Его разбудил звук поворачивающегося в замке ключа.
Это пришли за ним Айвор и знаток живописи, назначенный бароном ему в секунданты.
Над Кадлингтоном разгорался рассвет.
Глава 28
Покрытый туманом Кадлингтон возвышался темной призрачной громадой, а его угрюмая башня указывала в небо, подобно персту мщения.
Внезапно налетел легкий ветерок и разогнал облака. Бледная луна быстро исчезла, уступив место восходящему солнцу. Лес по-прежнему лежал в сонном спокойствии, но внизу, в долине, кое-где уже поднимался дым из печных труб поселянских домишек. Эти люди, обремененные заботами, вставали ни свет ни заря. Послышалось глухое мычание скотины, которую выгоняли из стойла; этот монотонный звук был словно протест против жестокости жизни, царившей здесь от рождения до самой смерти человека.
На лужке, к которому Айвор, Певерил и его секундант приближались через фруктовый сад, уже собралась небольшая группа людей.
Барон Кадлингтонский стоял впереди, за ним — его секундант, новый врач, молодой доктор Барнстабл с небольшим черным саквояжем. Он нервничал. Ему весьма не нравилось то, что вскоре должно было произойти, ибо он был мирным деревенским лекарем, совсем недавно приобретшим эту специальность и еще не привыкшим к жестокости. Он впервые присутствовал на дуэли в качестве секунданта.
Похоже, Сен-Шевиот пребывал в прекрасном расположении духа. Он постоянно улыбался, демонстрируя ряд великолепных зубов. Сбросив верхнюю одежду, оставшись в одном камзоле и шелковых панталонах, он начал аккуратно подворачивать рукава своей ослепительно белой тонкой батистовой рубашки. Когда барон увидел направляющуюся к нему изящную легкую фигуру молодого художника, он, продолжая улыбаться, прищурил глаза. Певерил подошел ближе и поклонился. Молодой человек был бледен и грустен, но не выказывал ни страха, ни замешательства. Дензил Сен-Шевиот спокойно ответил на его поклон, снова ощутив невольное восхищение молодым человеком, который с таким благородством возлагал свою жизнь на алтарь чести и любви. Сам же Сен-Шевиот никогда не пошел бы на такую жертву. Конечно, он мог сразиться за так называемую честь, но только когда был уверен в своей победе.
И вот Айвор принес шпаги. Знаток живописи и некий молодой человек, гостивший в Кадлингтоне и поднятый ради такого случая с постели, представились Певерилу его секундантами. Марш тоже снял с себя верхнюю одежду и засучил рукава. Он дрожал от холода, резкий ветер развевал его волосы. Подняв голову, он увидел высоко в небе голубую расщелину меж облаками. Внезапный солнечный луч осветил зеленую просеку, образовавшуюся среди снега. Наверное, это были первые предвестники наступающей весны. Первое обещание того, что холодной, лютой зиме скоро придет конец. «Как странно, — подумал Певерил, — что сегодня как раз канун обручения ее величества». Весь Лондон будет охвачен суматохой и завершающими приготовлениями к этой торжественной церемонии. Как все это не вяжется с его трагическим положением! Он даже остановился, произнося безмолвную молитву, желая юной королеве счастья с ее принцем-избранником. Потом забыл обо всем, кроме Флер. Он глубоко вздохнул и, демонстрируя мужество фаталиста, сделал вид, что проверяет качество предложенной ему шпаги.
Один из секундантов прошептал доктору Барнстаблу:
— Вам известно, из-за чего эта дуэль? Я понятия не имею.
— Я тоже, — тихо ответил доктор. — Слышал, что тут замешан вопрос чести барона, равно как и его бывшей супруги леди Сен-Шевиот. Их брак недавно был признан недействительным. — И он прибавил: — Но я знаю, что этот юный джентльмен, художник по профессии, совершенно не умеет стрелять, не владеет шпагой. И лорд, безусловно, убьет его.
— Да хранит его Господь, — прошептал собеседник доктора Барнстабла.
Молодой джентльмен, француз маркиз де ля Пэр, в эти дни был почетным гостем барона и сейчас взял в свои руки ситуацию, ибо был весьма опытен в дуэлях. Он предупредил противников о правилах и поставил их лицом друг к другу с опущенными к земле шпагами. Певерил внимательно следил за движениями и действиями барона, стараясь следовать им. Он мрачно подумал о том, удастся ли ему нанести хоть один удар или хотя бы услышать звон своего клинка, соприкоснувшегося с клинком противника, прежде чем его разоружат. Но когда маркиз осведомился, готовы ли противники к схватке, Певерил первым ответил: «Да». Тогда маркиз решительно скомандовал:
— En garde, messieurs![13]
Противники стремительно направились друг к другу. И тут же искусным ударом барон выбил из руки Певерила шпагу, рассмеялся и процедил сквозь зубы:
— Поднимите ее.
Марш с красным от стыда лицом поднял оружие и сделал выпад в сторону своего противника.
— За нее! — отчаянно воскликнул он.
— Болван, — отозвался Сен-Шевиот, ловко отражая удар. На этот раз не только шпага отлетела от Певерила — из руки, в которой он ее держал, закапала кровь.
Барон рявкнул:
— Ну, что теперь?
