Не помогло. Волк бросил деньги хозяйке на стойку, получил взамен корзинку, наполненную сладкой выпечкой, и направился прямо к ним. Поставил корзинку, вкусно пахнущую мёдом и маслом, на стол, и уселся напротив, лучезарно улыбаясь. И принюхался, после чего с его лица разом стекла улыбка. Катя начала понимать, что происходит. Запах беременности? Хотел подкатить, но теперь сам уйдет?
Хоть понять бы, что это за запах такой. Приятный или наоборот? Нейтральный, лишь несущий информацию?
А волк уставился на её руки. Длинные рукава плаща закрывали тату, а кольцо она сняла и повесила на шнурке на шею. Волк снова принюхался, насупился ещё больше, встал и проворчал что-то нечленораздельное — сказал по-волчьи. Мих ему ответил, серьезно и почтительно. Тогда волк поклонился Кате и отошёл, буркнул что-то хозяйке у стойки, после чего и хозяйка и несколько гостей повернулись в их сторону…
— Мих, что это значит? — шепотом спросила Катя.
— Он спросил, айя, вы женщина Саверина или нет. Я сказал, что да. Он узнал запах, айя. Он знаком с айтом Даниром. Я ведь не должен был говорить, что вы айя Саверин?
Катя чуть не застонала, уронив голову на руки. Не только запах беременности. Опять она растяпа! Данир говорил когда-то, что она должна пахнуть им, и будет в безопасности. Вот и безопасность — другой волк резво сбежал. Но…
Почему она не догадалась перед этой поездкой вымыться и переодеться?! На ней словно штамп «женщина Саверина», пусть лишь для тех, кто знаком с Даниром. Нужно ли это сейчас — вопрос…
На этом, правда, всё и закончилось — хозяйка занялась тарелками, а гости своей едой, но нет-нет кто-то да поглядывал на них с Михом. А тому явно не давала покоя корзинка сладостей, но Катя не решалась кивнуть, давая добро на их поедание. Кто знает, как это расценят? Пусть Турей решит…
Турей появилась скоро, взволнованная.
— Вас ждут в храме, айя. Старшая жрица ждёт. Сказала, что мной говорить не станет, а вы можете прийти.
— Так и сказала? — Катя вскочила.
— Да! Сказала, что айя Катерина Саверин может прийти. Сколько живу, не слышала, чтобы волчицу звали в кошачий храм! Тем более если она Саверин! Рассказать — не поверят…
— Ладно, я иду, — Кате было не до сомнений.
Рыжая жрица стояла перед воротами. И хотя она теперь старательно убрала волосы под сложно повязанный платок, не узнать её было невозможно. Она низко поклонилась:
— Рада встрече, айя Катерина.
Кате захотелось прыгать от радости. Арика здесь — это удача. В прошлый раз она шла на контакт. Они могли бы нормально поговорить, если бы Данир с его волчьими замашками не мешал. Но дурацкая ситуация — тебе кланяются так почтительно, и ты стоишь и не знаешь толком, как поздороваться. То, как с Арикой обращался Данир в тот раз, не хотелось брать за образец.
— Я тоже рада встрече, — тем не менее сказала она, наклонив голову в сдержанном приветствии знатной волчицы. — Правда, дождя нет, как видишь.
— Он есть, — возразила Арика. — Раз вы тут. И вы единственная волчица во всем Веллекалене, которую я приглашаю под свою крышу. Зайдёте?
— Турей, жди меня в чайной, — попросила Катя. — Я запомнила дорогу.
И пошла за Арикой в храм.
Этот храм внутри был огромным и пустым. Пустые гулкие комнаты, высокие резные стены и ощущение легкости и чистоты. Никакой росписи, украшений, да и мебели тоже. И ещё — много света. Камень не давил, а словно предлагал взлететь, хотя бы душой. Скорее всего, дело в пропорциях. Золотое сечение?..
— Это место древней магии, моя айя. Я долго училась на чужбине, но пять лет назад вернулась сюда. Когда поняла, что справлюсь, что здешняя сила покорится мне.
— Не слишком тут комфортно для тебя, да? На чужбине ты видела бы больше уважения, чем на земле волков?
Они обменялись понимающими взглядами.
— Да, айя, — кивнула Арика. — Но это условности.
— И всё же.
— Я здесь родилась, айя. Свой дом надо прибирать самостоятельно. Вы меня понимаете, да? И ещё важнее, что я дорожу этим местом. Но когда Манш сожгут, здешнего источника силы тоже не станет. Хотя считается, что город сохранится, просто рядом с ним будет пустошь. Кому это нужно? Кто сможет уехать — уедут.
— Мой муж против. Он собирается этому помешать.
— Это одна из причин, почему я принимаю вас здесь. Несколько лет назад Круг жриц постановил оказывать любое содействие айту Гархару Саверину, который не давал согласия на сожжение Манша. К айту Даниру это имеет такое же отношение, хотя мало кто верил в его возвращение, моя айя.
— Я понимаю…
— Вторая причина — долг благодарности, причём двукратный. За жизнь двух неосторожных девочек.
— Девочка-котёнок, и та, что провалилась в трещину? — сразу догадалась Катя.
— Да. Вторая — моя младшая сестрёнка. Она рассказала мне, как вы познакомились. Прими мою благодарность и за айта Данира тоже. И не сердись на неё, прошу. Она поняла свои ошибки. К тому же она оказалась плохим посыльным и доставила письмо прямо в руки айта Данира.
