дином послом.
Что я хочу исправить теперь? Что нового я могла бы сказать? Отправиться следом? Повести за собой отряд? Ни одной здравой выполнимой идеи. Отряд мне точно никто не даст.
Вернуться в более раннее время и поговорить с сеньором Поморро?
Я позволяю Кею увести себя и сказываюсь больной. Я даже не отказываюсь от горькой микстуры, по уверениям брата, благотворно действующей на нервы. Я хочу забыться сном, я готова проспать сутки, двое, я хочу встать бодрой, полной сил и планов, как предотвратить трагедию.
Такое чувство, будто я с самой судьбой сражаюсь.
Я просыпаюсь на узком сиденье кареты. Наверное, Великокняжеская охота прервана раньше срока, и все возвращаются в столицу. Жёсткая спинка поразительно похожа на стенку гроба. Я проваливаюсь в кошмар.
Следующий раз я просыпаюсь вечером, уже в своей спальне.
Самочувствие неожиданно хорошее, хотя вялость и ощущение раздавленности не исчезли. Спать больше не хочется. Я приказываю Моораце заварить кофе, и, как только она ставит поднос с моим новым любимым напитком на прикроватную тумбочку, отсылаю обеих горничных — мне нужно побыть одной.
Кофе горчит. Я пью мелкими глотками и думаю о ерунде — о том, что кофе, заваренный Мансом во сто крат вкуснее.
Отставив пустую чашечку обратно на поднос, я вновь прислушиваюсь к себе. Я готова… Выспаться было правильным решением — пустота исчезла, магия полностью восстановилась, а кофе помог взбодриться. Ко мне снова вернулась ясность мысли.
— Я буду сражаться, даже если мне придётся стать призраком, — повторяю я свою коронную фразу-заклинание.
Я чётко представляю, что хочу вернуться в день, когда последний раз виделась с сеньором Поморро. Я буду действовать через него. Я в деталях представляю полумрак приёмной “Веги”, скрывающегося в густых тенях сеньора, его полумаску.
Магия послушно отзывается.
И… не происходит ни-че-го.
Прошлое словно отказывается меняться. Я пробую, пока снова не выбиваюсь из сил, пока не приходит осознание, что переделывать один и тот же день бесконечно невозможно. Подаренное господином послом чувство защищённости, чувство твёрдой опоры и уверенности в завтрашнем дне уходит.
Какая-то часть меня умирает вместе с господином таэльским послом.
Я задыхаюсь, хватаюсь за шею.
Почему?! Ну же! Магия есть — если сейчас не получится, то значит, что уже никогда не получится.
Ни-че-го.
Я проиграла.
Но у меня всё ещё есть семья: мама, папа, брат. А значит:
— Я буду сражаться, — клянусь я.
Роняю голову на руки и беззвучно плачу.
Глава 16
Утро следующего дня я начинаю с кофе, газет и сплетен. Моораца охотно пересказывает, что успела услышать от слуг из других домов — она специально сходила на рынок за свежим молоком для кофе.
— Вас обсуждают, госпожа.
— Угу.
Это было неизбежно. Я дала повод.
Наверное, я могла бы вернуться в прошлое и “стереть” свою бурную реакцию, показать сдержанную отстранённость? Я… не хочу. Осознание, что я не смогла спасти господина посла, угнетает.
Я задаюсь вопросом, почему Моораца со мной. Её прислал господин посол, и ему я доверяла до определённого предела. Чьи приказы она выполняет теперь? Моораца заверила, что следует только указаниям господина посла…
— Говорят, что господин посол погиб на охоте после того, как на него разозлился молодой князь Кокберг.
— Чушь. Нет никаких оснований обвинить Кея. Империя не примет.
— Слово, бывает, убивает, — очень серьёзно возражает Моораца.
— Да.
С нами произошло ровно то, что недавно с Великим князем — на репутации расползлось чёрное пятно. Опасно, однако причин беспокоиться нет, достаточно через два-три дня отработать слухи.
— Говорят, что вы влюбились во врага. Говорят, что вы ветреная.
— Пфф.
После истории с Реем замуж не очень-то и хочется, так что в какой-то степени я даже приветствую подобные слухи.
Слушая Моорацу, я пью кофе и шуршу газетами. Интересного мало. “Светская хроника” сообщает, что тело господина посла с почестями отправлено в Таэль. У меня перед глазами встаёт кровавая картина. Я отставляю чашку, задумываюсь. Да, мелких странностей слишком много, начиная с моей ленты, но… я верю своим глазам. Это был он, и он… был мёртв. Что касается сходных ран, то их можно объяснить — вероятно, господин посол применял одну и ту же связку боевых приёмов.
На глазах закипают слёзы, и я их смахиваю.
Внимательно, не пропуская ни строчки, я прочитываю только статью в “Деловом вестнике”. Империя с дивной быстротой прислала ноту протеста, отношения Вадора и Таэля предельно обострились, однако речи о бряцании оружием пока не идёт. Обозреватель уверен, что война неизбежна, и я с ним согласна.
Лишившись виверн, какой трюк используют песчаники?
В дверь раздаётся стук.
— Да?
— Доброе утр…, — войдя, Кей резко теряет дружелюбный настрой, принюхивается и, не договорив приветствие, восклицает. — Имперский кофе?!
Ха…
— Кей?
Он замечает газеты, “Светскую хронику”. Понять, о ком я читаю, не трудно.
