Внезапный прилив слюноотделения списываю на голод, а не мускулистый пресс Коряги, который, пока лунник вот так развалился в кресле, как раз и похож на пресловутую стиральную доску.
Я забираюсь обратно в кровать, устраиваю гору из подушек и скрещиваю ноги по-турецки. Первым делом хватаю чашку и отхлебываю кофе. Он ровно той температуры, чтобы разлиться горячей терпкостью по языку, но не обжигать.
Стейк разделываю в считанные минуты, накалываю на тяжелую серебряную вилку самый поджаренный ломтик, щедро окунаю в лужицу гранатового соуса и отправляю в рот.
— Мммм… - мычу, прожевывая абсолютно безупречно приготовленную говядину, смакуя идеальное сочетание мясного сока и кисло-сладкого граната. - Коряга, когда я подам на развод и раздену вас до нитки, ступайте работать в стейк-хаус - вы осчастливите мясоедов.
Он как будто хочет что-то сказать, но закашливается.
— Так что вам же лучше, - продолжаю я, откусывая идеально прожаренную хрустящую гренку, - если вот эта вещица на моем пальце - просто идиотская, детская, самая бестолковая, но все-таки шутка.
— Марго, вы меня пугаете, - усмехается лунник. - Может, мы поговорим об этом после того, как вы позавтракаете?
— Зря надеетесь, что после этого в моем желудке не останется места чтобы проглотить вдогонку и вас.
— Боюсь, у меня нет выхода. Ваш желудок… гммм… скажем так, не та часть вашего тела, в которой очень хочется оказаться.
И так и замираю с поднесенной к губам вилкой.
Перевариваю слова, от которых буквально разит пошлым подтекстом.
А когда поднимаю взгляд в сторону Коряги, он как раз очень выразительно щурится и медленно закладывает ногу на ногу.
— Вы портите мне аппетит, господи Шад’Фар. Предупреждаю, что следующую подобную шутку я затолкаю вам в ту часть тела, на которой вы сидите.
— Простите, госпожа Шад’Фар, - он демонстративно, насколько это вообще возможно сделать сидя, откланивается в пояс.
— Ужасно звучит, - морщусь и поскорее кладу в рот следующий кусок мяса, надеясь перебить неприятное послевкусие этого словесного безобразия. Маргарита Шад’Фар! Брррр.
— Приношу свои искренние извинения за глупые шутки, - уже вполне серьезно продолжает Коряга. - Но войдите в мое положение - еще ни разу в жизни мое утро не начиналось с вида роскошной женщины, которая так… трепетно уплетает жаренное мясо и хлеб. Если бы я уже и так не был сражен вами, то сейчас бы непременно потерял голову.
— Осторожнее, Коряга, - тычу в его сторону пустой вилкой, - вы начинаете меня раздражать.
— Ну простите, дорогая, что я не суровый быковатый мужик. - Он корчит такое выражение лица, словно в самом деле не понимает всеобщей любви к угрюмым чурбанам. - Если женщина мне нравится, я привык сразу обозначать свои намерения и стараюсь максимально быстро застолбить территорию. Все остальные вещи ради вашего комфорта и очаровательной улыбки я готов делать точно так же, как об этом пишут в дешевых дамских романчиках по триста рэ за штуку на книжных раскладках автовокзалов. Хотите, порычу?
— Ох, нет! - Делаю еще один глоток кофе и чувствую, что готова говорить на серьезные темы. Но для начала. - Хочу, чтобы вы прикрыли свои накачанные тестостероном телеса и перестали пытаться соблазнить меня этими подростковыми фокусами.
— А это не работает? - Он выглядит искренне огорченным, когда идет в гардеробную и через минуту возвращается оттуда с футболкой в руках. - Нисколечки?
— Не плачьте, Коряга. - Я позволяю себе благостный смешок, но исключительно один раз и только потому, что только что съела самый прекрасный, идеально приготовленный и поданный стейк в своей жизни. Уж в чем-чем, а в этом я хорошо разбираюсь. - Даже в возрасте буйства гормонов и ветра в голове я не была падка на такой примитив.
— Может, в честь нашего медового месяца сделаете поблажку и посмотрите на мои тестостероновые телеса еще раз?
Он натягивает футболку, но удерживает ее в районе подмышек. Ровно так, чтобы его проработанные косые мышцы живота, огромные бицепсы и идеальный низ живота смотрелись выигрышнее всего.
Роскошный мужик, чего уж. Породистый, как дорогой конь. Идеально сложен, без тараканов в башке, не строит из себя, прости господи, мачо-мэна. И язык у него хорошо подвешен.
Не будь он лунником и не будь он проклятым Корягой, я бы очень даже рассмотрела этот вариант. Но, увы.
Я отрицательно мотаю головой и почти с сожалением пожимаю плечами. Хотя мысленно уже представила его лежащим на соседней подушке, влажным после душа. Ну или чего-то еще, что с нами, к счастью, никогда не случится.
— Маргарита, вы лишили меня самого важного аргумента в наших будущих семейных ссорах. - Лунник со вздохом натягивает футболку до конца и в одно движение расправляет редкие складки, потому что ткань идеально облегает его тело. - Придется нам с вами жить душа в душу.
Глава двадцатая: Марго
От этих слов мое настроение снова заметно портится. Нет, не настолько сильно, чтобы отложить вилку и оставить чудесный кусок мяса остывать позабытым и позаброшенным, но пикироваться с Корягой больше не хочется.
