Чансу тоже было очень много лет, а он все же его родил!
Высчитав последний день менструации подруги, Подыль и Хончжу предположили, что она на четвертом месяце беременности.
– Значит, ты родишь, примерно когды моей Пёрл будет годик.
Подыль волновалась за Сонхву, которая родит ребенка без отца. И хотя Пёрл тоже родилась в отсутствие папы, Тхэван был все еще жив.
– Не волнуйся и рожай! Что поделать, ежель нет отца? Втроем мы сможем вырастить малыша. И дадим ему образование! – смело воскликнула Хончжу.
Со следующего дня Сонхва принялась помогать в разных делах, исправно выполняя все, что было необходимо, начиная от уборки и заботы о детях, заканчивая глажкой, благодаря чему Подыль и Хончжу смогли еще больше сосредоточиться на делах прачечной.
Сменился еще один год. Дела прачечной, которая теперь именовалась Sister’s laundry[24], шли как никогда хорошо. Подыль и Хончжу чуть ли не силком затащили Сонхву на собрание товарищества.
– Тебе же нужно собрать денег к рождению малыша!
Сонхва хоть и говорила, что ей будет достаточно еды и крова, подруги откладывали ежемесячную зарплату в ее долю.
Даже когда товарищество расширилось до восьми человек, название осталось прежним: «Общество радуги». Из всех, кто участвовал в собраниях, самой восприимчивой к новостям, связанным с Чосоном, была Подыль, чей муж уехал в Маньчжурию. Каждую свободную минуту она просматривала газеты. Она получала официальные издания партий от подруг по товариществу. Сердце девушки упало, когда она прочитала статью, в которой говорилось, что добровольческая армия Тхоныйбу проникла в Чосон и подорвала полицейский участок в городе Синыйчжу. Ей казалось, что если мужа арестуют в Чосоне, который стал японской территорией, за поддержку Движения за независимость, то его непременно отправят в тюрьму или убьют.