— Да, это лучший аргумент в её пользу.
— Не все разбойники за отрогами на самом деле разбойники и хотят лишь грабить, айя. Многие размечтались о том, что король отдаст куматам сожжённый Манш, и когда он оживёт, то будет только наш. И трудно объяснить всем, какое же огромное это заблуждение. Но сестренка поняла. Она хорошая девочка. Это правда, клянусь именем Матери.
— Я верю, — Катя улыбнулась.
Волнение отпустило, она наконец почувствовала себя легко и хорошо. Влияние магии?
— Знаешь, я бы хотела говорить с тобой попросту, Арика. Ты мне нравишься. — Катя всего лишь сказала искренне то, что даже не думала, а чувствовала. — Я не решаюсь вести себя, как следовало бы. Прости. Мне бы хотелось обходиться без этих поклонов и лишних слов, они раздражают на самом деле…
Арика взглянула на Катю с улыбкой.
— Говорить попросту? Вы дарите мне дружбу, волчица? Спасибо. Знаете, это третья причина. Вы мне тоже очень нравитесь. Но другие не простят. Вы — айя Саверин.
— Договорились, — обрадовалась Катя. — Меня зовут Катерина. Или Катя. Приятно познакомиться, — на протянула руку, и жрица её пожала.
— Меня зовут Арика, — она поклонилась шутливо.
Хотелось даже смеяться — опять, наверное, влияние магии.
— Я понимаю твое положение, — добавила Арика. — Обещаю ничего у тебя не просить. И посторонние пусть не знают…
— А я как раз пришла просить, — Катя достала кошелёк.
— Для людей наша магия дорого стоит, волкам мы не помогаем вообще, — заметила Арика. — Но повторяю, для айта Данира я и так сделаю всё. Не надо платить. Но можешь просто подарить деньги храму… Катерина…
Арика привела Катю в небольшую квадратную комнату, посередине которой возвышался камень, тоже квадратный, в углу журчал фонтан — вода вытекала из дыры в стене и падала, разбиваясь брызгами, в круглую стеклянную чашу.
— Давай посмотрим, что у тебя есть, — сказала Арика.
Она развернула платок с кровью прямо на камне.
— Кровь айта? А раны нанесены не магическим оружием?.. Значит, можно оценить силу проклятья и его разрушительное действие. Думаю, это уже делали, но ведь тебе надо знать…
— Арика, несколько лет назад бабушка, то есть айя Лидана, хотела послать меня сюда. У неё тоже был платок с кровью, в шкатулке. Она говорила, что здесь, в Харрое, появилась талантливая жрица, способная разгадать тайну проклятья…
— Возможно, это я и есть. И да, мы можем иногда то, чего не могут волки. Но именно разгадать. Не прочитать. Не может быть точности. И только крови айта мало. В шкатулке наверняка было что-то ещё. Что-то, принадлежащее колдунье, которая проклинала.
— Тогда я просто хочу знать всё, что можно. Как можно больше.
— Сейчас… — Арика щелкнула пальцами, и испачканное кровью полотно загорелось сразу с нескольких сторон. — Всё хорошо, — успокоила она Катю.
Клочья пепла неровным слоем покрыли поверхность камня. Арика подняла над головой сомкнутые вместе ладони и запела на непонятном языке, и провела ладонью над пеплом, отчего крупинки его сложились в рисунок. Она нахмурилась и повторила. И ещё раз.
— Как интересно, Катерина, — сказала она наконец. — Я такого ещё не видела. Да, есть заклятье. Да, оно смертное. Да, назначенный срок подходит к концу. Но оно изжито на большую часть.
— И что это значит?! — Катя поняла, конечно, но подтверждение ей требовалось.
— Сейчас, — Арика опять запела что-то, и подвигала ладонями над камнем.
— Да-да. На пять седьмых. Именно так. Это много. Обычно так и заклинают, на три, семь, девять условий, это магические числа, — бормотала она, опять водя руками над пеплом. — Правда, срока там мало осталось… Но пять седьмых!
— Так что это всё значит?!
— Пять седьмых — значит, должно случиться семь каких-то событий, чтобы заклятье было снято. Пять уже случилось.
— Я понимаю, что такое пять седьмых! Но что за события? — Катя вцепилась в камень обеими руками.
— А вот этого я уже не знаю, — жрица вытерла ладонью вспотевший лоб. — Это могут быть разные события, но чаще всего что-то одно, повторенное семь раз. Когда заклинают не слишком обдуманно, то назначают что-то одно, так проще.
— Например?
— Кто знает? Поднять семь камней. Съесть семь лягушек. Катерина, поверь — всё, что угодно! Но пять седьмых! Ты уверена, что никто не знал секрета и не пытался снимать заклятье?
Катя только покачала головой. В чём она могла быть уверена?..
— Осторожнее, — Арика схватила её за руку. — Смотри…
Её рука была в крови, и край алтаря тоже был испачкан. Она не заметила, как поцарапала руку об острый край.
— Волчицы считают это плохим знаком. Но ничего страшного, уверяю, — сказала Арика. — Зато теперь мы можем посмотреть и твою связь со всем этим. Позволяешь?
Дождавшись её кивка, Арика запела, по камню пробежала полоска огня, потом словно дуновение ветра перемешало пепел, и ещё раз. И Арика опять взмахом ладони сложила его в рисунок, и наклонилась ниже, вглядываясь.