– К тебе, – без особого смущения ответила я.
Сам ведь предложил.
– Все поняли? – Дамиан снова повернулся к дворецкому. – Ванну и обед – в мои покои. И пусть горничные принесут хозяйке одежду. Дальше. Эддингтон в замке?
– Нет, – покачал головой дворецкий. – Он отправился на поиски госпожи вместе с одним из отрядов.
– Ясно. Информация о нашем возвращении распространится быстро. Когда он вернется, пусть зайдет ко мне.
После этого мы с Дамианом вместе поднялись в его покои.
Полчаса спустя я расслабленно нежилась в теплой воде и воздушной мыльной пене, блаженно откинув голову на бортик ванны. Личные покои Дамиана состояли из двух комнат – спальни и еще одной, менее интимной, в которой хозяин читал, обедал (большие общие трапезы в замке приняты не были) и изредка кого-то принимал. Рабочий кабинет, основная приемная и комнаты для слуг располагались отдельно. Ванна на изящных металлических ножках была сейчас водружена для меня в центре спальни; Дамиан же находился в соседней комнате.
В дверь постучали. Не в мою, в дверь второй комнаты, той, где сидел сейчас Дамиан. Он открыл, и я услышала голос Эддингтона. Они с Дамианом прошли в комнату и принялись что-то обсуждать. Голоса звучали тревожно и серьезно, а по доносившимся до меня обрывкам разговора я поняла, что речь идет об Амандине. Я прислушалась. Дверь, отделявшая меня от говорящих, была прикрыта, но тоненькая щелка оставалась, и звуки хоть и плохо, но все-таки проникали в спальню.
– Вот ведь тварь! – Эддингтон явно добавил пару слов покрепче, но при этом понизил голос, так что я их не разобрала. Вот ведь незадача… До самой старости меня будут держать необразованной, что ли? – Надо понять, куда она теперь могла зарыться.
По дороге назад я успела рассказать Дамиану об участии Амандины в моем похищении и обо всех подробностях разговора с ней, состоявшегося в карете.
– Моя жена говорит, она упоминала какой-то домик в горах, – ответил Дамиан. – Якобы сможет там пересидеть, пока мы ее ищем. Даже это, стерва, предусмотрела. Хотя рассчитывала на то, что про ее роль никто не узнает. Нам всем повезло, что эти ублюдки не убили Мэгги. Впрочем, это не только везение. Девушка проявила находчивость и храбрость, и заслуживает награды. Этим я займусь. Но сейчас о другом.
– Домик в горах – это уже что-то, – сосредоточенно произнес Эддингтон. – Таких, конечно, не один и не два, но все они сосредоточены на одном участке.
– А эта дура еще и собиралась искать для него покупателя, – добавил Дамиан. – Хотела продать его прежде, чем сбежит с моей земли.
– Жадность победила в борьбе с осторожностью, – констатировал Эддингтон. – Такое бывает.
– Узнав о том, что Ника благополучно вернулась домой, продавать дом Амандина, конечно, раздумает. И тем не менее, полагаю, теперь у нас достаточно данных, чтобы ее найти.
Это была наполовину констатация, наполовину вопрос.
– Вполне, – согласился Эддингтон.
– Вот и отлично. Сначала разведайте все по-тихому, чтобы не спугнуть. Потом будет лучше задействовать небольшой отряд из хорошо проверенных людей. Я не хочу поднимать вокруг этой истории шум.
– Что с ней сделать?
Короткая пауза.
– Вздернуть на ближайшем суку.
Голос Дамиана прозвучал мрачно, но уверенно.
По правде сказать, я не ожидала такого ответа. Но все знают, как опасно играть с огнем. Один раз Амандине удалось выйти сухой из воды, воспользовавшись тем особым положением, которое она занимала прежде в замке. Ее сообщнику досталось тогда куда сильнее. Она рассчитывала, что все сойдет ей с рук и во второй раз. Ошиблась. Всякому терпению положен предел. Да и попытка убийства – это уже не просто интрига, призванная погубить чью-то репутацию. Впоследствии я узнала, что Амандину действительно разыскали и повесили, на следующий день после нашего с Дамианом возвращения.
Они еще немного поговорили, потом Дамиан постучался ко мне.
– Ника?
– Да?
– Можно я войду?
– Конечно, если ты один.
– Разумеется.
Он вошел, лишь слегка приоткрыв дверь, и сразу же снова закрыл ее за собой, из чего я сделала вывод, что Эддингтон еще там.
– Ника, – Дамиан опустился на корточки возле ванны, – ты можешь припомнить, как выглядел третий преступник, тот, что управлял каретой?
Я нахмурилась. Воспоминания были не слишком приятные, но я отлично понимала, что это важно. И описала третьего воина так, как смогла.
– Спасибо.
Дамиан поцеловал меня в лоб и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Они проговорили еще некоторое время, но на сей раз я разговора не слышала. Потом, когда за Эддингтоном захлопнулась наружная дверь, Дамиан вернулся ко мне. Он снова присел на корточки и оперся руками о бортик ванны.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Нормально, – кивнула я.
Мне было хорошо… почти хорошо. Но от похищения и алтаря, от того, как меня тащили в горы и чуть было не оставили медленно умирать, истекая кровью, на душе оставался тяжелый осадок. И вряд ли от него удастся быстро отделаться.
