— А ты, как обычно, видишь только вершину айсберга и делаешь слишком быстрые категоричные выводы.
— Только не начинай морализаторствовать. - Даже стоя ко мне в пол-оборота, посылает едкую усмешку. - Ты всегда был моим героем, К’Рэйг. Я хотел во всем быть похожим на тебя, потому что ты никогда не переступал черту подлости. Но в этот раз, видимо, желание удовлетворить свои политические амбиции взяло верх над голосом совести.
Вот же Лунное проклятье! Он реально думает, что мой брак с Марго - это только чтобы по-тихому замять скандал?!
— И, кстати. - Ш’Ирен не просто так говорит это «кстати» уже когда открывает дверь. Как будто хочет, чтобы моя секретарша хорошенько расслышала каждое слово. - У тебя появился новый соперник в борьбе за сенаторское кресло.
Я сначала даже открываю рот, чтобы спросить, о ком речь и откуда у него такая информация. А потом слышу странный всхлип секретарши… и запоздало соображаю, что Ш’Ирен имел ввиду себя.
Когда дверь за его спиной закрывается, я по селектору прошу секретаршу никого ко мне не пускать, наливаю себе почти полный стакан коньяка и выпиваю залпом. Вкуса не чувствую - головная боль словно сожрала все мои вкусовые рецепторы. Только от крепкого алкоголя слегка першит в горле.
Ш’Ирен, конечно, не стал бы шутить такими вещами. И он точно не мог спеться с кем-то за моей спиной ДО ТОГО, как случилась вчерашняя история. Даже могу предположить, что мысль выбить меня из предвыборной гонки не самостоятельно посетила его светлую голову. Ее туда кто-то вложил.
Кто-то, кому я перешел дорогу.
Кто-то, кто знает о моих амбициях.
И, самое главное, этот «кто-то» достаточно влиятелен в мире большой политики, чтобы вот так, по щелчку пальцев, впихнуть туда новичка.
И это точно не мой конкурент - зачем ему так рисковать?
Так что остается только одна подходящая кандидатура, и все это очень-очень неприятно пахнет, потому что если отец А’Льты собирается использовать Ш’Ирена в своих планах мести, он пойдет на все, чтобы меня раздавить. Вот только племянник от этого тоже вряд ли выиграет.
Ближе к одиннадцати я все-таки набираю Марго. Она так долго не берет трубку, что в моей голове поселяется зудящая мысль о еще одном предательстве. Ну а что - если племянник смог запросто разменять наши с ним «отношения» на желание мести и самоутверждения, почему Марго не могла просто сбежать? В конце концов, она пошла под венец не по доброй воле. Если через минуту выяснится, что она собрала вещи и удрала на противоположный край земли - я даже не смогу осуждать ее за это решение.
Эта мысль буквально раздирает мне душу. И в общем, это крайне неприятные ощущения, потому что до сегодняшнего дня я даже не подозревал, что могу вот так быстро привязаться к женщине. Да что там привязаться - влипнуть, если выражаться молодежным слэнгом. Вляпаться, втюриться.
— Коряга, нам с вами надо закрепить еще одно правило, - слышу ее почти тонущий в детском крике голос и медленно с облегчением выдыхаю.
— Все, что угодно, моя дорогая.
— Если я не взяла трубку после пяти гудков - значит, я занята, - говорит тем самым менторским тоном, который я терпеть не могу, но в ее исполнении даже он звучит по-особенному интересно. Так и представляю ее с очками на кончике носа и в костюме строгой учительницы.
— Я был бы рад пообещать вам это, Марго, но что прикажете делать с моим чувством тревоги, когда вы надолго пропадает с моего горизонта?
— Ну вы же крутой сильный Серебряный дракон - дрессируйте вашу тревогу, а еще лучше - посадите на цепь и придержите для более достойной кандидатки.
— Никогда не любил это прозвище, - кривлю рот, вспоминая, как оно появилось.
— Только ради бога, Коряга, не надо посвящать меня в подробности его рождения, - как будто читает мои мысли Марго, но я почти слышу игривые нотки в ее голосе.
С женщинами всегда так - они отталкивают и дразнят одновременно, и это вселяет надежду на то, что какой бы неприступной не казалась моя Шереметьевская крепость - она все равно падет.
— Я обязательно расскажу вам эту трагедию всей моей жизни, Марго. За вкусным ужином, например или…
— Что там, Жанна? - слышу ее немного отдаленный голос. Перерыв и еще одно, явно не мне: - Кто это? Кто там?!
— Марго? - пытаюсь привлечь ее внимание. - Ради луны, Марго, что у вас там происходит? Нашествие клоунов с мыльными пузырями?
Она не отвечает, и, судя по звуку, телефон уже давно забыт на столе, а сама Марго, похоже, ринулась воевать с этими непонятными «гостями».
Я выхожу из кабинета, на ходу набираю водителя, чтобы подогнал машину к заднему входу. Секретарша несется следом и пытается втиснуть мне в уши напоминание об ужине, который я просил отметить грифом «важно».
— Я же сказал на сегодня все отменить.
— Это ужин с Игорем Григорьевым!
Я едва сдерживаюсь, чтобы не заматериться в полный голос. Почти физически чувствую дискомфорт от того, что приходится глотать каждое бранное слово.