Сердце в груди Певерила стучало так, словно готово было выскочить. Но он, не обращая внимания на кровь, быстро пропитывающую рубашку, снова поднял шпагу.
Следующее движение художника было стремительно, как молния, но не от наличия опыта, а из-за отчаянного желания хоть единственный раз достойно противостоять барону. И снова зазвенели клинки. Даже Сен-Шевиота удивило такое внезапное проявление ловкости в фехтовании. Но это не смогло смутить его. Барон всего лишь, как кошка с мышкой, играл с несчастным художником. Доктор Барнстабл, с тревогой наблюдая за поединком, протестующе выкрикнул:
— Милорд… это нечестно… ведь будет совершено убийство!
— И все же я убью его! — отозвался Дензил.
Пот заливал лицо Певерила. Он уже дважды был ранен в плечо, но все же крикнул барону:
— Продолжайте! К бою, милорд!
Сейчас уже почти неохотно (ибо он не мог не восхищаться противостоящей ему отчаянной храбростью) Сен-Шевиот сделал очередной выпад. Острие его шпаги вонзилось в правую руку Марша. В третий и в последний раз оружие выпало из его руки. Он зашатался и упал бы наземь, если бы секунданты не подбежали к нему и не подхватили его. Лицо молодого человека было пепельно-серым. В глазах стояли досада и отчаяние.
— Отпустите меня, — пробормотал он. — Если нужно, я буду сражаться левой рукой.
— Тогда сражайтесь и умрите… — нетерпеливо вскричал Сен-Шевиот, которому уже наскучила эта неинтересная дуэль.
Но в этот момент царившую в окрестностях тишину разорвал громкий мужской голос:
— Прекратите!
Дуэлянты и остальные присутствующие на лужайке обернулись и увидели трех человек, входящих в аркообразные ворота, что вели из Кадлингтонского парка. Двое мужчин, один высокий, закутанный в плащ, второй пониже, коренастый, и женщина, лицо которой скрывала густая вуаль.
Сен-Шевиот с изумлением уставился на незваных гостей, досадуя на их появление, прервавшее дуэль. И кроме того, кто эти незнакомцы, посмевшие бесцеремонно вторгнуться в его владения? Сен-Шевиот швырнул свою шпагу одному из секундантов и направился навстречу мужчинам, которые, в свою очередь, быстро приближались к нему, оставив женщину у ворот. Тем временем доктор Барнстабл пытался перевязать две или три раны, полученные Певерилом. Раны были неглубокими, но молодой человек терял много крови. Художник изумленно смотрел на мужчину, что был пониже и помоложе. Ведь это Лук Тейлор! Как же Лук мог оказаться здесь, озадаченно подумал он. Затем резко повернул голову и увидел женщину, стоящую у ворот. Она приподняла вуаль, и, хотя Певерил находился довольно далеко, сразу же узнал ее. Сердце его, казалось, перевернулось в груди.
— Флер! — прошептал он.
Наконец более высокий из незнакомцев оказался лицом к лицу с Дензилом Сен-Шевиотом. Он снял шляпу и несколько мгновений мрачно рассматривал барона.
С каждой минутой становилось все. Светлее. Бледное февральское солнце, словно исполняя обещание, данное час тому назад, слизывало снег с длинных влажных прогалин. Сен-Шевиот, весьма недовольный столь неожиданным вмешательством, пристально вглядывался в изуродованное шрамами лицо седого джентльмена, не узнавая его.
— Могу я поинтересоваться, что все это значит, сэр… кто вы такой? — начал он.
— А вы посмотрите внимательнее, Сен-Шевиот, — перебил его седой незнакомец. — Посмотрите внимательнее и вспомните.
Сен-Шевиот еще пристальнее всмотрелся в незнакомца. И ярость уступила место чрезвычайному удивлению. Вначале он сказал себе, что этого не может быть. Потом язык словно прилип к его зубам. Наконец он выдохнул:
— Гарри Роддни? Нет, нет, это не он, это призрак, который появился, чтобы преследовать меня…
— Я не призрак, — проговорил Гарри и, сняв плащ, бросил его на землю. — Я отсутствовал долгих три года… был на самом краю света, где по причине, объяснять которую у меня нет времени, не мог связаться с моей дочерью. Я прибыл, чтобы отомстить за нее, сэр. Если бы не проблема с лошадьми, я был бы здесь намного раньше. Слава Богу, что я все-таки прибыл вовремя, — добавил он, мельком взглянув на Певерила.
Художник, бледный и потрясенный, опираясь на руку доктора Барнстабла, смотрел на высокого джентльмена.
— Отец Флер! — воскликнул он, сам еще не веря своим словам.
— Да, мой мальчик, — мягко произнес Гарри. — Мне известно все, что происходило здесь. Вы можете быть спокойны, ибо уверяю вас, что я не только ее отец, но и ваш друг.
Дензил Сен-Шевиот продолжал в тупом оцепенении смотреть на сэра Роддни. Тогда Гарри вновь обратился к нему:
— Мне известно все, Дензил Сен-Шевиот. И за то, что вы сделали с беззащитной девочкой, потерявшей родителей, вы ответите лично мне. А не этому мальчику, который если бы мог, то непременно отомстил бы за нее. Но он не обучен дуэлям.
Сен-Шевиот схватился за горло. К нему мгновенно вернулось его обычное нахальство, и он стал возражать: