Способов активации было несколько, большинство пока представлялись мне слишком сложными. Но убийству мелких зверушек, которое я так и не смогла освоить, соответствовал простейший: использование собственной крови. Жрецы Некроса черпали силу в смерти, а жрецы Виты — в энергии своей жизни.
Я попробовала это на очередном занятии по зельям, и у меня все получилось. Я даже удостоилась скупой улыбки госпожи Фолкнор, которая подтвердила, что мое зелье получилось именно таким, каким и должно было.
Не знаю, что Рен сказал ей, как убедил, но она стала относиться ко мне терпимее. Как минимум, новых угроз я от нее не слышала. Конечно, до дружеских отношений нам было очень далеко, но она хотя бы не затевала ссоры, когда мы встречались. А встречались мы теперь часто: завтракали и обедали мы вдвоем с Реном, а вот ужинать стали вчетвером все в той же огромной столовой. Поначалу я нервничала, но с Реном, который в любую минуту был готов за меня вступиться, и Роном, который продолжал общаться со мной вполне дружелюбно, вскоре поняла, что бояться мне нечего. А когда оказалось, что и госпожа Фолкнор не собирается на меня нападать, я и вовсе расслабилась.
Учиться действительно стало проще. Стоило мне перестать волноваться о том, что я ничего не успею, информация стала усваиваться лучше. К тому же, у нас стало на один предмет меньше: Рен пока не нашел замену Форту.
В один из вечеров мы поговорили и о нем. Мы так же сидели рядом на диване, уже закончив читать мою книгу. Я обвивала руку Рена своими, моя голова время от времени ложилось на его плечо, а он сам лениво потягивал свой коричневый напиток, который ему так нравился.
Рен склонялся к версии, что Форт все же был шпионом Совета и просто-напросто провел нас, предъявив какую-то неизвестную девушку в качестве невесты.
— И когда я сказал, что он должен покинуть замок, они, вероятно, решились на активные действия, — предположил он. — Не понимаю только, как он мог узнать про тайный ход, если я сам о нем не знал?
— И как он мог что-то сделать с твоими ингредиентами для зелий, если ты приставил к нему эту тень? — напомнила я. — Разве она не должна была тебя предупредить?
Рен, услышав это, недовольно поморщился.
— Тени, которые я призываю, при жизни были воинами. Воинами, а не жрецами, сведущими в зельеварении. После смерти у нас не появляются новые знания. Поэтому тень могла спокойно наблюдать за тем, как Форт менял порошки, не считая это подозрительным. Он ведь ни на кого не нападал, не держал в руках оружие. Даже не пытался отравить пищу. Это была хитрая подмена. Я даже не знал, что он так хорошо разбирается в зельях.
— А что, если это не он? — предположила я. — Что если Форт сказал нам правду? И есть кто-то еще, кого мы пока не вычислили?
— Тогда я не представляю, как он связывается с Советом. Разве что где-то есть еще одно зеркало. Вся почта в тот день и на следующий была вскрыта. Ничего подозрительного не обнаружено.
— Может быть, он с ним не связывается?
— Одиночка? — с интересом уточнил Рен, посмотрев на меня.
Я пожала плечами.
— А если у него уже были указания на все случаи? Или по крайней мере, на такой случай?
Он задумчиво кивнул.
— Вполне возможно. Так или иначе, мне следует заявить о том, что я пересмотрел свои взгляды. Скажу, что во взрыве зелья я углядел гнев Богов. Надеюсь, это охладит их пыл.
Он криво усмехнулся и сделал еще один глоток мерзкого напитка, а я удивленно посмотрела на него.
— Но это не так? — на всякий случай уточнила я.
— Конечно, нет, — фыркнул он. — Но какая разница? Я все равно никогда не собирался действительно выходить с этим к людям. Буду служить Некросу и дальше, как делал всегда. Как делал это последние пять лет. Вера мне для этого не нужна.
— Но это ведь… ложь?
Я смотрела на него со смесью недоумения и любопытства, а он ответил мне еще одной усмешкой.
— Ты никогда не замечала, что слова «жрец» и «лжец» очень похожи? Нея, мы все лжем. Или большинство из нас. Даже те, кто искренне верят в Богов, лгут, говоря, что они с ними общаются. Это наша работа: помогать людям верить в то, что за ними… над всеми нами стоят всемогущие Боги, способные нас защитить или покарать.
— Я не понимаю, зачем тебе это нужно, — призналась я. — Только для того, чтобы не терять власть над Северными землями?
— В том числе, — не стал отпираться он. — Если я действительно заявлю, что более не верю в Некроса, я не смогу быть его жрецом. Я знаю, что в ваших землях жрецам платят напрямую за те или иные обряды. У нас иначе. Население платит налог, который распределяется между жрецами, а мы совершаем обряды по запросу уже бесплатно. Таким образом все платят понемногу, а получают нашу помощь тогда, когда она нужна. Сейчас я единственный, кто может проводить некоторые обряды. Если я перестану это делать, начнутся серьезные проблемы. А если я продолжу это делать не от имени Некроса, то я перестану получать собираемые в виде налогов деньги. И как тогда я буду содержать Фолкнор и школу? Не думаю, что мои новые убеждения того стоят. Даже если при этом я кажусь тебе лицемером.
