Лорд Ренфру поднес ее пальцы к губам, и сердце Анджелы пропустило удар. Какая галантность! Что за милый человек! Почему Холли никогда о нем не упоминала?
– Прошу вас, милорд, садитесь. Холли, кажется, поехала кататься верхом.
Лорд Ренфру расположился на стуле с высокой спинкой и мягким вышитым сиденьем.
– Я уезжал из города, мэм, и только недавно, вернувшись в Лондон, узнал, что мисс Каррик переехала сюда, чтобы управлять конефермой, вместе с джентльменом, которого встретила всего месяца два назад. Представить не могу, что она решилась на такое. Мисс Каррик – истинная леди. Поскольку, по вашим словам, она сейчас катается верхом, это достойно опровергает смехотворные слухи. В конце концов, это дамское занятие.
– Да, вы, разумеется, абсолютно правы. Но, честно говоря, милорд, в понятие «верховая езда» входит немало всяких тонкостей. Вы знакомы с семейством Шербруков?
Лорд Ренфру кивнул и грациозно положил руку на спинку стула.
– Конечно, мадам, в обществе все знают Шербруков. Однако младший сын, Джейсон Шербрук… насколько я понял, он давно не был в Англии.
– Теперь он вернулся домой. И, если быть точной, он сейчас здесь. Они с Холли партнеры. Я ее компаньонка.
– Компаньонка? Что это?! Не понимаю. Может, хоть вы объясните, в чем дело?
– Дело в том, что они оба хотели получить Лайонз-Гейт, – пояснила Анджела. – Никто не хотел продать свою долю другому. Конечно, на деле все немного сложнее, я просто излагаю факты. – Помолчав немного, она добавила: – Многие в Лондоне могли вам это сообщить.
– Как уже было сказано, я просто не поверил, – пробормотал лорд Ренфру, оглядывая гостиную. – Очаровательная комната, и участок и загоны прекрасно выглядят, но все же почему мисс Каррик вдруг захотелось иметь свою конеферму? Она привыкла к роскоши, а это довольно скромное место. Вы, надеюсь, знаете, что она много лет жила в Рейвенсуорт-Эбби. Неужели теперь довольствуется таким?
В этот момент Петри, по достоинству оценив джентльмена, вкатил красивый старый сервировочный столик, пожертвованный леди Лидией. Его появление оказалось весьма своевременным, и лорд Ренфру это понимал. Как и то, что он слишком неумеренно критиковал это ничем не примечательное поместье. Поэтому он молча наклонил голову.
«Интересно, что ему нужно?» – гадала Анджела, протягивая гостю чай с тремя кусочками сахара и два маленьких пирожных.
– По утрам, – заметила она, поднося к губам чашку, – Холли и Джейсон всегда работают на конюшне или объезжают лошадей.
– Вы не знаете, мадам, когда Холли вернется? – осведомился лорд Ренфру.
Оба услышали, как передняя дверь отворилась и захлопнулась.
– Марта! Беги сюда! – окликнула Холли. – Со мной случилось нечто ужасное.
– О Господи, – ахнула Анджела и, вскочив, выбежала из комнаты. Ренфру тоже поднялся, но куда медленнее, поскольку обладал превосходными инстинктами. И поэтому молча ждал.
– Пресвятая Богородица! – воскликнул девичий голос. – Только взгляните на эту прореху! Петри сказал, что сегодня Даунтри приведет кобылу! Эта негодяйка изжевала вам юбку?
– Ее зовут Пенелопа, и она ужасно проворна.
– Сейчас починю. Пойдемте, мисс Холли.
– Такую прореху лучше чинить искусной портнихе, а не малообразованной молоденькой камеристке, место которой в лучшем случае судомойкой на кухне.
– Да что вы говорите, мистер Потный Лоб? Я могу делать почти все, и…
Холли засмеялась. До лорда Ренфру отчетливо донеслись звонкие мелодичные трели. Ему всегда нравился ее смех. Однако в конце она уже так не смеялась…
Он продолжал выжидать.
– Не расстраивайся, Марта. Петри скоро увидит, как ты талантлива. Давай поднимемся наверх. Не волнуйтесь, Анджела, кобыла зацепила зубами юбку, а не меня. Мне следовало быть внимательнее. А Джейсон, этот болван, хохотал до упаду, держась за живот!
– Минутку, Холли. У тебя посетитель. Он сейчас в гостиной.
Петри поспешно вклинился между женщинами.
– Я сам собирался сообщить госпоже, миссис Тьюксбери. Да-да, я специально стоял прямо здесь, готовясь известить госпожу о посетителе, которого проводил в гостиную. Но вы не дали мне этой возможности, а Марта… нет, ничего, все в порядке.
Он выпятил грудь, набрал воздуха и провозгласил:
– Мисс Холли, вас ждет в гостиной посетитель.
– Посетитель? – удивилась Холли. – То есть Корри приехала? Да, я помню. Анджела, налей ей чаю, а я сейчас приду. Я не готова предстать перед гостями в подобном виде.
– Но, Холли…
– Я сейчас вернусь, Анджела.
Лорд Ренфру прислушался к легким шагам на лестнице. А может, это ее малообразованная, слишком молодая камеристка? Пожилая дама, закутанная в кружева от шеи до талии, не назвала Холли его имени. Как, впрочем, и дворецкий с прекрасным голосом. Однако Холли, возможно, догадается еще до того, как спустится вниз. Ренфру не знал, хорошо это или плохо, но предпочитал сюрпризы. Это обычно давало ему преимущество.
