— Хорошо, так и сделаем, — решила Катя.
Кумат радостно улыбнулся, опять поклонился, привстав, и… перепрыгнул через парапет. Катя вскрикнула и бросилась посмотреть, куда он девался и что с ним — не было никого и ничего. Кот пропал. Кумат, точнее.
Она отказалась от обеда, только попросила чаю. Уточнила — где обедают гости? Внизу, в зале.
— Айт Данир попросил вас пообедать у себя, — доложила Турей. — Я живо принесу вам всё самое лучшее, что сегодня готовили, — и разочаровалась, что Катя отказалась.
— Вам тут спокойней будет, — заявила она сердито. — Это айт о вас заботится. Тут вы хоть сможете спокойно поесть. Вы же как дитя малое! Непонятно, чего не поймёте и на что обидитесь. Вот если бы вместе с айтом Даниром…
— Ни на что не обижусь, Турей. На обиженных воду возят.
— Что, моя айя?! — женщина не поняла. — Это где ж такое?!
— Прости! — Катя рассмеялась. — Это шутка. Точнее, поговорка. Народная мудрость. Смысл в том, что обижаться — проявление глупости. Надо не обижаться, а делать выводы о том, как себя вести.
— А, вот оно что! Тогда это правильно, — одобрила Турей.
Итак, на обеде в главном зале айю Катерину не ждут. Там айя Орна будет угощать гостей, среди которых её дочь и уполномоченные посланники короля. Но хозяйка там не нужна. Как-то это неправильно… но ладно.
Катю больше волновала нелегальная встреча с врачом-куматом. И что-то связывало этого старого кота и айю Лидию — тут определенно может быть что-то интересное и важное…
Она отправилась в кабинет айи Лидии раньше времени, захватив с собой чайный поднос. На всякий случай объяснила Турей, что предстоит. Та, что характерно, не возмутилась и не стала отговаривать, но явно удивилась, узнав, где назначена встреча.
— А ведь шептались на кухне, что Хозяйка и мастер Таурун водят знакомство, я не верила, — сказала она. — А оно вот, значит, как…
— Про знакомство нам неизвестно, — возразила Катя, — ты смотри не начинай что-нибудь шептать на кухне.
— Как можно, айя!
Хозяйничать в комнате айи Лидии было неловко. Но утром, приказав открыть для неё всё на семейном этаже, Данир дал понять, что для его жены здесь нет запретных мест. Катя быстро нашла ключи, о которых упоминал кумат — в нижнем ящике шкафа. Ящик был без ручек, плоский, снаружи — просто доска шириной с ладонь поперек шкафа. Практически потайной, но спасибо хоть, что без секретных запоров, Катя потянула доску на себя — ящик сразу подался. И там лежали ключи и книга. Томик Достоевского, между прочим. «Идиот». Опять привет из родного мира. Катя схватила книгу, раскрыла — пустые сероватые страницы. Блокнот-ежедневник! Она не раз видела подобные в продаже: обложка имитирует книжную, внутри блокнот.
Катя закрыла ящик, нашла в связке ключ с синим камнем, который как родной вошёл в прорезь замка и повернулся с мягким щелчком. Она не стала вынимать ключ. Взяла бутафорского Достоевского, уселась в кресло и принялась методично его перелистывать, чтобы убедиться в отсутствии записей: блокнот не казался совершенно новым. А вдруг?
— Там ничего нет, айя, — негромкий, но звучный в то же время голос прозвучал неожиданно, она так и подскочила в кресле.
В углу стоял человек, среднего роста и крепкого сложения, совершенно седой.
— Но вы, моя айя, конечно, вольны не верить мне на слово, — добавил человек мягко.
Его вид располагал к себе. Внушал доверие.
— Вы айт Таурун? — опомнилась Катя. — Здравствуйте…
— Что вы, айя. Я не волк. Айты в Веллекалене — только высокородные волки. Если хотите оказать мне уважение, зовите мастером Тауруном, пожалуйста.
— Да, хорошо. Простите, мастер Таурун…
Это был наполовину седой мужчина, бритый, далеко не дряхлый, с пронзительными, умными зелёными глазами.
— Не надо волноваться, моя айя, — попросил он. — И не надо меня бояться. Вы хотели меня видеть. Лучше бы вам обращаться ко мне просто, как вы разговариваете со слугами. В конце концов, это лишь условность. Но я в курсе, что кое-где в вашем мире на это обращают излишнее внимание.
Ого, он ещё рассуждает об её мире! Первый из встреченных тут местных.
— Да, мастер Таурун, я рада, что ВЫ понимаете.
Обращаться к этому старику в принижающей форме она была не в состоянии. Её воспитание на этот раз категорически воспротивилось.
— Не переживайте, — он кивнул и улыбнулся.
— Но как вы сюда попали, неслышно и незаметно? Это магия?
— Нет-нет, не магия, — он решительно покачал головой, — я двуликий. Оборотень. Вы же знали об этом? Вот, смотрите, — он поманил её подойти и приоткрыл нижнюю дверку шкафа, возле которого стоял.
Угловой шкаф, красивый, резной, с застеклёнными дверками, заставленный серебряной посудой. Нижнее отделение разделялась надвое перегородкой, одну часть забили какими-то свитками, перевязанными красными и синими лентами, вторая была пустой — на неё и показывал необычный гость.
— Здесь проход, таких немало в замке. Сделан в давние времена.
