Я не останусь в Фолкноре. Не буду сидеть тут и ждать, отравят меня или нет, умру я в родах или нет, получу я звание магистра или нет. Я сбегу. Уверена, Карл не откажется довезти меня до Колдора. Он добрый, он согласится помочь. А если нет, вспомню, чему меня учил шофер отца и уеду сама. Пешком дойду, если придется! У меня остались деньги, присланные отцом на новый гардероб. Я так и не потратила их до конца, как будто знала, что пригодятся. Их хватит на билет в любой конец страны и на то, чтобы прожить в чужом городе несколько дней.
Я уеду на запад или на восток. Найду работу помощницы по хозяйству в небольшом небогатом доме. Может быть, умение готовить и бесполезный навык для жены Торрена Фолкнора, но в этом случае очень мне пригодится. Или напишу Розе, как только почувствую себя в безопасности. Вдруг она согласится помочь мне? Она давно живет самостоятельно, может подсказать другие варианты. Что угодно, лишь бы не оставаться здесь. Надо было сразу так поступить, но, наверное, мне нужно было дойти до определенной степени отчаяния, чтобы работа прислуги показалась мне привлекательной альтернативой.
Закончив свой довольно поздний обед, я принялась собираться. Я понимала, что с большим количеством вещей далеко не уйду, поэтому решила ограничиться одним чемоданом и саквояжем. Оставалось только решить, что из вещей надеть в дорогу, что взять с собой, а что бросить тут. Времени на это ушло немало, но я никуда не торопилась. Я планировала бежать из замка после наступления темноты, надеясь, что так у меня будет больше шансов, что меня не заметят и что Карл согласится меня довезти.
Пока я разбирала и собирала вещи, я наткнулась на небольшой швейный набор, который брала с собой на случай, если придется починить что-то из одежды. Он ни разу не пригодился, но сейчас я достала его, завороженно глядя на небольшие ножницы.
Скорее всего, и в Восточных, и в Западных землях диадема так же ничего не значила, как и в Северных, но для меня она все еще имела значение. Я больше ее не носила, собиралась сбежать и отныне распоряжаться своей жизнью сама, но в глубине души все еще чувствовала себя ее пленницей.
Я выложила ножницы на стол, медленно расплела косу, с которой обычно спала, расчесала волосы пальцами. Я чувствовала себя странно. Немного на взводе и слегка не в себе, как будто перепила вина. Сердце стучало в груди, его удары отдавались в ушах, я тяжело дышала, а мои пальцы плохо гнулись, когда я взяла ножницы в руки.
На моем родном юге то, что я собиралась сделать, ничего не изменило бы, потому что происходило вне церемонии, без свидетелей и оснований. В других краях это, скорее всего, просто не имело никакого значения. Но я испытывала болезненную потребность как-то подтвердить самой себе свои намерения.
Наверное, мне просто было слишком страшно. Страшно выйти за двери этого дома навстречу неизвестности, хотя здесь меня не ждало ничего хорошего. Но здесь у меня были еда, постель и тепло камина, а там — кто знает? Огромный чужой враждебный мир, которого я боялась. Я наивно надеялась, что, укоротив волосы, все равно в какой-то степени пройду ритуал. Богиня увидит мои намерения и пошлет мне немного сил и решимости.
Коротко резать я все же не решилась. Получилось, конечно, ужасно криво. Настолько ужасно, что, увидев себя в зеркале, я заплакала. Попыталась сделать ровнее, но стало только хуже, и я бросила эти попытки. Принялась закалывать то, что осталось на голове, булавками в некое подобие пучка. Моя самостоятельность начиналась не очень хорошо, и от этого становилось еще страшнее. Вдруг мое решение сбежать было таким же глупым и опрометчивым, как и укоротить волосы?
И все же, когда за окном стемнело, я оделась, взяла приготовленные вещи и последний раз оглянулась по сторонам. Комната оставалась в довольно плачевном состоянии, но убираться у меня не было сил. У меня и идти куда-то сил не было. Я даже на мгновение задумалась, стоит ли сбегать так поспешно? Может, остаться еще на несколько дней? Дать себе выздороветь?
«Ну да, — ехидно заметил внутренний голос. — И никто не заметит, что ты обрезала волосы, а значит, задумала что-то».
Нет, я должна была уйти сегодня. Уйти сейчас.
В коридоре никого не оказалось, и я торопливо направилась к лестнице. Чемодан оказался тяжелее, чем я думала, саквояж тоже тянул руку. Одетая для улицы, я моментально взмокла, и без того затрудненное дыхание сменилось одышкой. Примерно на середине лестницы у меня закружилась голова, а потом я снова услышала знакомый зов:
— Нея!
— Нет-нет-нет, не сейчас, Лилия, — пробормотала я себе под нос, спускаясь еще на один лестничный пролет.
— Нея… Помоги…
На этот раз шепот был похож на плач. Что-то больно кольнуло в груди. Я обернулась, поскольку мне показалось, что голос Лилии доносится сзади. Она стояла в верхней части лестничного пролета и смотрела на меня с упреком.
— Прости, — прошептала я, надеясь, что она услышит. — Прости, я не могу. Я должна уйти.