— То есть вот это, - поднимаю ладонь с кольцом на безымянном пальце, - все-таки не шутка?
Коряга отрицательно качает головой. Поглядывает на кресло, но видимо что-то в моем лице заставляет его остаться на месте и навалиться на косяк арки, в которой он стоит в позе человека, готового стать моделью для самой горячей обложки какого-то откровенного журнала.
— То есть, мы с вами действительно женаты? - Я должна убедиться, что он сейчас не корчит дурачка и не пытается разыграть меня на какой-то неприятной лжи.
— Да, Марго, - Коряга мило улыбается, - мы с вами муж и жена. И прежде, чем вы запустите в меня чем-то тяжелым, начнете крушить все вокруг, хвататься за ремень с желанием пустить мне кровь, я прошу дать мне слово и позволить все объяснить.
— Это все равно вам не поможет, - ворчу я, имея ввиду не попытку поговорить, а его эти ужимки с улыбками до ушей. Может, безмозглую молоденькую дурочку это бы и заставило пускать слюни, а на меня, да еще и в таких обстоятельствах, абсолютно не действует. - И что за пошлость вы мне предлагаете - крушить, ломать? Я похожа на неандертальца?
— Я рассматриваю самые плохие варианты, - посмеивается он и на этот раз скрещивает руки на груди, из-за чего его плечи превращаются в настоящее произведение искусства - широкие, покатые, с рельефными ключицами, которые хорошо просматриваются даже сквозь футболку.
Ну, обижаться за эти слова было бы странно, потому что если бы он заявился без завтрака и не приготовил такой восхитительный стейк, вполне возможно, я бы и правда разбила пару вещей об его башку. Хотя…
Осматриваю комнату и с сожалением понимаю, что в ней всего пара подходящих вещей и есть - ваза и статуя из дутого стекла. И обе они такие красивые (а ваза еще и похожа на какую-то древность), что даже при самом плохом исходе сегодняшнего разговора у меня рука не поднимется их разбить.
Так что «милостиво» даю Коряге отмашку говорить.
Он немного морщится, собираясь с мыслями, и смазанным движением трет висок, как будто там у него что-то неприятно зудит. Если и так - я бы пожелала, чтобы зуд этот был посильнее и пробрал его до самой задницы.
— Марго, вы же помните, что вчера оказались не в самой… гммм… благоприятной ситуации.
Я помню, что Ши оказался его племянником, и этот факт до их пор не укладывается у меня в голове. Как и то, что после того, как мне пришлось бежать с «праздника денег», я практически ничего н помню, кроме обрывков образов, которые больше похожи на журнальные вырезки, склеенные как попало.
— Вы имели неосторожность вступить в спор с дочерью влиятельного банкира, - Коряга закатывает глаза, но посмеивается, видимо вспоминая эту ситуацию. - И мне пришлось уводить вас с поля боя до того, как вы бы вцепились ей в волосы. Бедняга так никогда и не узнает, от какой печальной участи я ее спас. А жаль - я бы мог воспользоваться оказией и наладить связи с ее отцом.
— Вы все переводите в выгоду и деньги? - спрашиваю я, а когда Коряга открывает рот, чтобы ответить, машу на него рукой. - Это был риторический ответ. Когда в следующий раз будете удивляться, почему я не люблю лунников - вспомните этот разговор. Для вас же не существует ничего ценного, кроме денег и выгоды.
— Вопреки вашему нелицеприятному мнению, мы, лунники, ценим много других вещей. - Коряга передергивает плечами и снова морщится словно от головной боли. - Но да, конечно, выгоду мы ценим и уважаем тоже.
— Вы знали, что мы с Ши… - У меня не хватает духу закончить. Нет, не потому что боюсь услышать ответ. Просто эта ситуация с каждой минутой выглядит все более дурацкой. - Что мы с Ш’Иреном встречаемся?
Лунник делает такое лицо, будто я только что и правда разбила об его голову что-то тяжелое и дорогое. Его лоб перечеркивает пара глубоких складок, но это снова явно от какой-то боли, хотя он за мгновение меняется в лице. Улыбку оттуда как ветром сдувает. А он сам в два счета, как ураган, оказывается рядом и наклоняется, чтобы упереться кулаками в матрас. Нависает надо мной, как какой-то неотпущенный грех и, если честно, у меня впервые в жизни неприятной судорогой сводит все мышцы.
— Маргарита, прежде чем мы продолжим, я бы хотел попросить о двух вещах. - Я почти слышу, как он скрипит зубами. - Первое: если вы не хотите, чтобы злобствовать и крушить все вокруг начал я - больше никогда не произносите в одном предложении слова «Ш’Ирен» и «встречаться». Второе: если бы я хоть на минуту заподозрил, что такая женщина, как вы, может всерьез увлечься молодым оболтусом… Я бы тоже схватился за ремень, чтобы отходить вас по тому месту, которым вы, очевидно, думали, когда соглашались на такие отношения!
Он явно в бешенстве.
В какой-то запредельной стадии бешенства, потому что меня буквально обдает волной жара, исходящей от его тела.
Я протягиваю руку к вазе на столике для завтраков, вытягиваю бедную розочку и в одно движение выплескиваю воду прямо Коряге в лицо. А потом так же спокойно возвращаю цветок о