Дамиан нежно провел рукой по моему лбу. Я прикрыла глаза и почувствовала, как его палец, покрытый мыльной пеной, коснулся моего носа.
– Перестань!
Я засмеялась и попыталась стукнуть его по руке. На пол полетели брызги.
– Отдыхай. – Он поцеловал меня в губы. – Останешься этой ночью со мной?
– Да.
Я улыбнулась.
Обычно мне требуется немало времени, чтобы уснуть, но этим вечером в объятиях Дамиана я погрузилась в сон очень быстро. А ночью меня разбудил крик. Громкий. Отчаянный. Я резко села, с шумом втягивая в легкие воздух. И поняла, что кричал Дамиан. Он уже проснулся и успел встать с кровати. Прошел в угол спальни, туда, где на широкой, низко висящей полке стоял кувшин с водой и таз, взял кувшин и вылил воду прямо себе на голову. Потом со стуком распахнул окно и высунулся наружу, подставляя лицо ночному ветру.
– Дамиан?
Он не ответил, и я встала с постели. Одежды на мне не было, как, впрочем, и на Дамиане, но в этот момент стеснение казалось совершенно неактуальным. Не обуваясь, я подошла к нему и мягко положила руки на плечи. И тут же почувствовала, как сильно напряжены его мышцы и как тяжело он дышит.
Первую пару секунд Дамиан никак не реагировал на мое приближение, потом положил руку на мою ладонь и крепко сжал. Настолько крепко, что мне стало больно, но я никак этого не показала.
– Тебе приснился кошмар, да? – негромко спросила я.
Он медленно отвернулся от окна и попытался сфокусировать на мне блуждающий взгляд. Взгляд был тяжелым, затравленным, отчаянным – таким же, как недавний крик.
– Да, – хрипло сказал Дамиан.
Он быстрым шагом прошел по комнате, крепко сцепив руки. Его дыхание по-прежнему было тяжелым.
– Прости, – сказал он, останавливаясь напротив меня. – Я не должен был оставлять тебя здесь ночевать. Просто… не захотел отпускать. И был не прав. Мы сейчас позовем горничную, она проводит тебя в твои покои, и впредь ты будешь спать там. Чтобы я тебя не тревожил.
– Отлично, – с притворной улыбкой протянула я. – Просто чудесно. То есть ты на мне женишься, карабкаешься за мной в горы, спасаешь от всяких вампиров, вдобавок заваливаешь ваннами и шоколадом, но держишь на расстоянии вытянутой руки, чтобы, не приведите боги, я лишний раз не проснулась ночью?
По нахмуренному виду Дамиана я поняла, что он не вполне понял причину моего недовольства. Подошла к нему, взяла за руку и, взглянув в глаза, объяснила:
– Не надо опекать меня, ограждая от твоей жизни. Я поклялась служить тебе опорой и окружить заботой, если ты не забыл. Не делай из меня клятвопреступницу.
Он рассеянно погладил меня по щеке, потом отвернулся и снова прошелся по комнате. Я видела, что он не успел еще успокоиться после плохого сна… и, будучи на взводе, выплескивает избытки нервозности в движения.
– Дамиан! – позвала я.
Он снова остановился и вопросительно на меня посмотрел.
– Ты можешь просто мне рассказать?
Дамиан молчал, будто в растерянности. Посмотрел на стул, но мотнул головой и опять отошел к окну. Видимо, почувствовал, что все еще не способен спокойно сидеть на одном месте. Я думаю, в любом другом состоянии он ничего бы не стал мне рассказывать. Отшутился бы и не стал травмировать девочку страшными историями. Но сейчас, когда он был более уязвим, когда кошмар продолжал впиваться ему в горло, он оказался готов раскрыться.
– Я служил тогда в Ансилоне. – Дамиан начал говорить, стоя ко мне спиной и подставляя лицо ветру. Он повернулся ко мне лишь после нескольких первых фраз. – Я много раз ходил на территорию врага и добывал сведения. Иногда они играли решающую роль в выборе нашей последующей стратегии. Учитывая род моей службы, я не командовал войсками, но звание у меня было высокое, и я получал доступ к сверхсекретной информации.
По лицу Дамиана потекла капля воды, он вытер ее и откинул со лба мокрые волосы.
– Иногда я ходил один, иногда нас было двое или трое. У нас была отличная, хорошо сработавшаяся команда. Каждый доверял остальным, как самому себе. Так мне, во всяком случае, казалось. В тяжелейших условиях Ансилоны ни один из нас не волновался за свою спину, зная, что ее прикрывает кто-то из товарищей. Черт с ними, с предисловиями. Однажды мы добыли чрезвычайно важную информацию, касавшуюся планов передвижений противника. Исходя из этой информации был разработан план наших дальнейших действий. Многое стояло на кону, и от соблюдения секретности, от внезапности нападения зависел дальнейший расклад сил. Поэтому о добытых нами разведданных знали очень немногие, около десяти человек.
Дамиан замолчал и застыл, уставившись в стену.
– И эта информация стала известна противнику? – предположила я.
Он вздрогнул, словно я пробудила его ото сна.
– Стала. Вместо того чтобы поймать в ловушку вражеский отряд, мы оказались в ловушке сами. Это стало переломным моментом для всего хода военных действий. Я не успел оглянуться, а меня уже обвинили в государственной измене.