- Именно поэтому он не поехал сам?
- Кто? Делрой? – уточнил Гаудани и покачал головой, - нет, он сослался на неотложные дела, но, сказать по правде, я думаю, что он просто боялся, что не сможет сдержаться.
Я кивнула и чуть пришпорила лошадь, желая прекратить эти разговоры. Гаудани мне действительно нравился, и я не хотела портить удовольствие от общения с ним упоминаниями о Рое.
К обеду мы достигли стен клираха, обменялись приветствиями, но останавливаться в нем не стали, проехали мимо, предпочитая разбить лагерь в роще, около очередных руин. Нам с Лоренцио натянули тент, под которым мы и расположились, прячась от полуденной жары. Слуги поставили небольшой стол, стулья и еду, на которую я набросилась: во второй половине дня у меня просыпался зверский аппетит.
Буквально расправившись с обедом, я встала и прошлась по лагерю, желая размять ноги. Сопровождающие нас воины разбились на небольшие группки. Кто-то играл в кости, кто-то – просто рассказывал байки под хохот остальных. Часовые исправно несли вахту.
Пастыри, как обычно, расположились чуть особняком. Я заметила, что после того, как мы проехали клирах, сухощавый старик, который мне так не понравился с первого взгляда, стал еще более надменным. Он даже попытался возмутиться, что я еду верхом, и произнес короткую проникновенную речь о предназначении женщины. Гаудани лишь улыбнулся в ответ и сказал, что он не столь большого ума и должен хорошо обдумать сказанное почтенным пастырем. Тот нахмурился, но продолжать не стал.
Сейчас же пастырь сидел за столом, буквально ломившимся от еды, и надменно смотрел на прислуживавшего ему юношу в одеждах, символизировавших ученичество. Вот он ненароком задел кубок, расплескал фьён и получил от своего господина затрещину и строгую отповедь, после чего Иеронимо поднялся, стараясь не заляпать свои белоснежные одежды.
- И эти люди принимают сан и правят мирянами… какой позор, - раздался голос у меня за спиной. Я обернулась. Уже достаточно пожилой пастырь стоял за моей спиной, с какой-то обреченностью смотря на своих товарищей. Заметив мой интерес, он поклонился:
- Мадонна, позвольте представиться, пастырь Джерардо.
- Очень приятно. Думаю, мое имя вы знаете…
- Не уверен, - он виновато улыбнулся, - У меня плохая память на имена.
- Карисса, - я с трудом произнесла это имя.
- Да, теперь я вспомнил, - он посмотрел на меня темными, почти черными глазами, - Вижу, вы интересуетесь моими братьями.
- Просто проходила мимо.
- И что же вас озадачило? Почему вы остановились?
- Я вспомнила о грехе гордыни, - созналась я, почему-то старик внушал доверие.
- Хоть кто-то о нем помнит, - грустно улыбнулся он, - А вот мои браться забыли… с этого и начинается падение…
- Падение?
- Нашей веры. Раньше, когда пастыри действительно вели народ сквозь тьму и оберегали веру, разве хоть один правитель поехал бы попытаться повлиять на выборы Истинного пастыря?! Но мы погрязли в гордыне, ослабли и теперь те, кто правит миром, могут руководить и нами!
- Простите, я всего лишь женщина… - пробормотала я, от всей души желая прекратить этот разговор. Старик хмыкнул:
- Вы – очень умная женщина и прекрасно понимаете, с какой целью наш д’орез едет в Лаччио. Удивительно лишь то, что граф Алайстер не пожелал присоединиться к нам. Впрочем, у него наверняка есть какие-то причины так сделать, - он очень пристально посмотрел на меня.
- Возможно, - кивнула я, - простите, мне пора идти к… мужу.
- Хорошая жена всегда стремится к мужу, - кивнул он, отходя в сторону. Надеясь, что пастырь не заметил мою заминку, я спешно подошла к Гаудани, который выслушивал доклад от одного из часовых.
- Лоренцио, - окликнула я его, - Что-то случилось?
- Ровным счетом ничего, кроме того, что приближается отряд принца Риччионе. Мы договорились с ним встретиться здесь.
С холма, на котором мы расположились, было прекрасно видно, как по дороге, поднимая пыль, едет отряд в бело-красных одеждах. Козимо, мчавшегося впереди, под знаменами, я узнала почти сразу.
Подъехав, принц спешился, кинул поводья коня тут же подскочившему слуге и направился к нам, предоставив своим людям самим решать, как и где разбивать лагерь.
Холодные голубые глаза скользнули по мне:
- Дорогая сестра?
- Дорогой брат, - в тон ему ответила я.
- Рад видеть вас вновь, - он обнял меня и поцеловал в щеку, рука скользнула по спине, я сразу отстранилась, он усмехнулся.
- Мое последнее предложение все еще в силе, - тихо сказал принц и повернулся к д’орезу, - Дорогой родственник! Безумно рад вас видеть!
- Козимо, - Гаудани улыбнулся, - Это взаимно!
- Вижу, все прошло хорошо, - принц едва заметно кивнул на меня.
- Да, по крайней мере, никто ничего не заподозрил.
- Ни слова больше! Хотя бы до того момента, пока я не поем! – принц поднял руку, затянутую в перчатку, - Сказать по правде, я голоден: чтобы нагнать вас, мы скакали с рассвета.
