— У вас всегда такие холодные ладони…
— А у вас всегда горячие. Даже когда вы выглядите замерзшей.
— Горячее южное сердце, — нервно пошутила я.
— Не чета моему, холодному северному, — хмыкнул он.
И мне почудилось в его тоне сожаление.
— Мы с вами пропустили ужин, — тут же продолжил Фолкнор своим обычным, спокойным и серьезным тоном без лишних эмоций. — Мне распорядиться, чтобы вам подали что-нибудь в комнату?
— Нет, спасибо, я не голодна.
— Тогда, может быть, вы поужинаете со мной завтра?
От этого предложения я отказываться не стала. И он казался этим доволен. Фолкнор все еще держал мою руку в своей, и вдруг наклонился, коснулся ее губами, как было принято у нас. Только после этого выпустил. Не знаю почему, но я широко улыбнулась в ответ на это.
— Доброй ночи, Нея.
— Доброй ночи, шед.
На этом мы наконец расстались. В свою комнату в общежитии я возвращалась чуть ли не пританцовывая. Я убеждала себя, что причина этого в танцах на празднике и музыке, которая все еще звучала у меня в ушах, но внутренний голос лишь посмеивался надо мной. И смех этот тоже был очень похож на смех Розы. Я подумала, что стоит написать ей, рассказать, что у меня все хорошо и жених оказался не так ужасен, как мы все опасались. Она ведь наверняка волнуется.
Уже в коридоре третьего этажа, на котором находилось наше общежитие, я столкнулась с Карлом, который относил свертки из магазинов в мою комнату, а теперь возвращался обратно. Я широко улыбнулась и ему, с трудом удерживаясь от того, чтобы повиснуть у него на шее и расцеловать в обе щеки.
— Карл, спасибо вам, — с чувством выдохнула я, вкладывая в эти простые слова всю глубину своих эмоций.
— За что? — удивился он.
— За праздник. Вы не представляете, какую услугу мне оказали. Я теперь могу нормально разговаривать с собственным женихом. Знаете, это было очень смело. Я бы никогда не решилась так настойчиво чего-то предлагать шеду Фолкнору. А вы совсем не боялись его гнева.
— Это было не сложно, Нея, — он покачал головой. — Шед вообще очень сдержанный человек. Я за всю жизнь от него не слышал грубых слов. Ну, разве что пару раз, но это было сказано в сердцах. А в данном случае я лишь помог ему сделать то, чего он сам хотел.
— Он хотел пойти на праздник? — я склонила голову набок, заинтересованно разглядывая Карла.
Он снова покачал головой.
— Шед хотел провести с вами время, наладить отношения. Просто не знал как.
Это заявление меня удивило.
— Откуда вы знаете? Он сам вам это сказал?
Карл снисходительно улыбнулся.
— Нет, он ничего мне не говорил. Но шед Фолкнор никогда не пользуется моими услугами. Я вожу его брата, мать, учителей школы и иногда ее учеников, но не его самого. Ему это не нужно. Верховные жрецы ходят своими тайными тропами, которые нам неведомы, и перемещаются в пространстве быстрее других. Автомобили им не нужны. Он ездит только вместе с кем-нибудь, если это необходимо. Я полагаю, он поехал с вами, чтобы иметь возможность пообщаться в непринужденной обстановке.
Огорошив меня этой новостью, Карл кивнул на прощание и ушел. А я осталась стоять посреди коридора и смотреть ему вслед. Растерянная, но почему-то очень довольная.
Когда Карл исчез из вида, я наконец дошла до своей комнаты и взялась за ручку двери. На этот раз я скорее почувствовала, чем увидела ее. Как и раньше, она стояла в конце коридора и смотрела на меня. Только теперь я уже не испугалась.
— Не сегодня, Лилия, — тихо, но твердо сказала я ей. — Уйди.
За моей спиной раздался удивленный голос Ирис:
— Нея, с кем ты говоришь?
Я резко обернулась и торопливо заверила, фальшиво улыбнувшись:
— Ни с кем.
Примерно так же я отвечала в детстве, когда меня заставали за шалостями. Воровато посмотрев в конец коридора, я убедилась, что Лилия уже исчезла.
Ирис окинула меня недоверчивым взглядом, но допытываться не стала. Захлопнув за собой дверь, она направилась в общую ванную комнату, а я поторопилась скрыться в своей.
Глава 14
С того дня моя жизнь в Фолкноре начала налаживаться. Я постепенно привыкала к местной еде, но в моей комнате никогда не переводились фрукты: жених присылал новую корзину каждые три дня. Ужинали мы теперь всегда вместе, поэтому как минимум один прием пищи состоял из знакомых и привычных для меня продуктов.
Нагонять учебную программу было трудно. Я не привыкла так много времени посвящать учебе, а тут приходилось вникать и в ежедневные уроки, и в те, что я пропустила. Большинство учителей относились к этому с пониманием. Исключение составляли Луфр Мари и госпожа Фолкнор.
Мари всегда был мною недоволен. Он придирался к моему произношению, ругался, если я не могла вспомнить перевод слова или допускала в написании ошибку. После уроков по языку я впадала то в бешенство, то в уныние, и если бы не занятия с Ирис, я бы безнадежно отстала. Но эта девушка терпеливо объясняла мне и прошлые темы, и помогала с текущими.
