— Дорогая, по-моему, после такого ошеломительного признания пришла пора сделать еще один решительный шаг. - Я обхватываю ее талию второй рукой и буквально впечатывании в своё тело, чтобы она и думать забыла о попытках вырваться. - Например, перестать скрывать от ваших воспитанников тот факт, что вы - моя жена, и что супруги, как известно, имеют обыкновение выражать чувства друг к другу. Разным образом.
— Но не на людях же! - пищит она.
И до меня только теперь доходит, что впервые за все время нашего знакомства я вижу мою строптивицу без ее маски воинственности, а обычной смертной женщиной, смущений, немного испуганной и беззащитной. Ох, Луна, если ради того, чтобы наслаждаться таким видом, нужно еще одно стихийное бедствие, я готов организовать его собственными руками - локальное и совершенно безопасное. Возможно, устроить потоп в доме или нашествие муравьев.
— Маргарита Александровна, он хороший, - слышу писк откуда-то снизу.
Это тот вечно-зелёный мальчишка - стоит рядом и дёргает ее за край рубашки. Вот уж не ожидал, что после моей муштры - пусть и совершенно справедливой - пацанёнок будет на моей стороне. Все-таки, я чудовищно мало знаю о детях.
— Думаешь, хороший? - Она заговорщицки щурится, присаживаясь рядом с ним на корточки. - Он же заставлял тебя носить ветки.
— Потому что я - мужчина, - деловито приосаниваясь, говорить зеленый мальчонка, в точности пересказывая мои слова. - Это моя мужская обязанность - брать ответственность за важные дела и защищать тех, кто слабее. Особенно девочек.
Марго треплет его по волосам - и вокруг мальчишки тут же разлетается облако песка и пыли, а потом отправляет в дом присматривать за младшими. Только теперь, когда мы, наконец, остаемся одни и появляется возможность продолжить так некстати оборванное интересное признание, Марго немного смущенно заправляет за ухо прядь волос.
— Простите, супружец. Чувствую себя старшей сестрой, которую младшие застукали за тем, что она целуется с парнем. У вас… хорошо с ним получилось.
— Эти слова говорил мне мой отец. - Поворачиваюсь в сторону убежавшего мальчишки, но его уже и след простыл. - У нас были не самые хорошие отношения - и в детстве я был не тем сыном, который подавал хорошие надежды. Иногда, чего уж там, отец открыто говорил, что на некоторых его отпрысков Луна при их рождении даже не взглянула, и речь, как вы понимаете, шла обо мне.
Даже странно, что в такой романтический момент я вдруг решил вскрыть свою самую болезненную душевную рану, хоть подобная моей ситуация - не такая уж редкость среди лунников, в семьях которых по несколько наследников. Родителям хочется, чтобы каждый отпрыск добился чего-то значительного, приумножил славу фамилии, так что рано или поздно все это неумолимо порождает ядовитую конкуренцию за любовь и внимание родителей. Нас с братом постигла та же участь - он был более одарён, а мне приходилось надеяться только на свой талант упрямо переть к цели. И чем дальше была эта цель, чем больше приходилось рвать жилы, чтобы ее достичь - тем крепче я становился. Каким-то образом однажды это сработало - брат слишком углубился в личную жизнь - влюбился, нашёл женщину мечты и стал отцом, а я, рад стараться, быстро стал Царём горы.
Только сейчас до меня начинает доходить, что счастливчиком из этой гонки вышел он - по крайней мере, у него есть семья и женщина, которая любила его больше жизни и пошла за ним просто так, даже когда брат потерял бОльшую часть своего дохода и жил лишь на дивиденды от акций.
— Коряга, с вами все хорошо? - немного встревожено интересуется Марго, и я, встряхнувшись, сбрасываю напряжение непрошенных воспоминаний.
— Простите, - широко и деланно беззаботно улыбаюсь. - Не хотел разрушать в ваших глазах свой брутальный образ этим внезапным приступим старческой ностальгии. Надеюсь, вы еще дадите мне шанс и не будете сдирать подковы.
— Вы смотрели этот фильм? - Марго пододвигается ко мне и как-то очень по-хозяйски забрасывает руки мне на плечи.
— Смотрел, периодически пересматриваю и как раз подыскиваю компанию для хорового цитирования любимых фразочек. - Мои руки сами собой опускаются ей на талию, притягиваю так плотно, что между нами не остаётся свободного пространства даже для вдоха.
И впервые за время нашего «брака» я не чувствую ни капли сопротивления в ответ. Она вся как будто подаётся навстречу, играет своим телом так, чтобы заполнить даже микроскопические пустоты между нами. Я даже боюсь верить своему счастью и пока списываю это внезапное потепление на шок, аффект и прочие последствия перенесённого стресса. Интересно, а если я вот сейчас признаюсь еще и в том, что наш брак не то, чтобы так уж окончательно официален и существует скорее в моем воображении, чем на государственных документах с печатями - прокатит так же, как и с приютом?
— О чем бы вы не думали, Коряга, немедленно прекратите. - Марго слегка отстраняется и усердно, словно разогревает пластилин, подушечкой большого пальца разглаживает морщины на моем лбу. - Вы, конечно, с возрастом все краше, но я бы предпочла еще какое-то время видеть вас без морщин. По крайней мере, в этом месте.
