— Но я не хочу другого мужчину, — призналась я. Мне не понравилось, что мой голос прозвучал так плаксиво, но сейчас мне было не до сохранения лица. — Я хочу тебя. Хочу быть с тобой. Мне никогда не будет хорошо вдали от тебя. Мне не будет хорошо, если ты умрешь. Мне не будет хорошо, если ты свяжешь свою жизнь с другой. Я люблю тебя, Рен! Неужели ты этого не понимаешь?
Ну вот, я это сказала. Может быть, и не стоило. Слишком унизительно признаваться в любви, зная, что не услышишь ответного признания, но ужас при мысли, что он заставит меня уехать, был слишком велик.
Его лицо на мгновение исказилось, как будто что-то причинило ему резкую боль, но он быстро вернул себе контроль и даже смог изобразить некое подобие улыбки. Взял в ладони мое лицо, поцеловал в лоб, потом рядом с уголком глаза, спустился к щеке и наконец добрался до губ.
Я с готовностью ответила на его поцелуй, чувствуя эмоциональный подъем. Неужели мои слова все же подействовали на него, убедили?
Но Рен вскоре прервал поцелуй, прижал меня к груди, провел рукой по волосам, которые я теперь не закалывала — слишком коротко их пришлось подстричь, чтобы выровнять.
— Тебе будет больно какое-то время, но это пройдет. Будешь задыхаться поначалу, но потом смиришься. Однажды ты полюбишь снова, — заверил он тихо.
— Разве можно полюбить дважды? — попыталась возразить я.
Его рука замерла на моем затылке, я скорее почувствовала глубокий вдох, чем услышала его.
— Когда-то я тоже думал, что нельзя. Потом оказалось, что можно. Ты еще очень молода, Нея. И пока ты жива, у тебя все впереди. А я действительно гублю все, к чему прикасаюсь. Поэтому тебе нужно уехать подальше от меня. Пока я еще могу тебя отпустить.
Сердце забилось еще быстрее, я немного отстранилась, чтобы снова посмотреть ему в глаза. Его слова вселили в меня надежду на то, что мои чувства к нему не так уж безответны. Вот только выражение его глаз надежды не оставляло: по ним было видно, что он для себя все решил. Он даже улыбался с облегчением человека, освободившегося от какой-то тяжелой ноши.
Рен провел рукой по моей щеке, уже не пытаясь отвернуться. Наоборот, смотрел на меня так, словно хотел запомнить мое лицо в мельчайших деталях.
— У тебя все будет хорошо, Нея, поверь мне. Я позабочусь о тебе. Пока есть время.
— А кто позаботится о тебе? — на смену отчаянию во мне поднялось возмущение. — Мы ведь должны были позаботиться друг о друге, помнишь? Такой был план. Что изменилось? Я все еще дочь жреца, моя мать, по твоей теории, все еще была верховной, а то есть, я тоже верховная.
— Только верховные жрицы Некроса гарантированно могут пережить это, — спокойно объяснил он, выпуская меня из объятий. — Для остальных это разное соотношение шансов. И для тебя тоже.
— Но я готова рискнуть…
— Я больше не готов, — отрезал Рен. — Погубить жизнь любимой женщины было достаточно страшно один раз. Я не хочу рисковать и делать это во второй.
Не давая мне ответить, он повернулся и стремительно вышел из кабинета, забыв на спинке дивана мантию.
Такого двойственного чувства у меня еще никогда не было. Мне казалось, что сердце сейчас разорвет от радости, смешанной с горечью. Он признал, что любит меня. Фактически сравнил с Линн. Но оказавшись взаимной, любовь теперь нас разлучала. Было в этом что-то извращенное, неправильное, несправедливое.
Но и что-то закономерное тоже. Я была готова рискнуть жизнью, чтобы спасти его. Он отказывался от спасения, чтобы обезопасить мою. Что-то подсказывало мне, что поменяйся мы местами, каждый принял бы такое же решение, какое принимал сейчас другой.
Глава 27
Рен организовал все очень быстро, за каких-то два дня. Лучше бы он с тем же рвением занимался школой! Но он предпочел связаться с Домом одного из западных верховных жрецов. У того было двое братьев и сестра, все они брали учеников. Как я поняла из записки, которую мне принес Долорсдон, как раз к сестре я и должна была поступить в учение.
Самого Рена я за два дня ни разу не видела. Завтрак, обед и ужин мне теперь накрывали в моей комнате. Здесь я и проводила большую часть времени, потому что занятия в школе приостановили, когда Ронан покинул замок вслед за Фортом.
В эти два дня я выбиралась из комнаты лишь на небольшие прогулки в рощу, да и то только потому, что надеялась где-нибудь столкнуться с Реном. Мне казалось, что если мы встретимся еще хотя бы раз, если поговорим спокойнее, без эмоций, то он передумает. Видимо, он считал так же, поэтому всячески избегал меня.
В записке он предлагал написать Розе, попросить ее снова стать моей спутницей и телохранителем. Обещал оплатить эти услуги. Должно быть, это тоже было проявлением его заботы: он понимал, как плохо мне будет на новом месте, вдали от него, и как нужен мне будет хотя бы один друг. Я не возражала и сама написала Розе письмо, попросила передать его с магической почтой. Конечно, это означало, что в канцелярии отца его могут прочесть, но мне было все равно. Пусть знают, что в Северных землях им ловить больше нечего. Все равно они узнают об этом достаточно скоро.