Я снова повернулась, чтобы продолжить путь вниз, даже успела спуститься на одну ступеньку, но тут же встретилась лицом к лицу с Линн. Она преграждала мне путь и смотрела своими поблекшими, ставшими почти прозрачными глазами. Я вскрикнула, дернулась назад, потеряла равновесие и, пытаясь поймать его, выпустила из рук весь багаж. Чемодан покатился вниз, саквояж просто упал рядом, а я, так и не поймав равновесие, шлепнулась на ступеньку.
— Помоги, Нея, — едва слышно прошелестела Линн.
Я почувствовала, как глаза снова защипали слезы.
— Я не могу! — в отчаянии повторила я. — Уйдите, пожалуйста! Я не могу, я не знаю, как вам помочь!
Я почувствовала щекой холод. Скосила глаза — лицо Лилии каким-то образом оказалось рядом с моим. Она смотрела на меня.
— Помоги… ему.
— Помоги Рену, — все так же едва слышно уточнила Линн.
— Спаси его.
И прежде, чем я успела спросить что-то еще, Лилия обхватила мою голову ледяными руками и больно сжала ее. Я закрыла глаза и попыталась закричать, но так и замерла с открытым ртом. Перед моими глазами пронеслись интерьеры замка, словно я летела по коридорам с большой скоростью. Я поднялась по лестнице в семейной части замка, в тот коридор, в котором была ночью. И услышала громкий хлопок, после которого через несколько секунд через щели одной двери повалил дым.
Ощущение холодных рук исчезло, я открыла глаза и оказалась снова на той же лестнице, где была до этого, но теперь уже одна. Сердце тревожно замерло, как и я сама на несколько секунд, приходя в себя.
А потом меня словно подбросило. Я вскочила на ноги и, забыв про чемодан и саквояж, побежала вниз по лестнице. Пересекла холл и теперь побежала уже вверх по другой лестнице, почти задыхаясь и спотыкаясь даже на ровном месте.
Я сразу нашла и нужный мне коридор, и дверь — ее было легко опознать по дыму, который сочился через щели. В голове не было совсем никаких мыслей, ни одной, поэтому я просто дернула дверь на себя. И тут же шарахнулась назад, закрывая рот и нос рукавом свитера и щуря глаза, которые мгновенно заслезились.
Пришлось подождать несколько секунд, пока дым растянуло по коридору. В большом пространстве он уже не был ни таким плотным, ни таким едким. Теперь я могла разглядеть, что происходит в лаборатории. Дым шел из емкости, стоявшей на огне, но не это привлекло мое внимание. Шед Фолкнор лежал на полу лицом вниз. Видимо, он пытался выйти, но не смог. Наверху дыма было больше, а внизу воздух казался чище, поэтому я поползла к нему на четвереньках, все еще зажимая рот и нос и вдыхая аккуратно через плотную ткань.
Конечно, пришлось убрать руку от лица, когда я попыталась вытащить Фолкнора из лаборатории, но хотя я тянула его изо всех сил, я с трудом сдвигала его по сантиметру. Он весил, должно быть, вдвое больше меня. Дым уже попал мне в легкие, и внутри болезненно запекло. Горло начало раздирать, и я закашлялась.
Я не могла вытащить его! У меня кружилась голова и в глазах темнело, а я почти не приблизилась к двери. Но и бросить его тут я тоже не могла. Надо было бежать за помощью, но я не знала куда и боялась его здесь оставить.
Я почти успела впасть в отчаяние, когда снова почувствовала холод, на этот раз с двух сторон. Моих рук коснулись призрачные руки Линн и Лилии. Тянуть бесчувственного Фолкнора стало проще.
Я кашляла все сильнее, глаза болели и слезились, но вскоре мне удалось с помощью призраков оттащить шеда на безопасное расстояние от лаборатории. Здесь воздух казался вполне нормальным. Я перевернула шеда на спину и осторожно похлопала по щекам. Он дернулся и закашлялся. Страшно, натужно. Глубоко вдохнул, хрипя. Попытался то ли подняться, то ли перевернуться. Глаза его раскрылись, и в них я увидела страх и боль. Он кашлянул еще раз, изо рта брызнула кровь, запачкав мое пальто.
Я в ужасе схватила его за руки и помогла перевернуться набок, чтобы он не захлебнулся кровью. Фолкнор вцепился в мою руку и до боли сжал ладонь.
— Нея…
— Что? Шед, что мне сделать? Как помочь?
— Беги, — с трудом прохрипел он. — Уходи… отсюда…
Он снова зашелся в кашле, выплевывая кровь, после чего повалился на пол, потеряв сознание. Я не знала, что именно с ним происходит, откуда эта кровь и почему он так тяжело дышит, но понимала, что он умирает. И я не могла этого допустить.
Я перевернула его обратно на спину, торопливо расстегнула рубашку — ни мании, ни сюртука на нем не было — и приложила раскрытые ладони к обнаженной груди. Я не знала, как лечить подобные травмы. Меня никогда не учили пользоваться моим даром. Некоторые вещи я просто освоила сама. Лечила себе порезы, ушибы, содранные коленки… Фолкнора же словно разъедало изнутри, он истекал кровью. И я не знала, как с этим бороться.
Поэтому я просто закрыла глаза и направила в него силу исцеления. Все, что имела. Она лилась из меня, разогревая ладони до жжения. Я не знала, помогает ли это, но отдавала все, что могла, не задумываясь.
Вскоре мне показалось, что его дыхание стало ле