— Ты совершенно не умеешь выбирать, Иси, — качает головой он. — А ведь тебе пора думать о замужестве.
— О женитьбе своей подумай, — грубовато огрызаюсь я. На вежливость меня не хватает.
— Леди Юань из семьи, преданной Великому князю.
В моём прошлом Кей был убит, поэтому я понятия не имею, чем могут закончиться его отношения с леди Юань. Мне нечего сказать.
— Достойная невеста, — кривлю я губы.
— Почему бы тебе не присмотреться к среднему сыну лорда Фейерана?
— Это тот, который, напившись, в доказательство своей верности, разбил кувшин собственным лбом и теперь щеголяет мелкими шрамами по всему лицу? — уточняю я.
Кей смущённо отворачивается.
Я допиваю кофе, довольно громко звякаю пустой чашкой о блюдце.
Надо выпроводить Кея и… навестить “Вегу”. Может быть, что-то прояснится на встрече с сеньором Поморро?
Зло хлопнув по подлокотнику, я скрываюсь в спальне. Моораца понимает мои намерения с полуслова, помогает переодеться, переодевается сама. Сверху мы надеваем привычные платья — я дневное, а она свою форму.
Когда я возвращаюсь в будуар, брат всё ещё упрямо сидит и таращится на пустую чашку из-под кофе. Так и хочется сказать, что напиток не имперский, а заморский. Чай, между прочим, в Вадоре тоже не растёт, но чувствую, что слишком утомлена для пустого спора.
— Иси?
Я прохожу мимо. Кей вскакивает. Я выхожу в коридор, оглядываюсь — слуг нет. Моораца выходит за мной, хлопает дверью, и, не сговариваясь, мы припускаем по коридору. Когда Кей появляется, нас уже нет в поле зрения.
На зов я не откликаюсь. Мы прячемся, и Кей, торопясь, проходит мимо.
Из дома я сбегаю тайком. Платья остаются в небольшом тайнике. Как оказалось, Моораца давно устроила, причём, подозреваю, далеко не один. Меня озноб пробирает от повеявшей в затылок смертельной опасности. Но прямо сейчас бояться нечего, мне следует сосредоточиться на более важных проблемах.
Сбегаю я, разумеется, не одна. Меня будет сопровождать Моораца. Прежде всего она телохранительница, а ещё, в отличии от меня, видевшей город из окна экипажа, она ориентируется в столице и меньше, чем за полчаса, по проулкам выводит на широкий проспект, где нанимает экипаж.
— Княжна, — обращается она ко мне, как только экипаж и вполовину не такой удобный, как я привыкла, трогается.
— Да?
— Если молодой князь не полюбит кофе, ему будет трудно, когда полуостров вернётся в состав империи.
— Наивность лечится болью, — пожимаю я плечами.
Когда-то я тоже была доверчивой дурочкой, да и сейчас от прошлой себя недалеко ушла. Чаще я думаю, что обратиться к господину послу и сеньору Поморро было гениальным решением, но время от времени я вспоминаю, что совершила глупость. Я совершила государственную измену и собираюсь пойти дальше.
На кого мне положиться? Уж точно не на Кея…
Вздохнув, я прикрываю глаза.
Может быть, прямо сейчас запросить у сеньора Поморро информацию по Аарону Кокбергу? Полуостров долгое время оставался под пятой чудовищ. По какой причине будущий первый Великий князь и его верные рыцари отправились сражаться? Легенда гласит, что Дарен Вадор во сне увидел страдания Белой богини и поклялся спасти, но в эту часть сказки я не верю.
И не только по легендарному предку. Из редких обмолвок следует, что нечто серьёзное произошло между императорским родом и Кокбергами. Но что это могло быть? И как с расколом связаны Вадоры? Ха… У меня начинает болеть голова, когда я обо всём этом думаю.
Экипаж останавливается.
Моораца первой выпрыгивает на мостовую, расплачивается. Я озираюсь. Почему-то Моораца не стала называть местом назначения ювелирны салон, выбрала ничем не примечательную улицу, выходящую на площадь, за которой начинается нужная нам Брегская.
Пройтись пешком тоже хорошо… Так я думаю, пока за поворотом не открывается зрелище, к которому я совершенно не готова. К небу поднимается чернильно-чёрный дым.
На Брегской улице каменные здания все, кроме одного.
Моораца равнодушно подтверждает мою догадку:
— Княжна, горит “Вега”.
Боль вспыхивает в ладонях, и, когда я опускаю взгляд, понимаю, что раню себя ногтями до крови. Усилием воли я разжимаю пальцы, выдыхаю.
То, что “Вега” горит… Дым слишком чёрный, чтобы принять его за случайный. Я помню пожар из прошлого, помню, что деревянное здание было нарочно пропитано горючими зельями, чтобы гарантированно уничтожить любые доказательства шпионской и диверсионной деятельности отделения скромной. Я сама предоставила сеньору Поморро сведения о раскрытии “Веги”. Ничего удивительного, что день пожара наступил. Но почему сейчас, сразу после гибели господина посла?
— Идём, — командую я.
Здание пусть горит, мне нужны люди, и я уверена, что о моём приближении сеньор Поморро уже знает, его соглядатай наверняка побежал вперёд и предупредил.
Я совершенно не удивляюсь, когда в ювелирном салоне знакомый мальчик приглашает меня в одну из переговорных. Я удивляюсь, увидев напротив себя не сеньора Поморро.