— Хорошо, - неожиданно быстро соглашается С’Арэн. - Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы Ш’Ирен не сошел с дистанции. Но, - он тут же почти театрально разводит руками, - не могу пообещать насчет победы. Даже мне не под силу подделать результаты голосования, ты же знаешь.
— Мне не нужны никакие подтасовки, будет достаточно, если ты просто вложишься в него всеми ресурсами, как обещал вложиться в меня. И маленькие грязные секреты твоей дочурки канут на дно самого глубокого ущелья моей памяти. Но, - теперь моя очередь разводить руками, - не могу пообещать, что крыса, которую ты прикармливал у меня за спиной, не захочет поделиться информацией с тем, кто будет готов за это заплатить.
Я нарочно игнорирую попытку С’Арэна вставить еще пять копеек в наш разговор. Что еще обсуждать, если мы и так прекрасно друг друга поняли.
Только когда я уже почти добираюсь до выхода, он вдруг кричит мне в спину:
— Если хочешь знать мое мнение - ты был бы лучшим сенатором, чем любой из этих придурков.
— Возможно, - бросаю, даже не поворачивая головы. - Но мы этого никогда не узнаем.
Глава тридцать вторая: Марго
Я возвращаюсь домой ближе к одиннадцати ночи, когда на улице сумасшедший ливень и просто невероятная гроза. Небо сверкает так, будто где-то там, за черными низкими тучами, у Вселенной очень сильно искрит проводка. От раскатов грома даже у меня - далеко не трусихи! - подрагивают колени, и приходится еще сильнее прижимать к коленям сумку и большой конверт.
Мое бесценное сокровище.
Даже удивительно, что все сложилось… вот так. И помощь пришла оттуда, где я ждала ее меньше всего.
— Маргарита Александровна, - водитель открывает дверцу и раскрывает надо мной огромный черный зонт. Дождь поливает мужчину с ног до головы, а у него выражение лица человека, валяющегося на самом комфортно пляже какого-то Сен-Тропе.
Я выскальзываю наружу - и мы быстрым шагом поднимаемся на крыльцо.
Не думать, почему в доме не горит ни одно окно.
И не думать, почему вдруг я стала называть жилище Коряги - домом.
За открытой дверью горит только пара ночников - и охранник, поинтересовавшись, не позвать ли мне кого-то из помощниц, удаляется. Я осматриваюсь в поисках подсказки, где может быть мой супружец, и замечаю тонкую полоску света под дверью в библиотеку. Делаю шаг - и останавливаюсь, чтобы справиться с раздирающими душу эмоциями.
В таком состоянии я точно снова наговорю чего-то такого, что явно не поспособствует нашему нормальному общению в каком-то обозримом будущем. Ну, в конце концов, когда Коряга вернется на свой политический олимп и мы тихо-мирно разведемся, нам же не обязательно рвать наше общение. Мы вполне можем…
— Я думал, что у меня галлюцинации и мигреневый бред, - слышу знакомый и немного уставший голос и от неожиданности чуть не подпрыгиваю на месте.
Лунник сидит на диванчике недалеко от окна, и свет «моргнувшей» за окном ветвистой молнии добавляет читам его лица какой-то острой аристократичности. Еще бы венок лавровый на голову - и целая статуя Юлия Цезаря, только в рубашке вместо тоги.
То есть, пока я тут мысленно готовила речь и решала, с какой ноги зайти в библиотеку, он все это время преспокойно сидел в кресле и наблюдал за моими тщедушным попытками.
От досады покрепче сжимаю пальцы на плотном картоне, а потом молча шагаю к нему и протягиваю конверт.
— Считайте, что это топор войны, - говорю, как мне кажется, самое уместное в этой ситуации.
Коряга сначала пристально изучает мой «дар», потом поднимается и еще несколько минут с тем же интересом изучает мое лицо. Берет конверт, но уже без особого интереса постукивает им бедро.
— Наверное, Марго, я вас разочарую, но вряд ли у вас получится нанести мне тяжелые физические увечья куском картона, - наконец, говорит Коряга, и я буквально через силу глотаю что-то ядовитое в ответ.
— Наверное, супружец, я тоже вас разочарую, - нарочно копирую его тон, - но я знаю как минимум одного лунника, которому вот этим куском картона можно как минимум крепко зарядить в причинное место.
Коряга немного непонимающе хмурится, и мне приходится отобрать у него конверт, вскрыть и сунуть под нос пачку фотографий. Но даже после этого он не торопится их смотреть.
— От того, что вы на меня так глазеете, - отступаю на шаг, чтобы выйти из-под влияния его подавляющей мою волю энергетики, - во мне ровным счетом ничего не изменится. Хватит делать вид, что я размахиваю перед вами погремушкой, лучше посмотрите, черт подери, что я вам принесла, и возрадуйтесь! И не забудьте поблагодарить Ши за этот… гммм… белый флаг дружбы.
— Белый флаг обычно приносят пораженные, - поправляет Коряга.
— Да ради бога! - топаю ногой. - Не цепляйтесь вы к словам!
Он, наконец, бросает взгляд на фотографии. Что только видит в такой темноте? Приходится достать телефон и посветить ему включенным экраном, потому что есть ли в этом дорогущем девайте фонарик, я пока так и не успела выяснить.