Ладно, хорошо, о том, что статус нашего брака нужно узаконить в самое ближайшее время, мы поговорим потом. Завтра, и я надеюсь, после бессонной ночи во имя супружеского долга.
Мы все-таки неумолимо притягиваемся друг к другу. Сильно, но аккуратно.
Ее тёплое и рваное дыхание у меня на щеке пахнет какими-то сладкими цветами, хотя я готов поспорить, что именно так и пахнет воспетый в легендах наших предков лунный рай для Избранных. Только для меня он случился еще при жизни, уж не знаю, за какие заслуги.
Ее пальцы в коротком ёжике волос у меня на затылке - это что-то невероятное. Я едва держусь, чтобы не начать подаваться назад и требовать новую порцию особенной кошачьей ласки. Но вместо этого притягиваю к себе свою заслуженную Победу и впаиваюсь в ее губы с такой жадностью, будто от этого зависит моя жизнь.
Марго почти беззвучно втягивает воздух из моего рта - это так… странно и невозможно неприлично, что я начинаю пятиться подальше в тень небольшого дерева возле каменной ограды. Если сейчас из-под земли выпростает еще хотя бы один «гном», я, вероятно, сойду с ума!
Я целую мою Марго жадно и смело, отметая все сомнения на тот счёт, будет ли уместно давать такой напор или лучше выждать «три поцелуя приличия». Она сама подаётся ко мне, сама подтягивается на носочках, чтобы сократить любые расстояния между нами, и когда ее ногти впаиваются в мой затылок, я готов послать все к черту, сунуть ее в машину и хотя бы на сутки запереться только вдвоём. Луна всемогущая, неужели я так много прошу?!
Но на этот раз Марго отстраняется первой - настойчиво, но без фанатизма разъярённой женщины, как было раньше. Хороший знак. Может все-таки прислушаться к внутреннему голосу и признаться?
— Коряга, может, мы продолжим после того, как проветрим кукушат? Я до смерти устала, выбилась из сил и готова вручить вам свои руки, ноги и прочие зацензуренные части тела в обмен на массаж стоп, горячую ванну и обсуждение нашего совместного будущего.
Я смеюсь. Тем давно забытым беззаботным смехом, который случался со мной еще во времена бурной молодости, и отнюдь не из-за женщины. С Марго вообще все как в первый раз.
— Что? - Она немного настороженно морщит переносицу.
— Я готов массировать ваши прекрасные стопы сорокового размера каждый день, Марго, если вы обещаете чесать в ответ мой затылок.
— Лунники! - деланно фыркает она. - Как же без условий и личных выгод за каждую мелочь! И если вы еще раз так бестактно напомните мне о том, что не в некоторых частях моего тела я не трепетная изящная лань, я сделаю так, что у вас будет болеть даже то, что болеть не может.
Наша совместная жизнь определённо будет полна «словесных приключений» и интеллектуальных баталий.
Глава тридцать седьмая: Марго
Самое худшее наказание за все мои совершенные во имя упрямства ошибки - видеть счастливые и довольные мордашки моих воспитанников, пока они носятся по этажам, разбирают комнаты и с удивлением обнаруживают, что комнат хватает на всех. Больших отделанных комнат, частично меблированных, с подведённым интернетом и красивой планировкой. Я даже не удивляюсь, когда Маша напрочь забывает обо всех своих тревогах и начинает восторженно кружить по большому залу, в центре которого стоит красивый рояль, а немного в стороне - батарея других музыкальных инструментов. Она облизывается на виолончель как лиса на сыр, и я украдкой прикрываю глаза, ругая себя за то, что только мое упрямство стояло между детьми и комфортом, который они абсолютно точно заслужили.
— Здесь довольно… мило, - украдкой говорит Жанна, как всегда незримо и неслышно оказываясь рядом. - Просторно и много света.
— Я знаю, что была неправа, - озвучиваю то, что ей не хватает духу сказать. - Можешь уже сказать это вслух.
Она открывает рот, но все равно ничего не произносит, потому что мою попытку поддаться сожалениям перебивает громкий звонок ее телефона. Она смотрит на экран, хмурится, подносит трубку к уху и после пары вопросов переводит взгляд на меня.
— Маргарита Александровна? - явно уточняет слова того, кто на обратной стороне связи. - Да, она здесь. Кто это?
Судя по ее виду, ответ она так и не получает - и я в наглую забираю телефон из ее одеревенелых пальцев.
— Я слушаю, - говорю четко и спокойно, уверенная, что это какой-то наглый журналюга, в числе первых решивший нажиться на эксклюзивном интервью. - С кем имею неудовольствие говорить?
— Добрый день, Маргарита, - размеренный спокойный голос.
Он мне точно знаком какой-то холодной змеиной безэмоциональностью.
— Это Лори, помощник господина Шад’Фара, - называется он ровно за секунду до того, как я вспоминаю сама. - Простите, что вынужден тревожить вас в такое суетное время, но, боюсь, другой возможности просто не будет. Не могли бы вы встретиться со мной, скажем, через час в «Ла Рив»?