— По крайней мере, он не разгромил бы его, как ваши Писарро и Кортесы… — начал было Раймонд и запнулся на полуслове, вспомнив, что предки маркиза были в числе спутников завоевателя. Мария-Тереза под столом наступила ему на ногу в виде предупреждения, но маркиз, к счастью, не расслышал. Тетушки услышали и были поражены таким легкомысленным и «некатолическим» суждением о покорении язычников представителями истинной веры; но Мария-Тереза поспешила перевести разговор с этой опасной почвы на местные легенды.
— Все это прекрасно, — сказала она, — но это вовсе не доказывает, что человеческие жертвоприношения существуют в наше время.
— Ах, несчастное дитя! Ты одна способна усомниться в этом.
Тетушка Агнесса укоризненно покачала головой:
— Да у меня самой в молодости была служанка из племени кечуа, с берегов озера Титикака, которая своими глазами видела трижды, как на празднике Интерайми замуровывали живыми в стену трех молоденьких девушек из города.
— Из какого города?
— Из Лимы.
— Ну, полноте, об этом знали бы, — подтрунивал Раймонд, подстрекаемый насмешливыми взглядами своей невесты.
— Об этом и знают все, кому охота знать… Имена последних двух жертв общеизвестны — одну из них замуровали живьем двадцать лет, другую — десять лет тому назад.
— Знаем! Знаем! — засмеялся маркиз.
— Тут нечему смеяться, — рассердилась тетушка.
А старая Ирена тихо повторила:
— Нет, нет. Тут нечему смеяться…
Но маркиз расшалился.
— Ну что ж, оплачем их, как подобает, — рыдающим голосом простонал он. — Бедные девочки, вырванные во цвете лет из объятий родителей…
— А не можете ли вы объяснить нам, братец, каким образом исчезли без следа Амелия де Варгас и Мария-Кристина д’Орельяна?
— Да, да. Пускай он скажет, — подхватила Ирена.
— Ага! Я так и знал, что вы назовете эти имена.
— Я прошу вас быть серьезным, братец. Вы знали Амелию де Варгас.
— Прелестная девушка… Что за улыбка… Красивей не было на плаза Майор… Тому уже двадцать лет… Как время- то бежит!.. Да, да, она исчезла без следа двадцать лет тому назад… с одним из своих кузенов.
— Намедни мне говорили, что это было с тореадором, — прервала Мария-Тереза. — По-видимому, об этом вспоминают каждый раз перед праздником Интерайми…
— В свое время эта история наделала шума, взволновала весь город… На плаза дес Торос произошло какое-то замешательство… поднялась суета… в давке молодая девушка исчезла… и больше уж не появлялась… Многие видели, как ее уносили индейцы, и отлично знают, что она была замурована заживо…
— Полет воображения! Я правду говорю: она бежала со своим кузеном, он скрылся вместе с нею… Где они поселились — неизвестно.
— Это вы так думаете, братец… А Мария-Кристина?
— Да, эта история была печальнее… Она гуляла со своим отцом в окрестностях Куско, вошла в подземелье и, очевидно, заблудилась. Что может быть естественнее? После этого правительство отдало приказ забить все входы в подземелья[13].
— Да, — перебила тетушка, — а отец ее после этого сошел с ума. Он до сих пор бродит в окрестностях Куско, вокруг подземелий, и зовет дочь — вот уже десять лет. Вы попробуйте его убедить, что дочь его не была похищена индейцами для принесения в жертву на празднике Интерайми.
— Но вы же сами говорите, что он сошел с ума.
— От уверенности, что дочь его погибла такой ужасной смертью. За несколько дней до своего исчезновения Мария- Кристина получила странный подарок — старинный, тяжелый золотой браслет с изображением солнечного диска.
— Милая Агнесса, вы отлично знаете, что наши ювелиры изображают солнце под всеми соусами.
— Да, но этот браслет был настоящий — тот самый, который был прислан и Амелии.
— Ах, сестрица, все-то вы выдумываете… Бог знает, что такое вы изобретаете… Вот и пиши историю с такими россказнями!.. Пожалуйста, не записывайте этого, дорогой профессор, прошу вас.
— Я ничего не выдумываю, — обиделась тетушка. — Это был настоящий браслет Золотого Солнца, настоящий жертвенный браслет. Каждые десять лет, со дня смерти последнего царя из дома Инков, Атагуальпы, сожженного заживо Писарро, жрецы инков посылают этот браслет девушке, которую они избрали в невесты Солнцу с тем, чтобы замуровать ее живой… Бедняжка Орельяна всем рассказывала о своем чудном браслете… Весь город говорил об этом.
— Да, да, сестрица, мы знаем, как у всех здесь в городе разыгрывается фантазия перед праздником Интерайми. — И, нагнувшись к Франсуа-Гаспару, маркиз прибавил:
— Вы не можете себе представить, с каким трудом нам, членам Географического и археологического общества, приходится развенчивать все эти легенды… Вы истинный ученый…
— Ученые не должны презирать легенды, — возразил академик. — Я лично страшно рад, что попал в страну, где еще живы легенды.
В эту минуту вошел лакей и подал Марии-Терезе какой- то ящичек и книгу.
— Заказная посылка… Почтальон один раз уже приходил, но барышни не было дома. Я велел ему зайти вечером. Распишитесь, барышня.
Мария-Тереза расписалась в получении.
