Мамуле это не понравилось, и она буркнула:
– Смотрите дальше на свои корешки. Фу, дрянь какая. И зачем этому Нестору понадобилась цикута?
Нелли тоже проявила интерес к корешкам, и вдруг выдала:
– Это не цикута, а ее родственник из зонтичных – болиголов пятнистый.
– Да? – крякнул Тимофей. – А внешне похож.
Нелли поджала губы и покачала головой:
– Он тоже высокий, но отличается стеблем, который покрыт красновато-бурыми пятнами и сизым налётом. И ещё важный признак: если понюхать клубень или немного потереть его, то можно почувствовать запах мышиного гнезда. Ну? Попробуйте!
Славик сразу же потер клубень и скривился:
– Обычно так пахнет в старых домах или в сараях. Мышиный горошек. Помню, мы в детстве какашек ежика насобираем, а потом…
– Болиголов используют при лечении даже онкологических заболеваний. По каплям, в небольших количествах…
– Вы уверены? – нетерпеливо перебила я ее, потому что это все в корне меняло.
Нелли хмыкнула с таким видом, словно я посмела заподозрить ее в блефаропластике.
– Я же биолог, я каждую травинку по имени знаю. Не думаешь же ты, Дарина, что в нашей организации главой может быть какая-то мошенница.
Я хотела сказать, что именно так и думаю, более того, так думали все домашние, когда мамуля живописала нам их сходки и пленэры. А также постоянные сборы на развитие бутафорской зеленой энергетики. Но сейчас все взирали на меня с укоризной, потому я кашлянула и пробормотала: «Ну что вы…».
– Болиголов! Вот и чудно! – захлопала в ладоши мамуля. – Значит, эти корешки Нестору нужны были для лечения. Конечно, не дай Бог, чтобы у него была онкология. Но к отравлению той девицы отношения он не имеет. Ведь ту отравили цикутой? И Дарине больше ничего не угрожает.
– Кроме того, что она зачем-то уверила полицию, что нашла это у мужа погибшей, – заметил папа № 1.
– Уверена, Дарина просто с перепугу так сказала, да?
– Нет, – буркнула я, пытаясь понять, что делать с этим новым открытием.
Но родительницу не так-то просто было сбить с толку.
– Вечно ты споришь с мамой. Это у нее в отцов. Ах, умоляю, идемте же в лес! Нелли, ты чудо!
На радостях мамуля, уже уходя, назвала Тимофея Тимошей, перестала дуться на него из-за обнаруженного ящичка и велела быть к ужину.
– Это надо отметить! Приготовим гуакомоле, – пропела она, подхватывая под ручку Нелли и убегая навстречу солнцу в своих дизайнерских резиновых сапожках.
Второй отец еще не слишком доверял познаниям Нелли в биологии и заявил, что нечего ментам ко мне прикапываться с какими-то корешками. И что с этой целью он уже поднял на уши знакомого братка Дерябу, который в 90-е в Угличе заправлял. И теперь связи имеет получше подполковничьих.
После такого высокопарного заявления у них с первым отцом завязался идеологический спор, в котором третий отец и Тимофей выступали модераторами. После чего третий предложил оптимальный вариант – чего спорить, если можно просто нацепить на меня амулет от всякого супостата.
– Это тот, который воняет тухлой заячьей лапкой? – не выдержал второй. Спор снова стал набирать обороты.
Мы же со Славиком, озадаченным гуакомоле и кроличьей лапкой, решили отправиться навстречу знаниям. А именно – в злосчастный книжный магазин.
Правда, перед этим Славик заставил меня поговорить с папой № 1, хотя мне вовсе не улыбалось давать показания. Но Славик – в то утро он был невероятно порывист – буквально впихнул меня в кухню, где к тому моменту переводил дух первый отец. И впихнул он меня до того, как я успела возмутиться.
– И про Дубровского расскажи, – шептал он мне, пропихивая меня в двери, на что я скрутила ему фигу, а он громко фыркнул носом.
Папа как раз заваривал себе кофе и велел мне вещать обстоятельно. К счастью, Славик не выдержал ожидания, нырнул в кухню, пристроился рядом со мной и тоже взял слово.
– Дело почти раскрытое – скажем в двух словах, – небрежно заметил он.
Надо заметить, что приятель сильно недооценил свои ораторские способности, потому что из него бил буквально фонтан из слов. Мне оставалось только встревать, когда его заносило на оборотах.
Конечно, у Славика был свой метод вести расследование: выдвинуть самую невероятную теорию, набить шишек, ткнуть пальцем в небо, рисковать жизнью (причем чаще всего моей), а потом наступала трагическая кульминация – и вуаля, дело раскрыто.
Я же считала, что расследовать преступления должны профессионалы, и никогда в сыщики не лезла. И очень хотела попросить папу выписать какое-то постановление, запрещающее Славику втягивать меня в свои авантюры. Однако в то утро даже я понимала, что сейчас не время обсуждать второстепенные нюансы.
– Вот смотри, кому надо анонимно писать в полицию, чтобы указать на мужа Марины?
– Мало ли доброжелателей. Соседи, коллеги по работе, друзья, родные, – пожал плечами папа. – Любой человек, подозревающий, что дело нечисто, мог сигнализировать. Зря ты недооцениваешь бдительность наших граждан.