Коряга перелистывает снимки пару раз, по кругу, как будто каждый раз пытается высмотреть там что-то новое. И каждый раз на его лице мелькает такая брезгливость, что я невольно хочу добавить к этому еще и свою личную историю общения с господином… Ларсом, как он теперь себя называет.
— Откуда это у тебя? - Вот теперь удивление на лице Коряги очень искреннее. И он даже снова переходит на «ты», хоть мне это почему-то режет слух. От его галантного «выканья» у меня каждый раз звенит что-то в душе, но, конечно, я луче откушу себе нос, чем дам понять, что мне это приятно.
— Это не у меня, это тебе подарок от Ши.
Лунник щурится. Постукивает углом стопки о раскрытую ладонь.
— А я все думал, почему лицо этого парня кажется таким знакомым. Они вместе учились, я вспомнил.
— Ага. И если вы, супружец, перестанете корчить из себя оскорбленную невинность, то мы можем сделать так, что Лакс отвалится сам, как известно что, присохшее к подошве. А вы спокойно вернетесь в политику.
Коряга молча кладет фотографии на кресло и сует ладони в карманы брюк.
Делает шаг ко мне, но я так стремительно шарахаюсь от него, что он тут же миролюбиво «качается» назад на пятках. Мы так и стоим посреди темной гостиной, словно неудачная инсталляция к слову «неопределенность»: он, я, метра два между нами и горящий экран моего телефона.
— Признаться, я надеялась, что вы хотя бы чмокнете меня в щеку, а потом поедете к племяннику и пожмете мирового краба.
— Мирового… что? - Коряга все-таки давится смехом, и напряжение между нами потихоньку отступает.
— Так говорят некоторые мои кукушата, - объясняю свой неуместный слэнг и даже - божечки, как давно этого со мной не случалось! - слегка краснею. - Извините, что я иногда разговариваю как невоспитанная девица.
— Мне, кажется, очень нравится эта ваша изюминка, - еще шире улыбается Коряга. - даже жаль, что придется вас разочаровать, Марго, но я не собираюсь использовать эти… пикантные факты биографии Ларса.
Пикантные? Ну, наверное, в наше время свободных взглядов и «позднего самоопределения» уже никого не удивить любовной связью между стариком и молоденьким парнем, но как минимум это точно наделало бы много шума.
— Коряга, вы явно еще не отошли от этих ваших ментальных войн, - злюсь я. - И несете, уж простите за прямоту, бред сумасшедшего! Имейте ввиду, что не каждый день вам на голову будут валиться такие подарки судьбы.
— О, я более, чем осознаю это. Кстати. - Лунник продолжает улыбаться, но теперь он словно делает это через силу. - Отрадно видеть, что ваше с Ш’Иреном общение приносит такие плоды. Я даже почти завидую.
Собираюсь спросить, что он имеет ввиду, а потом вспоминаю, что водитель, которого он приставил ко мне в целях безопасности, кроме всего прочего еще и следит за каждым моим шагом. Так что Коряга явно в курсе, что я встречалась с Ши. Ночью. В парке. Без свидетелей.
— Вы эту вашу ревность оставьте, супружец, - фыркаю как кошка, которой капнули на нос. - Она вам не к лицу.
— Да? - Он проводит ладонью по колючему подбородку. - А я надеялся покорить вас образом брутального Ромео. Но, в любом случае, благодарю за заботу о моей карьере, Марго. Рад, что несмотря на свое свинское к вам отношение, вы нашли в себе силы простить и…
— Я вам сейчас по роже съезжу, Коряга, - предупреждаю я, уже почти теряя всякое терпение. - Что с вами не так?! Почему просто не взять и не размазать этого мерзавца?!
Коряга перестает изобразить радость - и его лицо в одну секунду становится ужасно осунувшимся. У меня даже кончики пальцев зудят - так хочется разгладить паутинки морщин у него под глазами. Не делаю этого только потому, что во мне вдруг просыпается та маленькая, испуганная и обиженная девочка, которая, наконец, нашла способ отомстить обидчику, а ей говорят: «Прости и прими, ты же хорошая».
Да в заднице у дикобраза я была бы более хорошей, чем сейчас!
— Видите ли, Марго. - Коряга поджимает губы, как будто ему очень не хочется произносить то, что он вынужден сказать. - Я желаю вам счастья. И если для вас оно рядом с Ш’Иреном, то я по меньшей мере был бы свиньей, если бы лишил вас шанса стать женой достойного человека, занимающего хорошее место в обществе.
Я его убью. Точно.
— Знаете, господин важная лунная задница, я вам вот что скажу на весь этот ваш пафосный бред. - Мои руки как будто живут своей жизнью и сами упираются в бока. Наверное, со стороны выгляжу как скандальная жена из бородаты анекдотов, ну и черт с ним! - Несмотря на все мое крайне предвзятое и негативное к вам отношения, я никогда не списывала со счетов тот факт, что в глубине вашего лунного мяса все-таки есть душа и, возможно, даже целое сердце. Вполне себе животе и способное испытывать определенные эмоции.
Коряга заинтересованно выгибает бровь.
Вот дать бы ему по физиономии - может, быстрее бы дошло, чем я тут буду битый час распинаться. Только… Я же нутром чувствую, что стоит только протянуть к нему руку - даже с самыми боевыми намерениями - все это закончится очередным поцелуем. Который не выходил у меня из головы весь прошлый день! Даже когда я валилась с ног от усталости и мечтала только о том, чтобы поскорее вручить Коряге «гранату» с фотографиями и отвалиться спать.