Ох, недаром отцы рассказывали, что делали предложение матери в первый же день знакомства. А потом твердили, что не знали, чем она их взяла.
– Наверное, грубой внутренней силой, – жаловался второй. Обычно он охотнее других поддерживал такие разговоры. Наверное, потому, что дольше всех прожил с мамулей и считал себя наиболее пострадавшим.
Обходя музей с тыльной стороны, я в очередной раз заметила, как добротно выглядят местные дома. Проходя мимо дома Тимофея, отметила, что у него и забор свежепокрашен, и в палисаднике цветочки. Хозяйственный мужчина. Интересно, сложится ли у них что-то с мамулей? Не спеша я покинула улицу, что вела к магазину и прочим благам цивилизации, и свернула на ту, что вела к старой церкви.
Дубровский, кстати, вышел из дома после меня, я видела его боковым зрением, когда заворачивала к музею. И почему-то была уверена, что встречу его в церкви. Конечно, такому богохульнику там не место, но куда здесь ему еще идти?
За время моей прогулки мне почти никто не встретился, если не считать парочку собак и пожилого мужчину с сумкой-авоськой. И все-таки чем больше я приближалась к церкви, тем тревожнее себя ощущала. Наверное, подействовали рассказы музейной тетушки про страшный дом и исчезающих людей.
– Что не так-то? – пробормотала вслух, и сама себе ответила: – Почему мне все время кажется, что в спину кто-то смотрит…
Некстати я подумала, что никого не предупредила, куда иду… С другой стороны, на улице день. Да и не могу же я бояться Дубровского, в самом-то деле? С третьей стороны, я некстати вспомнила, что таскаю в сумке картину потенциальной стоимостью в миллионы долларов. А что, если Дубровский уже каким-то образом пронюхал об этом? Надо бы спрятать полотно где-то в доме, но это тоже опасно. При таком-то наплыве гостей.
Я обогнула кусты дикого шиповника, что разрослись до небывалых масштабов, присела, продолжая громко топать, а потом резко выглянула.
Мне показалось, или я увидела тень человека, укрывшегося за деревом? Кто-то собирался выйти на открытый участок тропинки и перебежать туда следом за мной? Вспомнив, что в сумке до сих пор болтается баллончик лака для волос, купленный для мамули, я решила, что вполне вооружена. Размышляла я не больше секунды: выхватила лак из сумки и с криком «Стой, у меня газовый баллончик!» ринулась на врага. В конце тропинки наметилось оживление: что-то затрещало, затопало, зафыркало.
И тут кто-то ухватил меня за капюшон толстовки сзади. Развернувшись, я изогнулась дикой кошкой, зашипела и, выбросив руку с лаком вперед, нажала на клапан.
Со звуком «Пшшш» струя полетела в лицо обидчику, обидчик грязно заругался, попытался закрыться рукавом и отпустил меня. Я шлепнулась на задницу, стала отползать на ней же, пока до меня не дошло: враг был в другой стороне, а передо мной стоит и трет лицо Дубровский. Но рефлексы такие рефлексы.
– А-а-а, да что ж такое… – стонал тот, утирая слезящиеся глаза. – Знал, что красота требует жертв. Но на такие я не подписывался…
– Опять ты?
– Дернул меня черт прогуляться за тобой… Увидел, что ты идешь к церкви, и решил срезать через поле, чтобы встретить тебя здесь. Ты за кем неслась, как ведьма не метле?
– Там кто-то был! Он крался за мной!
– Когда я пробегал по полю, там пасся конь. Это его чубчик ты хотела подлачить? Боюсь, местные кони для этого слишком брутальны…
– Хватит забалтывать меня! Еще большой вопрос, что ты тут делал.
– Пришел за своим сокровищем.
Он взглянул мне в глаза своими красными от лака очами, но я ничего не смогла прочесть в его взгляде. И разозлилась еще больше:
– Что-то не вижу у тебя ни кирки, ни лопаты, ни большой сумки для денег…
– Вообще-то я о тебе. А ты… Постой, ты что, реально думала, что я куплюсь? Ведь ты сейчас говоришь о тех мифических сокровищах, про которые недавно трубили в Сети?
Я прикусила губу и сделала вид, что намеков не понимаю:
– Не такие уж они мифические, раз ты примчался сюда со своей новой пассией, наплевав на осторожность. Хотя мне это не интересно. Я не знаю, какая нечистая сила все время заставляет нас оказываться в одном месте, но я твердо решила положить этому ко…
Дубровский схватил меня за запястье и легонько сжал.
– Нечистая сила? А может, чьи-то ловкие ручки?
– Ты о чем…
– Ты все прекрасно поняла. Не ты ли автор этой статьи в Википедии?
– Что еще за статья…
– Я тебя сразу же раскусил. И твой хитрый план тоже.
– Не надо меня кусать, уважаемая Людмила Прокофьевна. Хотя очень интересно, что ты там себе напридумывал.
Дубровский хмыкнул и устремил взгляд прямо перед собой. Вид при этом имел крайне трогательный. Он это умеет. Побитая собака отдыхает…
– Конечно, я, как всякий влюбленный мужчина, пристально следил за твоей страницей во Вконтакте. И сразу заметил, что ты добавила в друзья некого уездного ловеласа Нестора.
