— В теплых шерстяных юбках и нижних штанах, — пояснила мама.
— Я пойду в джинсах, — твердо решила я. Мама неодобрительно посмотрела на меня.
— Как знаешь, но на тебя будут косо смотреть. Это как если бы у нас мужчина вышел на улицу в юбке.
Представив себе эту картину, мы с мамой вместе рассмеялись.
Ближе к вечеру я начала собираться, чтобы, как здесь говорят, показаться в люди. Мама права, и вливаться в коллектив нужно, но я не буду для этого наступать себе на горло. На улице минус пять, так почему я должна одеваться как старуха? Теплые джинсы, шапка вместо пухового платка, свитер, пуховик и распущенные волосы. Они у меня красивые и длинные, так зачем их скрывать? Мама смотрела на все это косо, недовольно сопела, но напрямую ничего мне не запрещала.
Когда пришла Драгомира, она так и застыла в дверях, увидев меня. Выражение лица у неё сделалось такое, будто её заставили в одиночку забирать из больницы буйного больного и вести его по улице.
— А ты так пойдешь, да? — неловко спросила она, облизнув губы и сглотнув.
— Да, — уверенно заявила она. — У нас все так ходят.
Когда мы шли по деревне, девушка вытянулась по струнке, смотрела строго перед собой и была крайне напряжена.
— А у вас здесь интересно, — завела разговор я. — Правда, очень отстало, мало удобств.
— Да, мы блюдем нравственность, — тихо ответила она, не повернув ко мне головы. — Жизнь в труде помогает хранить душу чистой и избегать грехов.
— Правда? — удивилась я. — А я думала, что запятнать душу может лишь черная магия.
— Нам, простым смертным, она недоступна, — девушка втянула голову в плечи и всем своим видом показывала, что мечтает стать невидимкой. Сначала я не поняла, в чем дело, но потом до меня дошло — метрах в пятидесяти от нас стояла группа парней. Молодые, лет двадцать на вид. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я могла их рассмотреть.
Три парня. Крепкого телосложения, симпатичные, одеты в брюки и нечто среднее, между мужской курткой и кафтаном. Ха, в городе я таких фасонов не встречала. Это что-то новенькое.
Завидев нас, она начали говорить тише и бросать на меня (именно на меня, а не на нас с Драгомирой) заинтересованные взгляды, при этом прищурив глаза. Один из них неопределенно хмыкнул. Повернувшись к девушке, я с улыбкой отметила, что она вся красная, не смотря на холодную погоду. Парни ничего нам не сказали, и, миновав их, я обратилась к своей спутнице:
— Не переживай, не думаю, что мое общество наложит на тебя какой-то отпечаток.
— То есть? — не поняла она.
— То, что ты идешь со мной по всему селению, не значит, что ты такая же, как я. Я же вижу, как тебя смущает мой вид.
— Ты не подумай, я не хочу тебя обидеть, — пролепетала Драгомира. — Но это же неприлично, чтобы девица носила штаны и демонстрировала всем свои ноги, — она перешла на шепот, будто говорила что-то неприличное. — А волосы распускать можно только при муже или отце, в другое время они всегда должны быть собраны. Это ведь неприлично! Парни не так поймут, решат, что ты их к чему-то подталкиваешь.
— Если они что-то там себе решат, это их проблемы, а не мои, — уверенно и с улыбкой сказала я. — В современном мире женщины вольны одеваться и выглядеть так, как считают нужными, не спрашивая ни у кого разрешения.
— Как это? — расширила глаза девушка.
— Вот так. Даже если на женщине очень короткая юбка, распущенные волосы и яркий макияж, это ничего не знает и мужчин ни к чему не подталкивает Если она сказала — отстань, значит, он должен уйти.
Несколько минут мы шли в молчании. Девчонка смотрела себе под ноги, обдумывая новую информацию. Сразу видно, что она никогда не была в современном городе и не покидала данного поселения.
— Драгомира, — обратилась я к ней, и она вскинула голову, будто очнувшись ото сна, — а расскажи мне о Богдане.
— О-о-о… — она мечтательно улыбнулась, возведя глаза к закатному небу. — Он сын жреца, у него очень сильный дар, — она говорила с придыханием и каким-то странным восхищением. — Он самый завидный жених в общине… Все девушки тайно влюблены в него.
— Прям все? — засомневалась я.
— Конечно! Если он кому-то улыбнется или просто обратит внимание, это потом ещё неделю обсуждают. Ему уже двадцать пять, а он все никак не женится. Не знаю, почему… Любая девушка будет счастлива стать его женой. Говорят, он внимание на одну девушку обратил, Марьяну, но сватов к ней так и не послал.
— Марьяна? — заинтересовалась я. Интересно, может, он и меня также «бросит»? Ведь и ко мне сваты ещё не приходили. Да? Они же не могут прийти без моего ведома?! Нет, мама бы мне сказала, если что. — А что это за девушка?
— Ты с ней сегодня познакомишься, — заверила меня Драгомира. — Она всегда приходит на наши посиделки, поет. У неё очень нежный голос.
— Обязательно с ней познакомлюсь, — улыбнулась я, завидев впереди полянку и дым от костра. До нас начали доноситься звуки музыки и веселый смех молодежи.