Григорьев - глава одного из федеральных каналов. Мнит себя большой шишкой, много важничает и явно набивал себе цену, когда я звонил ему вчера утром и просил о приватной встрече. Я чуть не блеванул, выслушивая его пафосные речи о том, что от него зависит судьба всех людей нашей страны, потому что именно он по одному щелчку пальцев может устроить информационную казнь или информационное помилование. Я собирался «купить» его молчание. Молчание о Марго. И вот теперь…
— Во сколько? - спрашиваю, доставая телефон, чтобы сделать напоминание.
— В восемнадцать ноль ноль в «Облаках».
— Хорошо, спасибо. На всякий случай позвони мне за час до встречи.
— Конечно, господин Шад’Фар.
Я только надеюсь, у Марго не случилось ничего плохого.
Но водителя прошу гнать на все светофоры.
Глава двадцать шестая: Марго
— Маргарита Александровна, там, там… - Жанна как всегда теряется. Она вообще пугливая, от любой мелочи тут же впадает в панику.
И это невероятно злит. Потому что, хоть она и незаменимая и очень исполнительная помощница, и так же, как и я, самоотверженно любит детей, мне нужно крепкое плечо, на которое можно опереться в любой ситуации. А за все время, что мы занимаемся приютом, таких ситуаций было предостаточно.
Но я вовремя останавливаюсь и не даю себе сорваться.
Жанна - не случайный человек. Она много лет страдала от избиений неродного отца и не уходила из дома только потому, что тогда бы он переключил свою агрессию на ее младших брата и сестру. Неизвестно сколько это могло бы продолжаться, если бы однажды ее терпение не лопнуло и… В общем, мы познакомились в суде, где ее пытались посадить по обвинению в непредумышленном убийстве, когда отчим в очередной раз замахнулся на Жанну утюгом, бедняжка оттолкнула его - и тот, падая, ударился башкой о край тумбы. И сдох, как овощ, не приходя в сознание.
В общем, с тех пор она под моим крылом и моей опекой.
Сделать бы еще что-то с ее пугливостью.
— Жанна, успокойся. - Я беру ее за плечи и немного встряхиваю. В эту минуту она почему-то очень сильно похожа на Нану, только на пару лет младшее ее. Но глаза такие же огромные и отчаянные как в тот день, когда они с ее, прости господи, Принцем, основательно побили горшки. - Вызывай полицию.
— Но там… - Она пытается что-то сказать, но от паники начинает заикаться.
— Полиция, - спокойно, но жестко повторяю я.
Она делает глубокий вдох вслед за мной, выдыхает, на миг прикрывая глаза - и несется к телефону.
А я, готовая как минимум увидеть метеорит посреди двора, выхожу на улицу.
Нет, метеорита там нет и в помине. Зато есть несколько грузовиков, пара дорогущих автомобилей, «пожарка» и несколько людей в черном. И все это - без каких-то особенных опознавательных знаков.
Наверное, лучше бы это был метеорит - от камней как-то всегда меньше проблем, чем от людей в черных форменных костюмах с подозрительными папками в руках.
— Что происходит? - Я не собираюсь расшаркиваться перед людьми, которые нагло вламываются в мой дом. Особенно с грузовыми автомобилями, что само по себе кроме как актом психологического давления больше никак и не назвать. - Я не заказывала аниматоров, господа.
— Госпожа Маргарита Шереметьева? - Самый маленький из них - заметно ниже меня ростом - снимает очки и осматривает с ног до головы с видом кита, смотрящего на лужу криля.
— Я слушаю, господин?..
— Роан Шар’Тат, - называется он.
Лунник. И все его однокашники, очевидно, тоже.
— Вам и всем людям, которые незаконно присвоили это помещение, следует освободить его в течение двадцати четырех часов. - Он сует мне папку, и я беру ее исключительно на автомате, потому что абсолютно сбита с толку. - Ознакомьтесь, там все необходимые документы, решение суда и муниципалитета города.
Сзади тяжело всхлипывает Жанна.
— Ты вызвала полицию? - спрашиваю, не поворачивая головы, и даже не пытаюсь открыть папку.
— Да, Маргарита Александровна.
— Тогда пожалуйста, вернись в дом и позаботься о том, чтобы дети были там до приезда полиции. С этими важными гусями я разберусь сама.
— Но…
— В дом! - все-таки приходится рявкнуть мне, потому что по личным ощущениям с этими лунниками у нас запросто может дойти до крови. Абсолютно не абстрактной крови. Буквально совершенно настоящей.
Только после того, как слышу позади себя звук захлопнувшейся двери, сую папку под подмышку.
— Я предлагаю вам ознакомиться с документами, - настаивает лунник, чье идиотское имя я уже почти забыла. В их этих апострофах сам черт ногу сломит, а я тем более не собираюсь.
— А я предлагаю вам потрудиться и человеческим словами через рот объяснить, что это за клоунада.
Он сжимает челюсти, а я в ответ просто пожимаю плечами. Может, на кого-то эти игры воробьиными мускулами и действуют, а мне так вообще плевать.
— Маргарита, у меня нет времени…
— Маргарита Александровна, - поправляю его. - И потрудитесь больше не фамильярничать, потому что мы с вами на брудершафт не пили и труп общего врага вместе не закапывали.