выходившую к воде: два пролета ступеней, ротонда, окруженная колоннами, четыре каменные вазы на манер греческих амфор, кусты сирени и… я, идущая по дорожке в джинсах и куртке. Я посмотрела на следующий лист. Портрет Кариссы. Она поправляла растрепавшиеся волосы рукой в перчатке. Правда, перчатка была слишком большой для ее руки. «Они и вправду большие» … Сердце запрыгало сильнее. Я поняла, что изображена отнюдь не Карисса. Один за другим я перебирала рисунки. Уже знакомый мне набросок девушки, сидящей у разрушенного храма, я, сидящая на лошади, я, стоящая в кабинете у полковника Соколова… я вдруг поняла, что плачу.
- Ох, Рой, - прошептала я, - Если бы я знала…
Глава 15
Я проснулась оттого, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо. С трудом открыла глаза, осмотрелась, пытаясь вспомнить, где я. Я прорыдала над рисунками Роя достаточно долго, после чего, чувствуя, что не в силах идти куда-то еще, направилась в его спальню, с трудом выбралась из платья, просто срезав шнуровку, легла на огромную кровать, вдыхая едва уловимый знакомый запах, и заснула.
- Далия? – пробормотала я, силясь открыть опухшие от ночных рыданий глаза, - Что случилось? Что-то с Козимо?
Я почувствовала укоры совести: погруженная в свои страдания, я начисто забыла о принце Риччионе, впрочем, с ним была Саша…
- С принцем все нормально. Пастырь Антонио сказал, что он выживет.
- Хорошо, - я зевнула, - Тогда что?
- Гончие Псы допросили пленника… - Далия запнулась.
- Ммм, - пробормотала я, - И он назвал заговорщиков?
- Он сказал, что его подослал мэссэр граф.
- Что? – сон как рукой сняло, я вскочила, - Но это же…
Я внимательно посмотрела на смутившуюся служанку:
- Это - ложь, слышишь меня, это – ложь!
- Мадонна, я знаю, но пастырь Юлиус… они поверят ему, не вам.
- А Антонио?
- Он получил распоряжение перевезти пастыря Джерардо в Лаччио.
Я выдохнула, пытаясь успокоиться. Мысли прыгали в голове, точно блохи.
- Так… и что он?
- Разумеется, он исполнит веление Конклава.
- Ясно, - удивительно, но привычной тошноты не было, - И где он?
- Во дворе, готовится к отъезду.
- А графиня?
Служанка поколебалась, затем призналась:
- Мадонна слегла. Эти известия окончательно подкосили ее.
- Хорошо, вернее, ничего хорошего, тогда надо… надо… - я махнула рукой, - Где Боно?
- Откуда я знаю, наверняка соблазняет очередную невинную душу! – фыркнула Далия. Я с какой-то ненавистью посмотрела на нее:
- Знаешь, если бы сейчас я могла сказать о графе Алайстере то же самое, что ты о Бононвенунто, я была бы счастливейшей из женщин!
- Простите, мадонна, - Далия смутилась. Я вздохнула, ощущая стыд за свой срыв:
- Пустое. Помоги мне одеться!
Ровно через пятнадцать минут я спускалась по лестнице на первый этаж, где царила форменная неразбериха: толпы людей бегали, то и дело натыкаясь друг на друга, лошади ржали, ослы ревели.
- Опять эти ослы! – раздраженно воскликнула я, высматривая Антонио. Он стоял неподалеку и разговаривал с кем-то из слуг.
- Мадонна, - он старательно отводил глаза. Плохой знак.
- Пастырь, - я холодно кивнула, - Надеюсь, вы не поверили ни единому слову?
- Вопрос не в вере, а в клятве, - тихо сказал он, - Я – смиренный слуга создателя и, пока не избран Истинный пастырь, повинуюсь Конклаву.
- Который управляется Горгонзо! – слова прозвучали резче, чем мне хотелось.
- О том, что он желал смерти моему собрату, я знаю лишь из ваших слов, - заметил он.
- Вы в них сомневаетесь? – вскинулась я, - Я, именно я привела сюда единственного человека, который мог спасти вашего собрата, я…
Я осеклась, поняв, что опять расплачусь. Не расплакалась, моргнула, смахивая злые слезы, и вновь посмотрела на старика.
- Единственное, о чем я жалею, - голос звучал глухо, - что вчера Юлиус метил в Козимо, а не в вас!
- Тогда бы нас двоих забрали мои братья, - пастырь протянул мне платок, я проигнорировала, он пожал плечами и спрятал его в рукав, - извините меня, мадонна, мне необходимо отдать последние распоряжения.
- Конечно, но учтите, что смерть пастыря Джерардо будет на вашей совести!
- Именно поэтому я и сопровождаю его, - старик поклонился, давая мне понять, что разговор окончен. Я отступила. Прошла обратно в дом, велела найти Боно. Художник пришёл почти сразу:
- Мадонна?
- Отведи меня к Рою, - приказала я. он смутился:
- Это очень опасно! Мэссэру графу это не понравится.
- Отведи меня к нему!
Я сказала это так, что больше он не посмел возражать. Кутаясь в плащи, мы выскользнули тайным ходом, достигли дороги, прошли до соседней деревушки, где Боно нанял двух лошадей.
Город встретил меня шумом и вонью. Я заметила, что уже давно чувствую запахи гораздо сильнее, чем остальные. Пришлось достать платок и прижать его к носу. Помогало с трудом. Один за другим мы проехали по узким кривым улицам, свернули на какую-то площадь, где оставили лошадей у коновязи постоялого двора, а сами прошли вверх по улице, то и дело проталкиваясь через толпу. Художник явно кото-то искал.