Он подошел к камину, взглянул на себя в зеркало. Ничего не скажешь, вполне элегантный вид. Прекрасно одет и красив, как греческое божество.
Ренфру снова сел и стал спокойно пить чай. К его удивлению, не прошло и десяти минут, как запыхавшаяся Холли появилась в гостиной, но, увидев его, застыла на месте.
– Вы не Корри.
Он ответил улыбкой, которая когда-то обжигала ее сердце. Но на его взгляд, она выглядела странно: в какой-то пышной юбке, сорочке мужского покроя и жилете. Почему она одевается, как цыганка?
– Я спешила, думая, что приехала Корри, – пояснила Холли. – Анджела и Петри на кухне, пытаются помочь кухарке починить новую плиту. Знай я, что это вы, постаралась бы задержаться.
– О, не волнуйтесь. Холли. Вы прелестно выглядите.
Наглый, тщеславный фат! Она имела в виду вовсе не это!
– Лорд Ренфру! Какого дьявола вам тут понадобилось, сэр?
Не слишком обнадеживающее начало. С другой стороны, только глупец ожидал бы чего-то иного!
– До чего же чудесно снова видеть вас, Холли. Не пожелаете ли снова называть меня Элджином, дорогая? – спросил он, подходя и вынуждая ее поднять голову, потому что был слишком высок.
И не успела Холли опомниться, как он взял ее руку, поцеловал внутреннюю сторону запястья и нежно лизнул чувствительное местечко. Холли раздраженно отдернула руку. Прежде ее бросало бы то в жар, то в холод от непонятного волнения.
– Так зачем вы явились, сэр?!
Ему вдруг захотелось отвесить ей пощечину.
– Естественно, чтобы повидать вас. И умолять о прощении. Собственная глупость лишила меня счастья.
– Совершенно верно, сэр, – кивнула Холли. – Вы были чрезвычайно глупы. Полагаю, теперь вы готовы признать, что совершили подлость, а заодно и извиниться. Однако я не имею ни малейшего намерения прощать вас, ни сейчас, ни впредь, поэтому будьте добры убраться отсюда.
– О нет, не сейчас. Дайте мне еще минутку, Холли. Вы всегда были доброй, милой девушкой…
– Не забудьте прибавить «наивной».
Лорд Ренфру глубоко вздохнул, вернулся к камину, прекрасно зная, какое впечатление производит. Она должна быть просто слепа, если не восхитится им!
Поэтому он медленно повернулся, облокотился о каминную доску и гордо вскинул голову.
– Вы не представляете, как я жалел о потере вашего доверия. Все это было ошибкой, кошмарной ошибкой, случившейся потому, что я увлекся женщиной, оказавшейся куда опытнее меня, простого деревенского джентльмена. Да, я на миг забыл о самообладании, но это, разумеется, не служит мне извинением. Факты заключаются в том, что я из-за собственной слабости сбился с пути праведного. Но этой женщины больше не существует ни в моем уме, ни в сердце.
– И это очень кстати, тем более что вы женились на той бедняжке из Йорка. Я верно все излагаю?
– Ах, моя бедная малышка Энн! Она умерла почти год назад, и так неожиданно, оставив безутешными меня и своего отца.
– Мне очень жаль. Я слышала, что она умерла в конце прошлой осени.
– Время тянулось так медленно, а моя печаль была так глубока, что кажется, прошло десять лет. После ее трагической смерти я и сам потерял вкус к жизни. Только недавно я немного оправился и понял, что еще не все потеряно.
– А я и забыла, как красиво вы умеете объясняться. Такое красноречие, такое изящество!
– Нехорошо издеваться над человеком, познавшим мучительную боль. И я сказал чистую правду.
– Была ли она так же молода, как я, когда вы женились на ней?
– Ей только исполнилась восемнадцать, но она была взрослой женщиной, имеющей собственное мнение.
Холли покачала головой, взяла с пристенного столика чайник, налила себе чаю и оглядела Элджина Слоуна, лорда Ренфру.
– Я считала, что женщины не должны допускаться в общество или компанию мужчин по крайней мере до двадцати пяти лет.
Слоун рассмеялся, чуть наморщив высокий лоб.
– Прекрасная шутка, дорогая. Но вы же знаете, что ни один джентльмен не захочет жениться на женщине такого возраста!
– А сколько же вам?
– Тридцать один год.
Холли уселась и стала постукивать кончиками пальцев по подлокотнику кресла.
– Мой дядя всегда твердил, что для созревания мужчине нужно больше лет, чем женщине. Всякий мог бы посчитать, что вы уже перезрели.
– Но я считаюсь молодым человеком.
– А двадцать пять лет – едва ли не старость для женщины?
Ему необходимо овладеть ситуацией, хотя, по правде говоря, он никак не мог взять верх над этой девицей!
Холли насмешливо приподняла чашку, словно готовясь произнести тост.
– Боже, так вы и раньше были слишком стары для меня! Но тогда влюбленная молодая дурочка даже не замечала, сколько у вас морщинок вокруг глаз! А может, полтора года назад их еще не было?
Ренфру поспешно поднес ладонь к лицу, но тут же, не отводя взгляда от Холли, медленно опустил.
– Я всегда высоко ценил ваше чувство юмора. В вашем присутствии я неизменно помню, что некоторая доля смирения полезна для мужчин.
– О, это уж слишком, сэр, тем более что…