– Хватит заливать про свою влюбленность. Такой тип как ты…
– И почти сразу с этим событием в Сети появляется первое упоминание сокровищ, – прервал меня Дубровский. – Конечно, в этой статье было предельно заманчиво описано якобы ненайденное сокровище, которое только что и осталось – прийти да и взять. Ибо каждый злодей, прочитав такое, должен ринуться и копать, копать под покровом ночи, не щадя живота своего. Вычислить место, откуда была написана статья, не сложно.
– Это совершенно ничего не доказывает.
– Это да, но я стал отслеживать репосты этой статьи. Новые пережевывания фактов росли как грибы, но я таки добрался до первоисточника. Интересно?
– Ничуть. Это ты у нас специалист по сокровищам…
– Это страница вымышленной девушки по имени Арина…
Я развела руками, как бы показывая: ну а я-то тут при чем?
– А на стене Арины, отлистав пару лет назад, я нашел комментарий от нашего общего друга Славика, – с торжествующей ухмылкой закончил Дубровский, а я ругнулась сквозь зубы.
– Говорила же этому идиоту, чтобы не засветил мне фейковую страницу для отзывов.
– Конечно, ему не стоило писать на этой странице «Я б ее б ее б». Но ты не ругай его сильно, я бы все равно все понял, потому что Арина на разных сайтах оставляла праздничному агентству «Шанс» несколько хвалебных отзывов.
– Что было дальше?
– Потом у тебя в другой социальной сети появился пост, что ты выбрала место для отпуска, что оно в нашей стране, и что здесь крайне живописно. Там на фото был вид на заливной луг Нестора, кажется?
– Кажется… Я не знала, что ты следишь и за той соцсетью…
– Вообще-то, добавляя в друзья «Ноготочки и макияж», надо понимать, что за этой ширмой может скрываться опасный зверь.
– Хорек?
– Хорьки тоже умеют удивлять. А еще ты предложила подписчикам угадать, где это. Потом я под видом клиента позвонил вашей Людочке и уточнил, когда ты будешь в отпуске. Я знал место и время. Видишь, как все просто? В наше время проследить цепочку невероятных случайностей крайне легко.
– Молодец! Пятерку тебе в дневник за наблюдательность! – съязвила я.
– Этого мало, я хочу большей благодарности.
Дубровский приблизил свое лицо к моему и провел указательным пальцем по моей щеке.
– Ведь ты позвала меня. Пусть и завуалированно. И вот я здесь.
– Только не говори, что проделал все это ради встречи со мной…
– А то как же. Я понимал, что после последних событий просто так приехать к тебе не выйдет. Мне нужна была легенда. Пришлось устроиться на работу к Агнии, а потом еще убедить ее навестить дом отца.
– Интересное совпадение! Только я в такое не верю.
– Пф-ф… Совпадение. Как много в этом слове! Я приехал сюда осмотреться, нашел дом Нестора и узнал все о его владельце и родственниках.
– Погоди, так это ты был тот самый исчезнувший тип, который расспрашивал про дома. А ты в курсе, что тебя искали? Милиция с собаками приезжала.
– Именно поэтому мне и пришлось спешно отсюда сматываться. Ты же знаешь, у меня много недругов. Некоторые до сих пор не могу смириться с потерей каких-то вшивых камешков. Как будто они что-то значат. Я вот про них давно забыл…
– Уж не сомневаюсь. У тебя вообще память девичья. А как ты подкатил к вдовице? Ловкость рук и никакого мошенничества?
– С Агнией мне повезло, я якобы случайно «защитил» ее от хулигана, когда она выходила от адвоката по своему наследственному делу. Ты же слышала, как бедняжку обули родственники покойного мужа. В таком состоянии женщина чувствует себя особенно уязвимой. После чего убедил, что ей необходим надежный мужчина, который займется ее делами.
– Еще скажи, что ради этого тебе пришлось через силу, боль и слезы ложиться с ней в постель.
– Вдовица оказалась полна сил, лишена скорби и настырна, но я убедил ее, что мы еще слишком мало знакомы. А здесь, к счастью, у нас не было возможности уединиться.
В этот момент у меня зазвонил телефон, и я полезла в сумку, стараясь не светить картиной. На том конце провода, точнее, конечно не провода, а непонятно чего, был художник Миша. Я было обрадовалась, что он так быстро разузнал о картине, и даже замерла в предвкушении. Все-таки прикоснуться к шедевру – это то, о чем можно потом рассказывать внукам.
– Кому еще вы вчера наболтали о картине? – неожиданно поинтересовался Миша, а я растерялась:
– В смысле?
– В том смысле, что ночью кто-то выбил стекло и ко мне в кабинет залез.
– А у вас что, сигнализации нет?
Миша хмыкнул:
– Не держим. У нас сторож есть. Мы деньги и ценности не храним, Ван Гогов не рисуем. На первом этаже, где кабинеты с компьютерами, решетки. А на второй никто не лазил, у нас там только мастерские. До этого не было прецедентов.
– Может, хулиганы? – понадеялась я вслух.
– Руководство тоже так решило, только что-то мне подсказывает…
– Я никому ничего, честное пионерское.
– Вот-вот, и вы этому своему никому передайте, что у меня ничего нет, сами разбирайтесь, – буркнул Миша.
– Но вы узнаете?
– По возможности.