— Но тут же только крыса проскочит! — Катя растерялась. — Ох, простите!
— Нет, тут гораздо больше места, — глаза старика смеялись, — повторяю, айя, я двуликий. Я кот! Вы никогда не видели котов? Если голова кота пролезет в небольшое отверстие, то и весь кот пролезет в это отверстие. Если вы не хотите меня видеть, просто заприте на ключ эту дверку. Ключ у вас в связке. Это тайные проходы для своих, айя, вам не надо бояться.
— Я могла бы… посмотреть? — спросила она и испугалась.
Может, это невежливо? Бестактно?
— Пожалуйста, — тут же кивнул Таурун, верно поняв просьбу.
И превратился. На раз-два-три. Катя все-таки успела засечь взглядом это быстрое перетекание форм — не мгновенно, но быстро, красиво. Как в мультике. На полу сидел крупный — даже, скажем, очень крупный, — рыжий котяра. Рыжий с густой проседью на голове и вдоль спины. Но красавец!
Катя замерла, восхищенно разглядывая это чудо. Кот покрасовался перед ней, картинно выгнул спину, и превратился опять — так же, но в обратном порядке.
— Вам, айя, пока нечасто приходилось видеть превращения! — он понятливо улыбнулся.
— Да, совсем редко, — согласилась она. — Такое — впервые. Спасибо. Это было… красиво.
— Тогда у вас всё впереди. Наш мир полон двуликих. Вы позволить мне сесть тут? — он разулся, прошёл на середину комнаты и уселся прямо на ковёр, обхватив рукой одно колено.
Его просторная одежда из крашеного льна совершенно не стесняла движений. Штаны, рубашка на шнуровке, жилет, мягкие туфли, теперь сброшенные. В сущности, волк-лекарь Мортаг одевался практически так же.
— Вам не удобнее будет в кресле? — Катя всё-таки продолжала удивляться.
— Ничуть не удобнее, — невозмутимо ответил лекарь. — Не беспокойтесь обо мне, айя. Так вот, почему я сказал, что в тетради ничего нет, хотя вы явно что-то искали. Хозяйка об этом упоминала. Айя Лидана. Она хотела писать там для вас. Не знаю, что. Наставления, может быть, — это он сказал с лёгкой усмешкой, как бы давая понять, что не любит наставлений. — Но вы с Даниром расстались. Хозяйка была расстроена. Вы — единственное, во что ей оставалось верить.
— Простите? — Катя совсем не поняла.
— В том, что касается Данира, конечно. Мы верим, что одиночка обречён на трудности, и лишь вместе со своей парой находится верный путь, когда даже трудности — во благо. Волкам это отчего-то особенно важно. То, что вы, разойдясь, встретились снова — хороший знак.
— И какой же верный путь нам надо поискать?..
— Ну как же. Точный способ снять проклятье неизвестен. Единственная надежда — это снять его вслепую. Просто потому, что вы вместе. Да, надежда призрачная, но без этого для Данира ничто не имеет смысла.
— И это реально? — с замиранием сердца уточнила Катя.
В груди на миг стало тепло.
— Я же сказал: призрачная надежда, — пояснил кумат. — Но это не означает, что её нет.
— И что мне нужно делать?
Хотелось бежать куда-нибудь и сделать кучу всего полезного, чтобы призрачная надежда стала чуть более осязаемой.
Лекарь удивлённо посмотрел на неё.
— Ничего, конечно. Быть собой. Жить. Радоваться. Смысл жизни в этом, разве нет?
— Это всё слова ни о чем…
Старик развёл руками.
— Почему все считают, что я — та самая пара Данира, которая поможет ему снять проклятье? — не унималась Катя.
— Никто не считает. Можно лишь надеяться. Тех, кто живёт в истинном союзе, проклясть невозможно. Их оберегает и ведет особое покровительство Великой Матери. Да, об этом написано, хотя все примеры случались в давние времена. Но это можно магически объяснить, так что это возможно. Но вы ли истинная пара Данира? Неизвестно. Это нельзя измерить. Только Данир может почувствовать. Никто не гарантирует, что даже истинность пары приведёт к отмене проклятья. Поэтому я и сказал — призрачная надежда.
— А — это? — Катя раскрыла ладонь, показала кольцо.
— Это означает совместимость, — закивал лекарь, — если кольцо настроено магически, а Лидана, конечно, его настроила. Но эти настройки не столь тонки, чтобы определить полную совместимость. Они определяют допустимую. Возможную. Понимаете разницу? К тому же там есть лишнее. Традиционные вещи, которые имеют отношение не к паре, а к клану в целом, например.
— Значит, настоящая истинная пара Данира может не подходить клану?
— Именно. Вообще это был бы редчайший случай. Но вы подходите и клану. Поэтому вы с Даниром женаты полным браком. Остаётся надеяться, что вы и есть его истинная. Если нет — что ж, вы просто счастливые супруги, что уже немало.
— Истинная — не обязательно единственная, да? — Катю увлекла теория, — хотя понимаю, если одну истинную найти сложно, то двух и трех почти невозможно, в этом и дело? А у вас, куматов, тоже есть истинные пары? А у людей?
— У нас есть. У всех двуликих, но лишь благодаря природной чувствительности, которую люди потеряли. Люди мало ориентируются на запах и слух. Они пользуются другими, далекими от природных вещей соображениями. Да и двуликие прекрасно обходятся без истинных, женятся и растят детей. Иначе бы мы давно вымерли, моя айя.