Он выжидающе посмотрел на меня, и я с удивлением поняла, что его действительно волнует, как я к этому отношусь. Впрочем, я не знала, что ему на это сказать. С одной стороны, то, что он говорил, звучало разумно. На нем лежала определенная ответственность, и он не мог себе позволить говорить то, что вздумается, приходилось заранее просчитывать последствия.
С другой — я не представляла, как можно прославлять Бога, читать проповеди, распространять учение, не веря в то, что говоришь.
— А если бы не было этого… фактора денег и влияния, — осторожно спросила я. — Ты бы пытался развенчать веру в Некроса и других Богов?
Рен задумался, на несколько секунд снова прячась за стаканом с напитком, а потом медленно покачал головой.
— Почему?
— Потому что моя собственная жизнь была проще и имела больше смысла, пока я верил, — признался он тихо. — Я не уверен, что хочу отбирать это у других. Я ведь могу быть и неправ.
В последней его фразе мне послышалась затаенная надежда. Словно он не столько потерял веру, сколько злится на Некроса за то, что тот не уберег его жену и ребенка. И почему-то я была этому рада. Я надеялась, что однажды он сможет примириться со своим Богом и ему больше не придется кривить душой. Мне казалось, что без этого он не сможет быть по-настоящему счастлив.
А мне очень хотелось, чтобы он был счастлив. С каждым днем я чувствовала, что связь, возникшая между нами в тот момент, когда я спасла его, становилась все крепче, а мои чувства к нему — все глубже. Я радовалась каждой его улыбке, как маленькой победе, и мне хотелось, чтобы таких улыбок становилось больше.
Лишь одно тревожило меня: в моей жизни все снова стало слишком хорошо. А в последнее время это означало, что впереди меня ждут дурные вести и пугающие откровения. Каждый день я подсознательно ждала, когда же все опять пойдет не так. И дождалась.
Глава 26
Сказка закончилась, как только Рен достаточно окреп, чтобы вернуться к своим обязанностям верховного жреца в полном объеме. Теперь мы виделись в основном за завтраком, после чего он покидал замок на весь день. Иногда он не успевал вернуться даже к ужину, и тогда компанию мне составлял только Ронан. Госпожа Фолкнор в отсутствие старшего сына не горела желанием изображать из себя примерную будущую свекровь. В такие дни мой жених заходил ко мне лишь перед сном, чтобы поцеловать и пожелать доброй ночи.
А потом он не вернулся и к ночи, и с тех пор отсутствовал в Фолкноре уже целых три дня. Я грустила и волновалась, но старалась не обижаться и не злиться на него. У него хватало дел, он предупреждал меня об этом с самого начала. Но иногда я задумывалась о том, будет ли такой вся наша жизнь? Мы будем прощаться утром, а потом в лучшем случае встречаться вечером, чтобы лечь спать? Конечно, мне тоже было чем занять себя в течение дня, но все равно хотелось видеться с ним чаще. Я надеялась, что это все же временное явление.
В эти дни мы стали больше времени проводить с Ронаном. Он стал помогать мне не только со своим предметом, который я уже нагнала, но и с другими. В этом не было никакой необходимости, но я не отказывалась, потому что мне нравилось общаться с ним. Теперь, когда Форта в замке не стало, а Рен снова оказался слишком занят, чтобы уделять мне внимание, мой круг общения сузился до Ирис и Ронана. Так что я рассматривала наши встречи просто как дополнительное общение. По какой причине он уделял мне так много своего времени, я не знала.
Причина открылась мне на четвертый день отсутствия Рена. После обеда я как обычно пришла в кабинет Ронана, чтобы разобрать утренние лекции, как до этого мы делали с женихом, но сегодня у меня не получалось поддерживать беседу. Даже сосредоточиться на объяснениях я никак не могла.
— Нея?
Я среагировала лишь на свое имя и подняла на него расфокусированный взгляд. Последние дни мы занимались за чайным столиком, а не за его письменным столом. Видимо, мягкий диван, более комфортный, чем жесткий стул, меня расслаблял, и я уплывала мыслями куда-то далеко.
— Простите, я задумалась, — смущенно призналась я, опуская глаза в книгу и пытаясь вспомнить, о чем он мог сейчас говорить.
— Интересно, о чем? — со своей обычной доброжелательной улыбкой поинтересовался Ронан. — О Торрене?
Только когда я сама стала называть жениха Реном, я обратила внимание на то, что брат всегда называет его полным именем. В то время как сам Рен чаще всего называл его Роном. Иногда мне хотелось спросить, почему так, но каждый раз я или не решалась, или отвлекалась на что-то другое.
— Я волнуюсь, — призналась я, решив, что отпираться бессмысленно. — Его нет уже четвертый день. Вдруг что-то случилось?
— Мы бы об этом уже узнали, — заверил меня Ронан. — Он бы прислал с вестью одного из своих стражей или… в худшем случае явился бы сам. Так что я уверен, он просто занят.