Мы вышли на прямоугольный участок земли, в центре которого горело пламя. Парни и девушки веселились, шутили, что-то обсуждали. Их здесь было человек двадцать. Здесь было несколько валунов, которые, видимо, предназначались для сидения.
Когда нас заметили, как-то сразу веселье начало стихать. Каждый, кто обращал на меня внимание, замолкал и не отводил взгляда. Когда над поляной повисла тишина, я почувствовала себя выставленной голой на всеобщее обозрение. Что делать? Как разрядить обстановку я не знала, ведь все ребята здесь — незнакомые! В тот момент, когда я уже решилась развернуться и уйти, из толпы донесся мужской голос:
— Ты Руслана, да? — говорил светловолосый парень. — Проходи, — он махнул рукой в сторону кучки валунов, предлагая пройти туда. Что поделать? Я пошла за ним. Головы присутствующих медленно поворачивались вслед за мной.
Я уселась на теплый камень и поняла, что молодежь обступила меня. Впервые в жизни почувствовала себя музейным экспонатом. Чего они вылупились?!
— Привет, меня зовут Руслана, мне шестнадцать (скоро будет семнадцать), я у вас тут впервые, ничего не знаю, но чувствую себя ужасно неловко, потому что вы все вперились в меня своими глазищами, — как можно доброжелательнее отчеканила я.
Ребята тут же неловко отвели взгляды.
— Прости, просто мы нечасто видим жителей цивилизации, — пояснил мне светловолосый парень. — Ты так одета… — он выразительно посмотрел на мою одежду.
— Я одета как нормальный городской житель, и менять стиль не собираюсь. Не обижайтесь, но и вы в моих глазах тоже одеты странно.
По толпе прокатилась волна перешептываний.
— Расскажи нам о том мире, — попросила незнакомая девушка. Остальные ребята закивали и начали поддакивать.
У-у-у-у… Похоже, молодежь здесь страдает информационным голодом. Я даже не представляю, а как же так получилось? В современном мире создать обособленный мирок, отстающий в развитии лет на сто от цивилизации. Что в головах у этих ребят? О чем они мечтают? Как проживают свои жизни? Мне тоже хотелось расспросить их, но я понимала, что мои слова для них сейчас нужнее.
— Итак, ребята, — начала я. — Давайте вы для начала присядете, а то я неловко себя чувствую, когда вы все вот так нависаете.
Молодежь расселась по валунам. Девочки — справа, мальчики — слева, причем не сговариваясь. А в центре — я. Вдох-выдох, вдох-выдох…
— И что вы хотите знать? — начала разговор я. Чувствую себя клоуном на выступлении в цирке, ей-богу…
— А правда, что у вас молодые женятся без согласия родителей? — с благоговением спросила девушка в красном полушубке.
- Да, — улыбнулась я. — Формально после восемнадцати лет родители не имеют права вмешиваться в судьбу детей, и они могут делать все, что захотят.
Толпа удивленно вздохнула.
— Над нашим селением иногда пролетают странные металлические птицы, — произнес парень. — Нам говорят, что это самолеты. Что ты о них знаешь?
Боже мой, какие же они ещё дети…
— Самолеты — это такие машины, которые летают по небу на большие расстояния. Лично я на них никогда не летала, но знаю, что он летит над облаками, и можно смотреть на дождь сверху вниз.
— Как это?!
— Вот так. Грозовое облако находится ниже вас, и вы летите над дождем. Говорят, потрясающее зрелище, — здесь я приукрасила. Далеко не все самолеты на такое способны, но все же.
Снова волна перешептываний.
— А правда, что у вас приняты добрачные отношения с мужчинами? — с вызовом спросила красотка, сидящая в окружении подружек. Она смотрела на меня так зло и ненавидяще, что стало не по себе.
— Да, — пожала плечами я. Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все девушки изумленно-испуганно ахнули, а парни замерли.
— То есть все ваши женщины — порченые? — обманчиво спокойно спросила она, склонив голову набок.
— Что это значит? — напряглась я. — В смысле порченые?
— Это значит, что на момент брачной ночи девушка не является девственницей, и муж имеет полное право выгнать её.
Так-так-так, а это уже интересно.
— В современном городе в брак вступают по-другому, не так, как у вас. Молодые люди несколько лет встречаются, узнают друг друга, проверяют, смогут ли они прожить в браке. А как можно это выяснить без интимных отношений?
Неловкая пауза.
— То есть у вас девушки могут быть не невинными? — спросил кто-то из парней.
— Да, и ничего зазорного в этом нет, — уверенно ответила я.
— А ты тоже порченая? — громко спросила все та же мымра, с неприязнью смотрящая на меня.
— Этот вопрос тебя совершенно не касается. Не знаю, как здесь, но у нас подобные вопросы обсуждают лишь в кругу близких друзей, а спрашивающий такое при посторонних демонстрирует, что уровень его культуры на нуле.
Девчонка вспыхнула, и стала пунцовой.
Потом посыпались вопросы о еде, о быте, об условиях проживания. Я терпеливо отвечала, но вредная девушка больше и рта не открыла.
Мы просидели долго, солнце уже давно село, а костер все горел. В принципе, молодежь мне понравилась, если не считать одной смазливой вредины.