— Позвольте! — воскликнула она. — Да это из Каямарки… Я никого не знаю в Каямарке… Что бы это могло быть?.. Вы позволите, господа?
Она сняла веревки, распечатала и вскрыла ящичек.
— Браслет! — Она немного нервно рассмеялась. — Вот так совпадение!.. Да ведь это браслет Золотого Солнца… Даю вам слово… браслет, который посылается невесте Солнца.
Все вскочили с мест, кроме двух старушек, обессилевших от ужаса. И все взгляды сосредоточились на тяжелом золотом браслете, потемневшем от времени, с солнечным диском, лучи которого словно погасли под слоем веками копившейся пыли.
— Однако!.. Шутка недурна, — смеялась девушка.
— Очень даже недурна! — вскричал маркиз несколько изменившимся голосом. — Это, очевидно, месть — впрочем, красивая и очень изящная — нашего Алонсо де Куэльяра, которому ты отказала на днях в своей руке. Недаром он сказал мне с обычной грустной и милой улыбкой: «Я отомщу деве Солнца»… Ты ведь знаешь, у нас в клубе все зовут тебя «девой Солнца» за то, что ты открещиваешься от замужества… Да что вы все так испугались?
Он повернулся к двум старушкам.
— Что это? Неужто вы способны расхвораться из-за простого фарса?
Мария-Тереза, любуясь браслетом, показывала его дяде и племяннику.
— Папа, скажите дону Алонзо, что я принимаю его подарок и буду носить его в знак нашей дружбы… Браслет, действительно, очень красив… Теперь таких не делают… Как вы находите, господин Озу?
— Я… я готов поклясться, что этому браслету, по крайней мере, лет четыреста-пятьсот.
— Подобные сокровища еще находят на раскопках царских могил, но и там они редки… Я не удивляюсь, что дону Алонзо пришлось съездить в Каямарку, чтобы раздобыть этот, — сказал маркиз.
— Где это — Каямарка? — поинтересовался Раймонд.
— Юный невежда… — отозвался дядюшка. — Знай, что Каямарка — это древняя Кахамарка инков, вторая столица их империи во времена Писарро.
— И, вместе с тем, город, где их последний царь был сожжен заживо, — умирающим голосом выговорила тетушка Агнесса.
И упала в обморок. Тетушку унесли в ее спальню. Старая Ирена шла за нею, бледней своего кружева у воротника, и все время большим пальцем крестила себе лоб.
На другой день после приезда академика Франсуа-Гаспара Озу ему устроили торжественную встречу в географическом обществе, посвятившем себя изучению и исследованию Перу. С обеих сторон были произнесены хвалебные, торжественные речи. Больше всех радовался и гордился маркиз Кристобаль, чувствовавший и себя озаренным отблеском славы своего друга. У выхода из залы торжественного заседания, на котором, само собой, присутствовали также Раймонд и Мария-Тереза — надевшая таинственный браслет, несмотря на мольбы и слезы двух старых теток — маркиз встретил дона Алонсо де Куэльяра, красивого и симпатичного юношу.
— Мой друг, а я думал, вы еще не вернулись из Каямарки.
Дон Алонсо широко раскрыл глаза, видимо, не понимая.
— Послушайте. Куэльяр, не притворяйтесь удивленным. Я не сержусь. Вы очень мило отомстили моей дочери за ее отказ.
— Я?
— Ну да. А браслет?
— Какой браслет?
Тем временем к маркизу подошли Мария-Тереза с Раймондом. Молодая девушка, видя, что отец ее, смеясь, разговаривает с доном Алонсо, не сомневалась, что тайна браслета уже разъяснилась.
— Спасибо, друг… — сказала она, протягивая дону Алонсо руку, на которой блестел тяжелый браслет. — Вы видите, я ношу его, как залог нашей дружбы.
— Но я не решился бы позволить себе… — смущенно запротестовал молодой человек, глядя по очереди то на маркиза, то на девушку и на Раймонда.
— Вы серьезно говорите?.. Это не вы?
— Клянусь вам… Но что же это значит?.. Что за странный браслет!
— Вы не узнаете его?.. По-видимому, это браслет Золотого Солнца, который индейские жрецы посылают невесте Солнца перед праздником Интерайми, — шаловливо улыбаясь, объяснила Мария-Тереза. Ей все не верилось, что браслет был прислан не этим обиженным претендентом на ее руку… — И, так как именно вы пустили в ход мое теперешнее прозвище, мы и подумали, что это вы прислали подарок невесте Солнца…
— К сожалению, мне это не пришло в голову, — вздохнул дон Алонсо. — В самом деле, очень мило и удачно придумано. Я никогда не прощу себе, что это не мне пришла в голову такая замечательная мысль. По всей вероятности, ее предвосхитил кто-нибудь из моих друзей, которые — увы! — не были счастливее меня, сеньорита… Кстати, вон идет Педро Рибейра, мрачный и унылый. Честное слово, у него такой вид, как будто это дело его рук.
Он окликнул приятеля, но и Рибейра не сразу понял, о чем его спрашивают. И он восхищался странным украшением и сожалел, что его прислал кто-то другой.
Маркиза это начинало раздражать, и теперь он уже жалел, что заговорил с этими господами. Нельзя же было попросить их не рассказывать о странном подарке, не выставляя себя в смешном виде, и он знал, что через два часа весь город будет говорить о таинственном браслете, поднесенном «деве Солнца». Мария-Тереза отлично понимала, что творится в душе отца.