- Присоединишься к нам? Хотя мы уже пообедали, - дружелюбно предложил Гаудани. Козимо кивнул и повернулся, отдавая слуге распоряжение доставить припасы под наш тент, после чего обратился ко мне:
- Смею надеяться, дорогая сестра, вы составите нам компанию, я так давно вас не видел!
- Разумеется, - я сухо улыбнулась и, едва касаясь протянутой мне руки, вновь прошла к тенту, где уже суетились слуги.
На белоснежной ткани расставили блюда с птицей, хлеб, сыр и кувшины с фьёном. Не дожидаясь нас, Козимо подошел к столу и подцепил кусок мяса, с наслаждением впился в него зубами и лишь после этого сел на стул. Смотря, как он поглощает еду, я вдруг поняла, что все еще голодна, поэтому присоединилась к принцу, игнорируя удивлённые взгляды Гаудани.
Пообедав, Козимо вальяжно откинулся на спинку стула, небрежно держа в руке чеканный кубок из голубого металла. Все четыре грани украшал герб Риччионе - распустившаяся лилия.
- Итак, вижу, вы тоже ехали в сопровождении пастырей, - заметил принц, скосив глаза в сторону мужчин в белых одеждах.
- Да, Алайстер настаивал на этом сопровождении. Он полагал, что присутствие пастырей гарантирует нам некую безопасность по дороге в Лаччио, - Гаудани выждал, пока паж наполнит фьёном и его кубок и знаком велел мальчику отойти.
- Он сказам мне то же самое, навязывая старика Юлиана, - Козимо бросил недовольный взгляд в сторону невысокого полного мужчины, судя по всему, одного из пастырей, - и порекомендовал произвести достаточно приятное впечатление, чтобы склонить его на нашу сторону.
- Юлиан колеблется? – насторожился д’орез.
- Не думаю, он слишком зависит от меня, хотя не исключаю, что в Лаччио при виде своих сподвижников он может воспрянуть духом, - Козимо бросил еще один взгляд на пастырей и вдруг выпрямился, глаза вспыхнули и тут же их блеск был скрыт белесыми ресницами, - Не могу поверить… Пастырь Джерардо? Он решил поехать?
- Увы, - Гаудани развел руками, - Присоединился сегодня утром на своем ослике, сказал, его позвал пастырь Антонио. Ты же понимаешь, что я не мог отказать ему.
Козимо мрачно кивнул.
- Почему его присутствие так нежелательно для вас? – поинтересовалась я. Принц скользнул по мне холодным взглядом:
- Я бы не был так категоричен, моя дорогая сестра. Но неподкупный упрямый старикан, который легко может пошатнуть договоренности, заставляет насторожиться. К тому же, если вдруг Конклав предложит его на пост Истинного пастыря, количество кандидатов окажется больше, чем мы ожидали, и выборы зайдут в тупик.
Наверное, мое непонимание слишком отразилось на лице, Гаудани пояснил:
- Я уже упоминал, что при выборе Истинного пастыря каждое государство имеет право присутствовать на церемонии и наложить право вето на одну из кандидатур до голосования. Право используется лишь один раз.
- А что будет, если все государства воспользуются этим правом. и ни одна кандидатура не пройдет? – поинтересовалась я, вспомнив пресловутую графу «против всех».
- Вот поэтому, следуя негласной традиции, количество кандидатов должно на одного человека превышать количество стран.
- А может быть такое, что два государства наложат свое вето на одну фигуру?
- Очень редко. Государства всегда объединятся в союзы! – добавил Козимо, подливая себе фьён, - Истинный пастырь слишком важная фигура, чтобы можно было действовать в одиночку.
Я пожала плечами и промолчала, поскольку после обильной еды меня начала одолевать сонливость. Глаза закрывались сами собой, голоса начали сливаться, затем наступила тишина.
Я проснулась от шума. Оказалось, я лежу на небольшой походной кровати, которую по приказу Гаудани поставили под тентом. Солнце уже клонилось к горам, слуги и солдаты сворачивали наш лагерь, оставив лишь тот тент, под которым я лежала.
- Рад, что вы проснулись сами, - раздался над головой голос Гаудани, - я уже опасался, что придется на руках нести вас в карету!
- Да, это было бы не очень правильно, пробормотала я, присаживаясь и подавляя зевок, - Сколько я спала?
- Более двух часов, - холодно проинформировал принц, - Мы решили не беспокоить вас.
- Интересно, чем обязана такому вниманию с вашей стороны? – я с благодарностью взяла кубок с водой, протянутый мне Гаудани, заслужив насмешливое фырканье Козимо:
- Какая забота! Просто идеальная семья! Лоренцио, я даже беспокоюсь за одну известную нам всем особу.
- Не волнуйся, - беззлобно отпарировал тот, - Я не обладаю столь живым умом, как и ты, поэтому не могу изменять своим чувствам!
- Скажи проще: ты подкаблучник, мой дорогой друг!
- В отличие от вас, Лоренцио привык думать и о других! – меня слегка задело пренебрежение Козимо.
- Это упрек? – пристальный взгляд холодных голубых глаз обратился ко мне. Затем Козимо пожал плечами, - Возможно, вы и правы, но думать о других весьма скучно!
- О, извините, если заставила вас скучать, - елейным голосом произнесла я. Поведение принца заставило окончательно проснуться.