— Не обращай на него внимания, — говорила она. — Он всех нас ненавидит. Говорят, он из разорившихся восточных жрецов. Его Дом пришел в упадок, вот ему и пришлось идти преподавать.
Я была благодарна ей и за помощь, и за поддержку, всегда приносила на наше занятие что-нибудь из своей фруктовой корзины, и мы часто болтали, вместе грызя яблоки или разбирая на дольки апельсин. Она рассказывала мне о родном городе, который находился еще дальше на севере, о матери, которую оставила ради учебы в школе. Оказывается, Ирис была одной из первых учениц школы Фолкнора.
— Я всегда чувствовала в себе Силу. Маме это не нравилось. Уж не знаю почему. Отец мой давно умер, мама, конечно, была против того, чтобы я ехала сюда, поэтому пришлось сбежать посреди ночи, не попрощавшись.
Если я правильно поняла, мать не простила этого Ирис, и они теперь не общались. Мне казалось это очень грустным.
У госпожи Фолкнор были ко мне свои претензии. Каждый раз на очередном занятии я прекрасно справлялась с приготовлением зелья, но проваливалась с его активацией. Еще дважды она убивала животное вместо меня, не забывая при этом отчитать. В следующий раз она ничего не стала делать и просто ждала, пока время активации не вышло, после чего заявила, что у меня появилась первая пересдача. Я подозревала, что рано или поздно она просто выгонит меня.
Я гадала, смогу ли в этом случае пожаловаться жениху. Сделает ли он что-нибудь, или как Ронан разведет руками и скажет, что другого пути, кроме как переступить через себя и начать приносить жертвы, у меня нет? Я не знала, и пока пожаловалась на эту ситуацию только в письме Розе, которое в остальном получилось довольно позитивным.
Наиболее дружелюбно ко мне относились Ронан Фолкнор и Кай Форт. Вообще-то печати нам тоже полагалось активировать, но Ронан не торопился с этой частью программы.
— Для начала вы должны научиться чертить печати без мельчайших ошибок. Криво выведенный символ или слово может полностью изменить ее работу, — объяснял он. — Так что активация подождет.
В призыве духов, как оказалось, активация не требовалась. Успех зависел от силы духа вызывающего и вызываемого. Осуществляющий призыв маг должен был завладеть какой-нибудь вещью, принадлежавшей вызываемому духу при жизни. И не просто принадлежавшую, а имевшую значение. Такую, которая хранит след его ауры.
— Прежде, чем упражняться с призывом, вам необходимо научиться считывать эту ауру и сравнивать со своей, — объяснял Форт. — Потому что упаси вас Боги от призыва того, кто намного сильнее вас. В лучшем случае он не придет. Но если у вас вдруг хватит сил на призыв, не ждите, что вы сможете контролировать дух. Скорее всего, вам же будет хуже.
И с Фортом, и с Ронаном я общалась и вне занятий. Ронан продолжал помогать с пропущенным материалом по своему предмету, а Форт время от времени составлял компанию на прогулке.
Бродили мы в небольшой роще под самыми окнами кабинета моего жениха. Форт рассказал о том, что он — побочный сын одного из младших жрецов юга.
— Отец никогда не отказывался от меня, никогда не скрывал меня, но как выяснилось, в этом есть свои минусы, — с грустной улыбкой говорил он. — Его настоящая семья, естественно, ненавидела и меня, и мою мать. И как следствие, в небольшом городке, где я вырос, к нам относились не очень хорошо. Люди нашего круга нас избегали, потому что мы были связаны со жрецом, а более высокое общество нас презирало. Получилось, что мы и не с теми, и не с другими. И когда я встретил девушку, на которой захотел жениться, ее отец категорически мне отказал, хотя она сама отвечала мне взаимностью.
— Но почему? — не поняла я.
— Потому что не хотел связываться с бастардом. Не хотел, чтобы неприязнь ко мне и моей матери перекинулась на его дочь. Его можно понять, конечно. Мой отец был готов дать мне денег на дом и собственное дело, но отца моей возлюбленной это не устраивало. Он сказал: «Сделай себе свое имя и свой капитал, желательно, подальше отсюда. Тогда и поговорим». Вот я и делаю. Сначала уехал учиться магии в Западные земли. Научился кое-чему, узнал про школу в Фолкноре и переехал сюда. Теперь учу и учусь сам.
— А девушка? — поинтересовалась я.
— Ждет, когда я встану на ноги, — Форт улыбнулся. — Думаю, через год смогу уже перевезти ее сюда. Здесь недалеко есть деревня, хочу купить там дом. Если Фолкнор даст мне заем под будущее жалованье. Я еще не спрашивал, но говорят, что он человек отзывчивый, хоть и строгий. Должен пойти навстречу. А если она не захочет жить в деревне, то начну оказывать магические услуги в Колдоре или другом городе. В здешних землях почти нет жрецов, а людям иногда нужны их услуги по тому же призыву мертвых.
— Хороший план, — искренне ответила на это я.
Форт, пожалуй, мне нравился. Мне чудилось в его ситуации некоторое родство с моей. С поправкой на то, что его не принуждали к браку с незнакомым человеком. Но ему тоже требовалось учиться, чтобы обрести самостоятельность и независимость, как и мне.