- А вот и она, - он радостно помахал рукой уже хорошо знакомой мне натурщице. Та улыбнулась, правда, заметив меня рядом, нахмурилась.
- А она что здесь делает? – недовольно спросила женщина, подходя к нам.
- Ей надо устроить свидание в башне, - Боно достал несколько монет и выразительно подбросил их на руке. Женщина окинула меня задумчивым взглядом, понимающе хмыкнула:
- Шла бы лучше домой. Графа вот-вот казнят…
- Я хочу его увидеть! – упрямо повторила я, не в силах придумывать аргументы, способные заставить поверить. Впрочем, это было и не нужно. Натурщица еще раз посмотрела на меня и вздохнула:
- Ладно, Марко как раз должен дежурить в синьории. Марко – мой брат. Идем, - она направилась к неприглядному зданию, над крышей которого возвышалась слегка покосившаяся башня.
Я с каким-то потаенным страхом рассматривала это сооружение, казавшееся мне особенно зловещим. Мрачные темные стены, сложенные из камней, кое-где в кладке были выемки – камни упали, и никто не потрудился вмуровать их вновь. Потрескавшаяся крыша, - наверняка в башне было сыро. Хотя нет, дождей давно не было.
Боно пришлось несколько раз окликнуть меня. Его натурщица в этот момент, уперев руки в бедра, что-то говорила стражникам, указывая на меня. Те рассмеялись, монеты из кошелька художника перекочевали в их мозолистые руки, и вскоре я уже следовала за одним из них по узкой винтовой лестнице. Я опасалась, что ступени будут слишком высокие, но за сотни лет они стерлись так, что подъем не вызвал особых трудностей. Почти на самом верху мы остановились перед неприметной дверью. Стражник откинул засов:
- У вас четверть часа.
Почти не слушая его, я шагнула вперед, заходя в достаточно неприглядную каморку. Серые стены, каменный пол, убогая мебель. Рой стоял у окна. При звуке открывающейся двери, он повернулся, его глаза распахнулись, затем моментально сузились:
- Я же сказал тебе уехать! – прошипел он. Я улыбнулась, хотя улыбка вышла невеселой:
- Спасибо за прекрасный стих. Скажи, а ты и вправду думал, что я послушаюсь?
Я села на единственный стул, стоящий у небольшого стола в центре комнаты. Рой окинул меня убийственным взглядом:
- Я надеялся, что ты покажешь его Козимо, - он нахмурился, заметив мое секундное колебание, - Что случилось?
- Козимо ранен, - призналась я, - Его жизнь вне опасности, но…
Рой выругался и ударил кулаком по стене:
- Я же сказал ему… как это произошло?
- Юлиус. Он собирался завершить начатое и убить Джерардо. Рой, это еще не все…
Он оперся плечом на стену и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что слушает меня очень внимательно.
- Юлиус сказал, что это ты его подослал, - я постаралась сказать это спокойно, но не смогла. Голос надломился и прозвучал жалко. Понимая, что выдала себя, и скрывать больше нечего, закрыла лицо руками.
- Лиза! - он подошел и обнял меня, с силой вжимая в себя, словно это могло его спасти. Я подняла голову, встречаясь взглядом с такими родными серыми глазами:
- Рой… - слезы все-таки хлынули рекой.
- Ш-ш, - прошептал он, бережно поглаживая меня по голове, - Ну что ты, не стоит…
- Они… они наверняка уже все решили… этот Конклав… - всхлипывала я, зачем-то хватаясь за ворот его рубашки, словно это могло помочь, - Горгонзо, это он стоит за всем… Он был в Риччионе…
- Заседания еще не было, а там мы обязательно что-нибудь придумаем, - он улыбнулся, получилось грустно. Мы оба понимали, что он говорит глупости, но сейчас желали верить в них. Я чуть отстранилась от него:
- Рой, я…
Он поцеловал меня. Поцеловал так страстно, словно пытался выжечь клеймо на моих губах, затем отстранился и заговорил с той убежденностью, которую сам не испытывал:
- Лиза, послушай меня, ты должна уехать. Я обязательно выкручусь, даю тебе слово. Я придумаю что-нибудь, в конце концов, пойду на сделку… но ты должна сберечь себя… и нашего ребенка. Прошу тебя!
Он смотрел на меня с мольбой, и я сдалась:
- Хорошо, но я хочу присутствовать на предварительном заседании. Потом я отправлюсь в Междумирье и буду ждать тебя там…
Он покачал головой и усмехнулся:
- Вот что ты за женщина? Упрямая, своевольная… - он еще раз поцеловал меня, на этот раз более нежно, прислушался к шагам за дверью, - Все, тебе пора! Иди.
Я послушно кивнула. Стражник зашел в камеру, вид у него был виноватый:
- Прошу прощения, мэссэр, время.
- Я понимаю, Марко, спасибо! – Рой кивнул и разжал руки, отпуская меня, - Иди.
- Рой…
- Лиза, иди! – он вновь отошел к окну. Все, как в первый раз, только теперь не было ни колокольного звона, ни шкафа со змеей, кусающей себе хвост.
Я вышла. На лестнице почему-то было очень холодно и сыро. Я невольно обхватила себя руками. Слезы все еще застилали глаза, и я не видела, куда я иду. Я споткнулась. Стражник успел удержать меня: