Девушка задержалась у двери, тщательно очищая легкую обувь от налипшего снега. Ежели что, попросит того доктора взять ее на службу. Да и деньги у нее теперь имеются, хоть и немного. Проживет как-нибудь.
Однако уходить из этого дома было бы жаль. У Арлена по-прежнему случались приступы мрачной задумчивости, однако за последние дни он и слова резкого ей не сказал. И обучение чтению проходило все лучше… Эвелиса внезапно успокоилась.
Хозяин дома не слишком любит посторонних, и без нужды не станет подыскивать себе другую прислугу. Вместо того, чтобы голову себе глупостями забивать, лучше пойти на кухню, и заняться приготовлением обеда, надо же накормить неожиданных гостей.
***
И все же, когда Ирвис пригласил Эвелису в свой кабинет, в груди что-то екнуло. Пришлось собрать все мужество, чтобы оставаться спокойной и невозмутимой. Впрочем, кажется это ей вполне удалось.
– Сперва о важном. – мужчина придвинул ей два увесистых мешочка, – Ваше жалование за прошлый месяц… и за следующий.
– За следующий? – девушка едва удержалась, чтобы в упор не посмотреть на управляющего. По крайней мере, ей явно не собираются искать замену, раз платят вперед.
– Вы же не собираетесь подыскивать себе другое место службы? На удивление, его милость вами вполне довольны. А уж поверьте, до этого единственным человеком, который его устраивал, была дама Иридия.
Эвелиса склонила голову, привычно не поднимая взгляда. Ей стало спокойнее.
– Да, признаться, – Ирвис крутил в пальцах знакомый платок, – Я ожидал худшего. За первый год здесь сменилось десять служанок. Десять! В какой-то момент у меня были опасения, что самому придется занять эту нелегкую должность. Сами понимаете, его милости необходима помощница, но человеку его склада, было очень нелегко это признать. Должно быть, он наконец-то сумел принять сложившиеся обстоятельства.
– Его милость неплохой человек. – осторожно заметила девушка, тщательно выверяя каждое слово. – Но зачем ему тогда понадобилось беспокоить вас, если все в порядке?
– Сам не возьму в толк, – мужчина протер виски, и сунул платок в карман, – Кажется, он был больше заинтересован во встрече с доктором Бертни. Да и это моя работа, беспокоиться, – он улыбнулся. – И раз уж я здесь, вы можете составить список запасов которые подходят к концу, и я распоряжусь, чтобы их доставили в нужном количестве. Малоприятно, наверное, пробираться на рынок сквозь эти сугробы.
– Спасибо! – искренне выдохнула Эвелиса, и тут же немного смутилась, – Только можно… Можно я на словах скажу. Нужно почти все то же, что вы заказывали в прошлый раз. Пожалуй, кроме капусты. А вот муки не помешал бы лишний мешок, небольшой.
Ирвис кивнул, и потянулся к ящику, в котором хранились письменные принадлежности. Брови его удивленно поползли вверх, однако он промолчал, и вытащил один из оставшихся листов бумаги.
– Итак, мешок муки. Небольшой, – начал он, макая перо в чернильницу.
Когда список необходимых припасов был закончен, Эвелиса не удержалась, и отпросилась отлучиться на рынок. Ирвис рассеянно кивнул, личные дела служанки интересовали его мало. Куда важнее, о чем господин так долго разговаривает с доктором Бертни, и в каком настроении он будет после этой беседы.
***
Прижимая к груди мешочек с монетами, Эвелиса почти бежала через заснеженные улицы, не замечая, как ноги то и дело вязнут в снежном месиве. В спешке не было никакой нужды, на рынок можно было сходить и завтра, и в любой другой день. Но откладывать покупку долгожданной обувки очень не хотелось.
Целых сто монет, это огромное богатство, даже в руках держать такие деньги боязно. Поэтому с собой она взяла лишь половину. А остальное надежно припрятала под матрас, к остаткам первого жалования. Вот как сойдет снег, можно и ожерелье сестрице прикупить, и долг отдать, да еще и на себя что-то останется.
Ежели день зародился удачным, то таким он и будет. На рынке Эвелисе посчастливилось приобрести валенки всего за двадцать пять серебряных. Подумаешь одна голень короче другой на пару пальцев, зато ноги мерзнуть не будут. Торговец тоже был рад, что сбыл неказистый товар. Кто же знал, что валяльщики его так обманут, и среди хороших валенок подсунут несколько пар, выполненных учениками.
Переобувшись прямо здесь, на рынке, девушка присмотрела себе пару отрезов ткани, едва удержалась, чтобы не купить легкий пушистый платок. Невесомый, словно облако, но к чему ей перестарку красоваться? Зато по соседству, на глаза попалась вполне приличная коротайка, которую отдали почти за бесценок, все-таки не осень на дворе. Конечно, далеко ей до хорошего полушубка, а все же теплее будет, чем в простом платье.
С рынка Эвелиса возвращалась довольная собой. Конечно, где-то в глубине души грызло, что несколько десятков монет ушло. Но ведь нужные траты, здорова будет – еще заработает.
На полпути к дому, девушка неожиданно столкнулась с доктором, который ее недавно лечил. Мужчина куда-то спешил со своей привычной сумкой, однако остановился, и довольно дружелюбно поздоровался.