– Ладно, но тогда объясни, зачем кто-то отправил мужу Марины подставные фотки?
– Еще надо разобраться, подставные ли они. Я доверяют только фактам.
– А письмо? – брякнул Славик.
– Какое письмо? – сразу же подозрительно уставился на нас отец, а мне пришлось рассказать ему про скрытую мною деталь. Правда, перед этим я незаметно, но очень больно щипнула болтуна.
– Вы что, сдурели? Уничтожили такую улику?
– Во-первых, ее бы без меня не нашли. А во-вторых, письмо писал не муж Марины.
– Вот откуда ты знаешь?
– Он так сказал, – растерялась я, и подумала, что для полиции это не аргумент.
– Надеюсь, вы не додумались этому мужу сказать, что подозреваете его в отравлении Марины?
– Ну… намекнули.
– Чокнулись? – рассвирепел папа № 1.
– Намекнуть и прямо сказать – разные вещи. Если он виноват, то начнет волноваться, суетиться.
– Конечно. И, к примеру, убьет вас. Знаете что, я все-таки прислушаюсь ко второму отцу. Пусть звонит своему Дерябе. И амулет третьего на себя повесь.
Было видно, что папа был очень зол. Он ожидаемо запретил нам болтаться под ногами у следствия и записал фамилию и телефон того, кто вел дело Марины Салущевой.
Его кофе так и остыл на столе, нетронутый и печальный. С кем-то предварительно созвонившись, папа накинул кардиган и уехал на такси, пообещав к вечеру доложить обстановку. Если, конечно, мы будем сидеть тихо.
Глава 17О мерзавчиках и прочих подозреваемых
Сидеть тихо было не в нашей со Славиком природе. Тем более судьба словно посылала мне знак: позвонила Инна из книжного. Сообщила, что моя книга уже приехала. Я про Есенина уже и думать забыла, но теперь это был хороший повод заглянуть в магазин.
По дороге в книжный я мучилась совестью: ведь соврала, сказала папам, что мы едем осматривать монастырь. И даже нацепила на себя заячью лапку.
Славик убеждал меня, что надо самим потихоньку разведать обстановку, чтобы быть на шаг впереди папы № 1. Потому что у нас есть стоящая догадка, которую нужно проверить, а пока бюрократическая машина раскачается, преступник окончательно заметет следы. Я успокоила себя тем, что ехала за книгой, а остальное – это так, мелочи. Придурь Славика.
К тому же, еще вчера мамуля просила купить ей лак для волос, мне тоже нужны были кое-какие женские штучки. Короче, когда нужно было себя оправдать, я всегда находила отличные аргументы. Приехав в центр, мы сначала заглянули в несколько магазинчиков.
А потом Славик, разомлевший в нагретой солнцем машине, затребовал мороженое. И вот тогда, в зеркальной витрине, я обратила внимание на серый «Опель», который подозрительно долго крутился в этом же пятачке. Рассмотреть издалека водителя я не могла. Мне показалось, это мужчина в кепке. Даже мелькнула мысль, что эту же машину я видела в тот день, когда мы ездили в морг, но я ее тут же отогнала. И поделилась этим открытием со Славиком. Тот сразу же деловито заявил:
– Думаешь, отравитель решил за нами проследить?
– Да какой отравитель? Скорее всего, это второй отец кого-то попросил за мной покататься. У него же из старой братвы тут куча знакомых. Доложат, что я опять таскалась в книжный. Первый отец нам устроит…
– Сча мы этого школяра уделаем. Заходим назад в кафе, я там возле туалета видел чудесную дверь.
Мы снова плюхнулись за тот же столик, стоявший прямо у окна, и заказали еще по кофе. При этом бдительно следили за «Опелем». Он проехал чуть вперед и затормозил возле охотничьего магазина «Рога». Из тачки никто не вышел, значит, водителя интересовали далеко не удочки и капканы.
Оставив деньги на столе, мы по очереди поспешили в коридор, где располагались туалеты. В самом конце, за хозяйственным помещением, располагалась еще одна дверь с торчащим ключом. В данный момент она была приоткрыта: кто-то явно выходил на перекур. Мы быстро выскользнули во двор, из него можно было попасть и соседнюю улицу. Так что через две минуты мы были уже возле книжного.
В магазине было малолюдно, но рыжая Инна была занята с каким-то суровым мужчиной в синей рубашке.
– Проверка кассового аппарата, – сделала она нам «большие глаза», высунувшись из-за спины проверяющего. – А Боря обедает.
Мы проследовали в глубину зала. Кролика застали в подсобке, он что-то смотрел на ноутбуке, при этом конспектировал.
– Курсы по крипте? – понимающе покивал Славик, который упорно пытался разобраться в криптовалютах, но успех все ускользал. Потом папа рассказал ему притчу об обезьянах, и Славик малость поутих.
– Книжный фонарь культуры, – гордо парировал кролик, почему-то с обидой глядя на нас.
Славик с интересом уставился на экран. В этот момент какой-то «престарелый юноша с грушеобразным лицом» обзывал какого-то отечественного писателя подлецом и мерзавчиком, ему вторила дама в жуткой блузке с лошадиными зубами. О культуре речи вообще не шло. Заметьте, это не мои слова, это Славик все громко комментировал, возмущаясь их разнузданности. Он как раз очень любил упомянутого подлеца и гордился коллекцией его книг.