На третий день я собрала вещи. Часть пришлось оставить: с обновками, приобретенными здесь, в мои чемоданы влезли не все прежние наряды. Но на дне моего саквояжа осталась лежать шкатулка с револьвером, подаренным Розой. К счастью, после попытки побега никому не пришло в голову рыться в моих вещах, чемодан и саквояж мне вернули нетронутыми.
Лакеи перетаскали мои чемоданы к автомобилю, а я спустилась в холл. Мой путь не лежал через кабинет теперь уже бывшего жениха, но я все равно дошла до него в последней отчаянной попытке увидеться с Реном. Кабинет оказался заперт, на мой стук никто не ответил.
В холле я тоже замедлила ход, обернувшись на лестницу, по которой только что спустилась. Сердце тяжело билось в груди, а я надеялась, что в любую секунду раздастся звук шагов и появится Рен.
«Ну же, — мысленно обращалась я к нему, — не дай мне уйти, останови меня, пожалуйста…»
На лестнице так никто и не появился. Звук шагов раздался от входной двери, но не мужских, а женских. Госпожа Фолкнор вернулась с ранней прогулки. Окинула меня мрачным взглядом, поджала губы и попыталась молча пройти мимо, но я обратилась к ней, удивив не только ее, но и себя:
— Вы тоже не попрощаетесь со мной? Вы должны быть рады, что я уезжаю.
— Рада? — переспросила она, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Один мой сын изгнан из собственного дома, другой намерен дать Силе убить себя. Последний Дом верховного жреца севера на краю гибели. Боюсь, вашего отъезда недостаточно, чтобы в данной ситуации я почувствовала радость.
— Мне жаль, — искренне сказала я. — Знаю, вы не доверяете мне, но я хотела бы спасти ваш Дом. И вашего сына тоже. Если бы он мне позволил.
Она едва слышно вздохнула и печально улыбнулась, после чего внезапно приблизилась ко мне.
— Торрену досталось тяжкое бремя. Быть последним всегда непросто. Это огромная ответственность, которой он никогда не хотел. Он понимает свой долг перед Северными землями, но так уж получилось, что он всегда был больше мужчиной, чем жрецом. Уже второй раз он ставит женщину выше Северных земель. Только в первый раз он женился вопреки доводам рассудка, а в этот — не делает этого, хотя ему стоило бы. Ничего. Эта рана на его сердце тоже затянется, и я смогу убедить его все-таки жениться. Время еще есть. Только в этот раз я сама выберу жену, такую…
— В которую он точно не влюбится? — с улыбкой уточнила я. — А потом отравите ее, чтобы не мешалась?
Она недобро сощурилась, и я в очередной раз отметила про себя, как оба сына похожи на нее. Она поджала губы сильнее, хотя я не думала, что это возможно.
— Станешь матерью, сама поймешь, что за своего ребенка можно и убить, — в конце концов процедила она.
— Главное: не убейте этим и его, если он снова влюбится, — предостерегла я. — Одиночество губит ничуть не хуже, чем Сила Некроса.
Госпожа Фолкнор отвернулась, покивала каким-то своим мыслям.
— Жаль, что ты из южных жрецов, — резюмировала она. — Могла бы стать для него прекрасной парой. Он даже мог бы быть счастлив с тобой.
Я удивленно приподняла брови.
— И вы бы это допустили?
Она снова резко повернулась ко мне, смерив презрительным взглядом.
— Какой бы ты меня ни считала, я люблю своего сына и желаю ему счастья.
— Тогда позаботьтесь о нем, — попросила я, чувствуя, как перехватывает горло. — Найдите ту, с которой он сможет однажды быть счастлив.
Госпожа Фолкнор в ответ на это промолчала, лишь снова едва заметно кивнула и направилась к лестнице. Я проводила ее взглядом, все еще надеясь, что Рен появится, но, когда звук ее шагов стих, заставила себя покинуть холл.
Автомобиль и Карл ждали меня у подножия лестницы. Больше во дворе никого не было. Прежде чем юркнуть в салон, я обернулась на замок, скользнула взглядом по окнам. В одном из них мне почудился мужской силуэт. Я попыталась присмотреться, но так и не смогла разобрать: хоть солнце и пряталось сегодня за тучами, свет все равно неудачно отражался от стекла. Возможно, силуэт мне и вовсе привиделся.
Я забралась на заднее сидение, и Карл захлопнул за мной дверцу. Через несколько секунд автомобиль медленно тронулся с места, огибая фонтан, стоявший в центре двора. Когда мы немного отъехали, я не удержалась и снова обернулась, посмотрела на то окно. На этот раз я совершенно определенно увидела шеда Фолкнора, глядящего мне вслед.
В горле снова встал ком. Автомобиль едва тащился, словно Карл специально не торопился разгоняться, давая мне шанс выпрыгнуть на ходу. Или Рену выбежать следом и остановить нас. Но ни он, ни я ничего такого не сделали. Я лишь смотрела на него, пока могла различить в окне, а потом мы нырнули в арку, выехали на дорогу — и окно пропало из вида.
Я снова повернулась вперед, чувствуя, что Карл бросает на меня взгляды через зеркало заднего вида, но избегая ловить их. Я смотрела перед собой и одновременно в себя, вспоминая, как пару месяцев назад впервые приехала в Фолкнор.