– Вижу, вы уже совсем в порядке, – добродушно заметил он, – Ну и хорошо. Надеюсь и хозяин ваш в здравии?
– В здравии, – Эвелиса потерла пальцами переносицу, и смущенно улыбнулась, – У него сейчас доктор, который глаза лечит.
– Лейс Бертни? – мужчина покачал головой, – Что же. Я лишь дал совет. Решение было за вашим господином.
Девушка украдкой взглянула на собеседника. Если она задаст вопрос, ему тоже не позволит ответить «этика лекаря»?
– Простите, вы думаете, его милость снова сможет видеть? И знаете, как его вылечить?
– Если бы знал, вылечил, – признался доктор, и помолчав добавил, – Как по-вашему надо лечить царапину?
– Никак. Она сама пройдет. Разве только от грязи промыть, – чуть подумав ответила Эвелиса.
– Иногда да. Иногда нет. – мужчина переложил сумку в другую руку, – А если через день снимать с нее корку, да мазать целебными мазями?
– Тоже пройдет, только на коже наверное отметина останется… Так ведь глаза, это не ободранная рука, – вдруг поняла девушка, что имел ввиду доктор.
– Вы неглупы, – неожиданно усмехнулся доктор, – А еще знаете, половина моих пациентов выздоровела бы и без моего вмешательства. Тех, кому я действительно помог – единицы. Прочим же, я максимум облегчаю страдания, и смягчаю течение болезни.
– Хотите сказать…
– Все что хотел, я уже сказал вашему господину. Дальше решать только ему. Он думает, что его самая большая проблема – это слепота, а на самом деле, он просто похоронил себя заживо. Ни радости, ни сердца. Только выздоравливают, по моему опыту – только живые.
***
Мужчина давно уже скрылся за поворотом, а Эвелиса все стояла посреди улицы, размышляя над тем, что услышала. Значит шанс у Арлена все-таки есть. Если конечно она правильно поняла туманные намеки доктора. Только что значат слова про то, что выздоравливают только живые? Те кто дышат, ходят? Нет, наверное он имел в виду что-то другое. Может спросить об этом у доктора Бертни? Однако тот же говорил, что не обсуждает своих пациентов.
Девушка задумчиво перебирала в пальцах косу. Почему тогда местный доктор об этом с ней заговорил? Не потому ли, что и она могла бы как-то помочь? А ведь были еще слова про радость…
Сложно представить, что Арлен умеет радоваться. То, что он не пытается задеть словами – уже признак хорошего настроения. Ей легче, ведь она может радоваться и первому снегу, и новым обновкам, и даже тому, что избежала горького замужества, и имеет крышу над головой.
Определенно, доктор пытался сказать что-то иное. Но что именно? Эвелиса поймала в ладонь пушистую снежинку, которая через миг стала капелькой. А ведь такие мелочи – тоже жизнь. Она улыбнулась, и сжала капельку в руке.
Глава 30. Неожиданное решение
Вернувшись, Эвелиса задержалась на крыльце, старательно очищая новые валенки от налипшего снега. Как же приятно не мерзнуть. И не сжиматься внутренне каждый раз, когда приходится выскакивать за порог. Теперь, когда есть теплая одежда, зима раскрывалась со своей самой приятной стороны.
Девушка вспомнила, как в прежние зимы, тепло укутываясь отправлялась за хворостом, или к колодцу за студеной водой. Отделанный овчиной полушубок стеснял движения, зато грел словно жарко натопленная печь. А сколько теплых платков хранилось в домашнем сундуке. Но, пожалуй, она нисколько не жалеет, что все это осталось там, в отчем доме. У нее теперь своя жизнь. Значит и обживаться надо самой.
Откинув выбившуюся из-под платка косу, Эвелиса шагнула в дом, размышляя, удастся ли сегодня выкроить минуту-другую, чтобы начать пошив нового платья. На этот раз она не станет затягивать. Уж пару часов в день с иглой всегда посидеть можно.
Но приятные мысли улетучились, стоило закрыть за собой дверь. Как обычно, на первом этаже царила тишина. Однако на этот раз она была какой-то другой. Настороженной что ли. Словно затишье, после которого обязательно должна разразиться буря.
Единственный звук, который доносился до ушей – стук шагов на втором этаже. Так обычно ходил хозяин дома, когда был чем-то раздражен. От окна к стене, чеканя шаг и заложив руки за спину.
Эвелиса не удержалась от тяжелого вздоха. Как она могла позабыть, что после встреч с доктором Бертни Арлен поддается своему самому дурному настроению. А значит опять ее ждут язвительные замечания и едкие слова по любому поводу. Ничего, стерпит. Тем более что не впервой.
Прижимая к груди покупки и стараясь ступать как можно тише, девушка направилась по коридору к своей комнате. В памяти почему-то сами собой промелькнули прошлые годы. Как после каждых неудачных смотрин дома и находиться-то было боязно. Мать недовольно поджимала губы, батюшке же и вовсе на глаза попадаться не следовало. Но проходило несколько дней, и все как-то само собой сглаживалось. Ровно до того момента, пока Параскева не находила ей очередного жениха…
А сейчас вроде и живет сама по себе, и честно служит. Да все же что-то осталось по-старому. Только теперь не к ней женихи ходят, а к хозяину доктор. Неужели судьба ее такая, от одного чужого дурного настроения пережидаться, до другого?