- Лиза, - графиня вымученно улыбнулась, - Дорогая, как ты себя чувствуешь?
- Все хорошо, - я вздохнула, - Я видела Роя.
- Вот как? Даже не спрашиваю, как тебе удалось… что мой сын?
- Считает, что все против него.
- Не хочу тебя расстраивать, но он прав, - графиня вздохнула, - Это моя вина, все, что случилось!
- Что за глупости! – воскликнула я, - Единственный, кто виноват, сейчас на свободе – это тот, кто устроил заговор!
Женщина улыбнулась мне, но ничего не ответила. Я не стала ее переубеждать. Ужинать решили в спальне у Козимо, так было легче собраться всем.
Принц уже выглядел лучше, во всяком случае, он не был похож на внезапно ожившего мертвеца, при помощи Саши ему даже удалось приподняться на подушках. Я одарила его холодным взглядом, получила такой же взгляд взамен. Моя подруга недовольно скривилась.
Как всегда, заботливый Гаудани придвинул стул сначала графине, потом мне и наконец сел рядом.
Птица, поданная как основное и единственное блюдо, была явно пересолена. Графиня изумленно приподняла брови, Далия охнула и хотела убрать, но Гаудани остановил ее, философски рассудив, что сейчас мы не в том положении, чтобы привередничать. Пришлось есть соленое.
- Лиза, аккуратнее, а то отеки пойдут, - предупредила Саша, ее голос звучал очень отстраненно. Я с удивлением взглянула на нее, но она сделала вид, что не заметила. Мы сидели, уныло ковыряя невкусное мясо и обмениваясь ничего не значащими фразами, когда в комнату влетел Боно. Судя по пыли на его одежде, он так торопился, что не стал переодеваться.
- Боно, - я вскочила, - Ты что-нибудь узнал?
- К сожалению, нет, - вздохнул он, - И у меня плохие новости: суд над мэссэром графом начнется завтра.
- Что? – остатки курицы полетели на пол, Гаудани вскочил, с грохотом опрокидывая стол. Графиня ахнула, а Козимо выругался:
- Они не имеют права! Джерардо жив!
- Зато Юлиус скончался… - Боно хмыкнул, всем видом выражая скептицизм, - От сердечного приступа.
Мрачное молчание было ответом на его слова. Козимо нарушил его первым:
- Вот и начало второй партии… и теперь нам необходимо выиграть.
Я с недоверием посмотрела на него:
- Не думала, что ты решишь все-таки помочь Рою.
- О, ты всегда была обо мне прекрасного мнения! – беззлобно отозвался он, - Тем не менее, признаю, я питаю некую - небольшую, разумеется, - расположенность к своему кузену и ненавижу этих лицемеров в белых одеждах.
- Козимо, тише! – оборвала его графиня.
- Надеюсь, тётя, здесь все свои, - он утомленно прикрыл глаза и сразу открыл их вновь, - Итак, надо подумать, что мы можем предоставить в противовес слов Юлиуса…
Я слегка поколебалась, затем решилась:
- Есть одна зацепка: у Юлиуса на шее была татуировка, символ, который чернокнижники используют для обозначения гремучего металла.
- Саркаяна? – Гаудани присвистнул от удивления, - кто бы мог подумать…
- И что нам с этого? – фыркнул принц.
- Пастырям нельзя наносить татуировки. В Истинной книге сказано, что тело должно быть таким, каким нам его даровал Создатель, - Лоренцио снисходительно посмотрел на родственника. Тот смерил его надменным взглядом:
- И откуда такие познания в текстах?
- В отличие от тебя, я получал образование при клирахе, там в нас буквально вбивали знания.
- Создатель, я даже начинаю испытывать к своему учитель нечто сродни признательности, - принц зевнул, - Хотя от одной этой фразы меня уже клонит в сон.
- В сон вас клонит от потери крови, - вмешалась Саша. Козимо посмотрел на нее из-под полуопущенных век, на его губах мелькнула улыбка.
- Татуировка, - напомнила графиня. Она сидела с абсолютно прямой спиной, положив руки на колени. Ее волнение выдавал лишь голос.
- Я попросил Анну, мою подругу, натурщицу, - Боно проигнорировал убийственный взгляд Далии, - разузнать у подруг, у кого из пастырей еще есть знаки на теле, но на это нужно время.
- Как прекрасно… натурщицы ведь всегда знают, у кого из клиентов есть татуировки, такова уж, простите за каламбур, их натура… - промурлыкал Козимо, - Только вот незадача, на это надо время, а с ним у нас беда.
- Может, попытаться затянуть процесс? – предложил Гаудани.
- Каким образом? У них есть факт, что Джерардо отравили на этой вилле, и показания Юлиуса, которые он уже не в силах опровергнуть…
- А татуировка? – графиня цеплялась за нее, как утопающий за соломинку.
Козимо скривил губы, пытаясь изобразить саркастическую улыбку:
- Боюсь, тётя, это ничего не даст…Даже если мы узнаем, у кого еще есть саркаяна, мы не сможем предоставить доказательств.
- Значит, надо завтра идти в зал суда и слушать, что предъявят Рою, - подытожила я, - Козимо идти не может, пойдем мы с Лоренцио.
- Пойдет Лоренцио, - вкрадчиво поправил меня принц, - Женщинам запрещён вход за колоннады храма, а судебное здание находится именно там.
Вот почему Рой не стал возражать, когда я ему говорила про то, что хочу присутствовать на заседании.
- Я переоденусь, - я упрямо вздернула голову.
- В кого?
- В пажа. Мне же не впервой, - я не могла не поддеть его.
Даже Саша вынырнула из состояния легкой дремоты и скептически посмотрела на меня:
- Лиза, ты себя в зеркало видела? С твоим четвертым размером только мальчика изображать!
- Уверяю тебя, здесь никто не смотрит на половые признаки, раз штаны, значит – мальчик, - отмахнулась я, - И мне надо там быть!
- Зачем? – вспылил Козимо, - очередной раз увидеть Роя? Может, хватит геройств? По-хорошему тебя и тетю надо отправить в Междумирье!
- И что мы там будем делать? Снег убирать? – фыркнула я.
- Зачем его убирать? – не понял Гаудани.
- Вот видишь, Лоренцио против! – я скривила губы в подобие улыбки.
- Как только мэссэр Гаудани хорошо поразмыслит по поводу того, что его ожидает, он изменит свое мнение, - принц многозначительно посмотрел на своего родственника. Тот усмехнулся:
- В отличие от тебя, Козимо, я не боюсь Делроя!
- Да ты что? Тебе не свойственно чувство самосохранения?
- Хватит! – графиня хлопнула рукой по столу, спорщики смутились. Она тем временем встала и расплавила платье. Я заметила, что ее руки дрожат.
- Если вам больше нечего сказать друг другу, кроме как изливать свою желчь, начала она, - то предлагаю всем пойти спать! Что же касается завтра, то Лиза вольна делать то, что считает правильным!
- Но, тётя, Делрой…- начал Козимо, она смерила его строгим взглядом:
- Что-то я не припомню особых возражений своего сына, когда он тащил девушку, переодетую в мужской костюм, через всю страну к тебе в замок!
- Тогда это было необходимо!
- Сейчас тоже. И если тогда на кону стояла жизнь моей племянницы, то теперь – жизнь моего единственного сына. Поэтому, Козимо, я не буду препятствовать никому, кто может помочь спасти его. А теперь всем пора отдохнуть! – она подхватила меня под руку и заставила выйти из комнаты. Моя спальня была свободна, но графиня, не задумываясь, проводила меня до спальни Роя, помогла расшнуровать платье, затем посмотрела на мое отражение в зеркале:
- Может быть, Козимо прав, и нам стоит уйти в междумирье?
- И сойти с ума в ожидании новостей? Нет, я хочу остаться здесь.
Она безжизненно улыбнулась и вышла.
Глава 16
Сон не шел. Только я закрывала глаза, в памяти всплывало лицо Роя. Именно такое, каким я его видела сегодня: запавшие щеки, покрытые щетиной, темные круги под глазами, морщины на лбу. А еще взгляд. Слишком сосредоточенный, с какой-то скрытой тоской... Рой тоже не видел выхода, именно поэтому и пытался отослать меня.
Я проворочалась, наверное, с час, потом не выдержала, встала, открыла рамы и вышла на небольшой балкон. Села на скамеечку, на которую были накиданы разноцветные подушки, и прислонилась разгоряченным лбом к холодным перилам иp зеленого ирхана. Ночь, как и все южные ночи, была теплой и темной. Узенькие рога молодого розового месяца прорезали темноту неба, точно улыбка. Россыпи розовых звезд переливались рядом с ним. В саду вовсю скрипели цикады. Мне вдруг вспомнилась другая ночь, такая же теплая, когда незнакомец пел серенаду для Джемы, одной из девушек принцессы Кариссы. Потом, после покушения на меня, ее нашли мертвой. Тогда все подумали на Джованио Риччионе, но тот трубадур был ниже дяди принца.
От пересоленной еды захотелось пить. Не желая никого беспокоить, я сама спустилась на кухню в надежде вскипятить воду. Саша была там. Она сидела за огромным столом, на котором обычно разделывали туши животных, и слишком задумчиво смотрела на темные пятна, уже въевшиеся в посеревшее от времени дерево столешницы. В руках подруга держала кубок, в который иногда подливала рубиновой жидкости из глиняного кувшина. На тарелке перед ней лежал кусок сыра. Услышав скрип двери, подруга подняла голову.
- А, Лиза… чего не спится?
- Это ты спрашиваешь, почему я встала или предлагаешь выпить? – я присела рядом.
- Не знаю, - она поерзала на скамье, пытаясь устроиться удобнее, - Как они сидят на этом?
- Понятия не имею, - я с завистью посмотрела на кувшин, перехватив мой взгляд, Сашка отодвинула его от меня:
- Тебе нельзя!
- Знаю, - уныло отозвалась я, вставая и разжигая огонь. Налила воды в небольшой котелок, повесила на специальный крюк, вернулась на свое место.
- Как там принц?
- Спит, - она плеснула себе еще, - Вкусное вино, малиной отдает…
- Фьён, - поправила я её, - Они называют это фьёном.
- Фьён, - послушно повторила подруга и сделала большой глоток. Я нахмурилась: в таком состоянии я видела ее всего один раз, когда к ней на дежурство в роддом привезли женщину, решившую рожать дома и мучавшуюся уже три дня. К тому времени ребенок уже погиб. Сашка сделала все, чтобы спасти хотя бы мать, а потом поехала ко мне и напилась. Сейчас она, конечно, была не в таком состоянии, но все равно в глаза у подруги была тоска.